Евгений Сухов - Таежное золото

• Название: Таежное золото
• Автор: Евгений Сухов
• Жанр: Детектив
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-67657-6

В 1918 году группа чекистов вывозит из Иркутска конфискованные драгоценности. По дороге в Петроград сотрудники ЧК сталкиваются с серьезной проблемой: на Урале мятеж, и двигаться дальше невозможно. Возвращаться тоже некуда – Иркутск в руках врага. Чекисты перегружают ящики с драгоценностями на подводы и спешат укрыться в тайге, белые устремляются за ними. Оба отряда пропадают в глухой необитаемой местности – и никаких следов… В 2006 году студенты истфака находят дневник белогвардейского поручика. В нем подробно описываются ценности, которые были конфискованы красными, и студенты загораются идеей во что бы то ни стало отыскать клад. Они снаряжают экспедицию, отправляются в тайгу… и вскоре сталкиваются там с опасными конкурентами. Поисками сокровищ, оказывается, занимаются не только они…

Книга также выходила под названием «Тайга мятежников любит».

---

– Никакой государственной тайны, молодой человек. Его фамилия – Кончак. Хорошо запоминается, правда? Зовут, дай бог памяти, Александр Витальевич. А вам он зачем, молодой человек?.. Кстати, если уж на то пошло, пару недель назад приходила еще одна особа – весьма привлекательная, представилась гражданкой Канады…

Неприятный зуд в районе затылка. Максим застыл, не донеся до рта остатки пломбира. Кто-то долго и внимательно разглядывал его спину. Возможно, и не враг. Он медленно дожевал мороженое, выбросил в урну липкую обертку. Шумел сквер, разделяющий полосы движения Николаевского проспекта. Мамаши гуляли с колясками, приучивая чад к ароматам сгоревшего топлива. Стайка путан у решетчатой ограды оживленно совещалась – очевидно, о путях преодоления лицензионных сложностей и последнем профсобрании жриц любви Центрального округа столицы. Плыл обычный занятой народ. За решетчатой оградой проносились машины.

Он побыл на лавочке еще немного. Странное чувство не покидало. На него смотрели. Патлатый парень, подходящий к киоску с мороженым, сунул руку в карман, извлекая горсть мелочи. Выпала монетка, покатилась по асфальту. Максим вздрогнул. «Монета» в переводе с латыни – «предостерегающая»…

Он встал со скамейки, прошелся до ближайшего таксофона. Набрал Семигина. Никто не отозвался – он перезвонил в редакцию «Сибирского вестника», где трубку снял старший по должности и принялся со вкусом ругаться.

– Откуда я знаю, где Семигин? – кричал абонент. – Может, он давно к конкурентам перебежал? В то время, когда мы тут сутками живем и работаем…

Он прошелся до летнего кафе. Ничто не мешало перекусить и выпить пива. Машины с проспекта сюда не заезжали – могли бы, но поперек проезда лежал бетонный блок – самый убедительный дорожный знак. Клиентов в заведении было немного – двое говорливых парней и блондинка нежного возраста в легком и облегающем. Неторопливо, с чувством перекусывали – какой же русский любит быструю еду?

Он заказал уйгурские манты и сразу два пива, чтобы официанту лишний раз не бегать. Тянул золотистый напиток в ожидании заказа и прислушивался к ощущениям. Давление не проходило.

Запиликала монофония. Девица извлекла из сумочки портативную квадратную вещицу, похожую на пудреницу, раскрыла, поднесла к уху и манерно пропищала:

– Алле-алле…

«Не пудреница», – догадался Максим. Переносные телефоны, независимые от городских телефонных станций, давно вошли бы в моду, кабы не дороговизна. Впрочем, на физиономии девицы было написано, что папа у нее работает либо в Окружной думе, либо в городском муниципалитете. А то и во Всесибирском законодательном собрании, принимающем эпохальные законы для блага ста миллионов коренных сибиряков и стольких же приезжих. Законопроект «Не укради» и шестисотая поправка к нему…

На стол легла тень – он решил, что приближается официант, и не стал делать резких движений. Но вместо официанта напротив уселась девушка в облегающем клетчатом костюме, положила на колени сумочку, сложила руки, как прилежная первоклассница, и печально на него уставилась. Пиво замерло в пищеводе.

– Простите, – смутилась девушка, – это, наверное, неприятно.

– Неприятно – что?

– Поперхнуться самым плохим в мире алкогольным напитком.

Он сделал над собой усилие и осушил первую кружку. Достал из нагрудного карманчика носовой платок и промокнул губы.

– Вы не правы. Все напитки крепостью менее сорока градусов следует считать безалкогольными.

– Это шутка? – девица приподняла изогнутые ресницы.

«Не местная», – определил Максим. И не путана. Не подсаживаются путаны в этом городе к похмеляющимся молодым людям. А дама в костюме была не только не местная, но даже не из России. Русским языком владела, слова произносила без ошибок, но составлять из слов предложения не было ее любимым занятием. На вид барышне было лет двадцать пять – двадцать семь. Русоволосая, короткая прическа с косой челочкой – вроде тех, что считались писком моды во времена наших бабушек. Лицо овальное, приятное, большие глаза, смотрящие с поволокой, задумчиво. А прочие параметры он пока не оценил – крупная клетка мешала это сделать.

– Это вы за мной наблюдали?

Девушка зарделась:

– Простите…

– У вас французский акцент. Хотя типично славянская внешность. Кстати, вы знаете, что, когда вы краснеете, ваш желудок тоже краснеет?

– К чему это? – она совсем стушевалась.

– Любопытный факт. Угостить вас обедом?

Она решительно замотала головой. Сбилась челка, прядь, пристроенная за ухом, упала на правый глаз, и было забавно наблюдать, как она возвращает ее на место.

– Спасибо, не хочу… Вы, наверное, неправильно меня поняли…

– Я вас вообще не понял. Вот уже битых двадцать минут вы разглядываете мою спину, хотя, должен сказать, это не самая привлекательная моя часть. Давайте сделаем вывод: вы вышли за мной из Художественного музея…

– Вышла, – согласилась девушка. – Я вас заметила, когда вы выходили от архивариуса Курепова. Я шла к нему, а вы были задумчивый и не смотрели в мою сторону. Мы немного знакомы с Робертом Михайловичем… Ну, в общем… – девушка замялась, – вы не возражаете, если я не буду ходить вокруг да около?

Максим любезно улыбнулся, хотя внутри что-то натянулось. Он, кажется, догадывался, куда повернет беседа. Не много ли совпадений за двадцать четыре часа? Две недели назад к архивариусу Курепову приходила симпатичная молодая леди и настойчиво интересовалась шалимовской коллекцией…

– Примерно полмесяца назад я уже была в музее, – подтвердила барышня. – Женщина, что сидела в архиве, не хотела меня пускать – благо мимо проходил Роберт Михайлович, и мне удалось его уговорить. Мы беседовали об известной в узких кругах коллекции купца Павла Афанасьевича Шалимова, исчезнувшей в восемнадцатом году. К сожалению, беседа не была обстоятельной, сегодня я вновь пришла к нему, чтобы уточнить некоторые вопросы. В первых числах мая я была в Иркутске – в Адмиральском музее, там сказали, что информацией не владеют и получить подробную консультацию можно только в Новониколаевске…

– Вам знакома фамилия Кончак? – перебил Максим.

Говорящая осеклась. Удивленно приподняла брови.

– Нет… Это плохо?

– Не знаю. Но несколько дней назад человек с такой фамилией интересовался коллекцией Шалимова.

Кукольное личико как-то вздрогнуло, в глазах мелькнул испуг. Но она быстро справилась и сделала невинную мину.

– Серьезно, я не знаю… Полчаса назад я вошла к Курепову, он меня вспомнил и что-то воскликнул про чудесное совпадение – дескать, в дверях я столкнулась с «очень воспитанным и интеллигентным человеком», которому он рассказывал о коллекции… Я решила рискнуть… Извинилась, сказала, что забегу позже, побежала на улицу – вы как раз стояли у киоска с мороженым…

– Вы такая решительная, – иронично заметил Максим. – И рискованная. Полчаса меня гипнотизировали…

– Но я же ничего про вас не знаю, – она сделала умоляющие глаза. – А вдруг вы из компании тех людей, которые мне угрожали? Я долго за вами наблюдала – вы ДРУГОЙ. Уж поверьте, я окончила Монреальский университет, имею диплом психолога…

– И с каждой минутой ситуация все больше запутывается, и я уже ни черта не понимаю, кроме того, что вы не хотите есть, – усмехнулся Максим. – Давайте выруливать. Начнем с несложного – ваше имя?

– Катрин Варден, – спохватилась девушка. – Можно Катя. Я подданная Канады…

Замутилось что-то в голове. То, что девушка привлекательна, он заметил. Но решил не заострять. В природе существует Алла Микош, два часа назад их головы лежали на одной подушке, вечером все повторится, так что… Но это еще не главное. Проблема текущего момента заключалась в том, что за Максимом и его новой знакомой продолжали следить…

Непросто «курировать» две темы одновременно. Вслушиваться в тихий голос Кати и размышлять об особенностях слежки в большом городе. Сообщник Кати, оставленный для подстраховки? Или наблюдали ЗА НЕЙ, и теперь Максим невольно вовлечен в орбиту? Он сознательно не подавал вида. Катя говорила не сбиваясь. В Новониколаевске она проживает всего месяц, купила однокомнатную квартиру в центре – на улице Кабинетской: район считается престижным, но очень грязный двор-колодец, последний этаж старого кирпичного дома, в стенах дыры, как в швейцарском сыре, злобные соседи, невзлюбившие ее с первого дня… А как она оказалась в Новониколаевске, история отдельная. И запутанная. В принципе, Катрин Варден – девушка русская. Хотя и не везде. Прабабушку в восемнадцатом году вывезли из Сибири – никто не знал, что Колчак выстоит у Омска, сломает хребет 11-й армии, перейдет в контрнаступление и навсегда закажет большевикам появление в Сибири. Скиталась по Маньчжурии, Харбину, назад уже не вернулась – с каким-то клерком из бывшего российского представительства отправилась в Туркестан, откуда, напуганная слухами о зверствах атамана Анненкова, перебралась в Персию, потом в Турцию, из Турции судьба забросила в глухие лондонские трущобы, где и прожила, не зная сытости и радости. Сыну прабабки повезло больше – выбился в люди, окончил Кембридж, в пятидесятом перебрался в окрестности озера Онтарио, где женился на украинской переселенке, устроился менеджером на завод стеклотары и проработал там всю жизнь, не помышляя о продвижении по службе. Дочь упомянутого господина в восьмидесятом вышла замуж – спутником по жизни оказался мелкий провинциальный актер по фамилии Варден. Через год родилась Катя, начались семейные неприятности. Отец получил травму ноги, вкусил прелести алкоголизма, мать обзавелась хроническим бронхитом, тоже не стала чураться бутылочки, а через три года оба сгорели в своем скромном одноэтажном домике в окрестностях Монреаля – полиция решила, что имел место суицид «по взаимному согласию». Катя спряталась в подвале, откуда ее и извлекли усатые пожарники с французско-хохляцким выговором. Детство у девочки было какое-то странное. Приют Святого Патрика – покровителя всех ирландцев (который никогда не был ирландцем), школа-интернат, годы учебы в окружении брошенных детей и не очень чутких преподавателей. Деду с бабкой – ленивой украинке и менеджеру стеклотары – Катя никогда не была интересна, несколько раз приезжали в гости, привозили просроченные продукты… Потом – успешное поступление в Монреальский университет, студенческий городок, работа ночной сиделкой в еще одном приюте (кажется, тоже Святого Патрика), зубрежка, проблески с личной жизнью… И вдруг письмо из Лондона, из которого Катя узнает, что ее прабабушка еще жива и не прочь взглянуть на свою правнучку!