Виктор Сбитнев - Янки при дворе губернатора

• Название: Янки при дворе губернатора
• Автор: Виктор Сбитнев
• Жанр: Детектив

Янки, которые приезжают в российскую глубинку обучать детей местного интерната английскому языку, на поверку оказываются агентами влияния, задача которых не только перевоспитать русских подопечных, но и перевооружить их политически. Для этого они вывозят наиболее одарённых из них в Штаты, в порядке культурного обмена. Но идут месяцы, а наши дети по-прежнему остаются в Америке. И вот в лесной край приезжает опытный журналист из частной газеты «Курьер» и начинает своё независимое расследование.

---

– Вот ведь чёрт её дери! – Выругался он вслух, вдруг заметив над селом зловещую иссиня – чёрную тучу с поперечными зигзагами молний и уже отчётливо долетающим ворчанием почти непрекращающихся громов. – А гроза-то, гроза! Ей Богу, по круче будет, чем над Поклонной горой в «Мастере и Маргарите». И тут вдруг так сверкнуло, что Альберт на несколько секунд ослеп, а потом ещё и треснуло над самой головой, что он совершенно оглох. Ливень настиг бежавшего во весь опор журналиста метрах в двухстах от дома. Вымочило его до нитки, да к тому же он умудрился поскользнуться возле калитки на коровьей «лепёшке». В общем, пред светлые глаза няни Груни Ямщиковой он предстал весь мокрый и грязный, как поросёнок.

– Гвардеец! – Похвалила няня племянника и пошла греть для него воду. А Альберт, оставшись в одних плавках, сел за стол делать очередные записи в свой дневник, заведённый им как всегда накануне серьёзной работы.

Американский уклон

Перед обедом позвонил Николай и доложил, что «пробил америкашек» по Интернету. Оказалось, что договор о сотрудничестве подписан на уровне городов-побратимов – между мэрами и депутатами: депутатом Госдумы от нашей области и соответствующим американским сенатором. Согласно ему двое американских преподавателей – специалистов по филологии и культуре – работают в интернате на постоянной основе в течение трёх лет с перспективой продления партнёрских отношений на каждый следующий год работы. Так же и двое наших культурологов работают в американском колледже. «Интересно, – подумал Альберт, – а наши тоже агенты?».

– Но, – добавил Николай, – стороны имеют право на время увеличивать преподавательский контингент, если в этом возникнет необходимость. Причём, делать это разрешено без дополнительных договорённостей. Такое право записано в первоначальный основной договор. Стало быть, они ничего не нарушают, а просто время от времени пользуются своими правами.

– А к кому ты мне ещё посоветуешь сходить? – Поинтересовался Альберт у няни.

– К учителю английского сходи. Он сейчас как раз дома. Я видела, как он по тропке шёл. – И няня указала рукой на нетипичную для здешних мест избу под красной черепичной крышей. Наскоро перекусив вчерашней ухой и маслятами с картошкой и сунув в карманы несколько упавших ночью яблок, Альберт вышел за калитку и, невольно морщась от запахов горящего торфа, бодро зашагал в сторону села. Молодой учитель английского языка Андрей Карлович Санталайнен жил со своими родителями-финнами за мостом, в третьем по порядку доме. Дом, и в самом деле, был построен не по-нашему: во-первых, стоял на сваях, во-вторых, весь был обложен фигурной плитой, а в-третьих, – хозяйственные пристройки для птиц и животных, имевшиеся при нём, были сложены из толстенного бруса и отапливались, что раздражало некоторых сельчан хотя бы потому, что многие из них и дома-то свои отапливали редко и неохотно. На двери во двор висела яркая табличка «Осторожно, злая собака!» и мерцала фосфором треугольная кнопка звонка, которую Альберт и нажал три раза. Внутри дома бездушный механический голос несколько раз повторил хозяевам по-английски, что гость просит отворить ему входную дверь. Именно это старший Санталайнен, Карл Юханович, и сделал. На вид ему было лет шестьдесят, но при седой шевелюре он носил огромную чёрную бороду, артистично подвязанную какой-то иноземной тесьмой.

– Проходите, пожалуйста, – сказал он с ощутимым финским акцентом. – Будьте, как дома.

Альберт, благодарно кивнув, крепко пожал хозяину руку, слегка наклонившись при этом в знак особого расположения. Учитель английского выглядел явно моложе своих лет, напоминая Альберту его самого едва ли не двадцатилетней давности. Он говорил по-русски уже без всякого акцента и тут же предложил гостю выпить по рюмочке за знакомство. Выпили они, естественно, не по одной, а по три. А потом хозяйка дома Марта Густавовна принесла кофе со сливками и ароматными домашними кексами к нему. В комнате Андрея, – а они очень быстро перешли с Альбертом на ты, – стоял аромат ромашки и зверобоя, пучки которых были развешены над книжными стеллажами.

– Убивают микробов и фильтруют воздух, – кивнул на высушенные травы учитель. Альберт похвалил, заметив, что тоже собирается увезти домой, в город, мешок с травами. Заговорили об интернате. Альберт из осторожности сказал, что хотел бы написать о пожарах в крае и о том, как образовательное учреждение, известное на всю область своим английским уклоном, готово к выживанию в столь неординарных условиях.

– Да как все, так и мы, – несколько смутившись от последнего, сказанного Альбертом, ответил Андрей. – Впрочем, бывают у нас тут кураторы из области, довольно часто, кстати. Причём, нередко приезжают довольно крупные шишки. Вот первый заместитель губернатора Аслан Гареев вчера приезжал. Говорят, с огнём учил бороться на берегу нашей речки. Разожгли мангал, приготовили мясо, а потом при помощи коньяка начали с ним бороться… Альберт на это только засмеялся, не зло в общем, хотя, конечно, тут же прикинул: «Англичанин» тоже, вроде как, не любит всей этой бодяги с американцами». Пользуясь нависшей паузой, прямо спросил:

– Если честно, Андрей, пожар пожаром, но меня более интересует, так сказать, ваша англо-саксонская кухня. Не нравится мне она и вам, я чувствую, тоже. Почему? Ты в значительной мере стоишь ближе к ней, к кухне этой, чем многие остальные, поскольку преподаёшь английский, видишь, как работают американцы, можешь оценить результаты этой работы…

– Ну, это не совсем так. Тесно с ними общаются только завуч по воспитательной работе и директор. Завуч, её Анна Соломоновна Липовецкая зовут, тоже, кстати, англо-немецкое отделение иняза окончила с красным дипломом, особенно близка с американскими коллегами. Собственно, она их и «пробила». Сначала в Америке была месяца два, наверное, – на стажировке, а через полгода после её приезда появились первые двое из Штатов. Тут и директор, Софья Петровна, подключилась. Она – математик, а соответственно и прозвище у неё – Софья Ковалевская, хотя, если честно, на великую математичку она абсолютно не походит.

– А у Соломоновны? – с нескрываемым интересом спросил Альберт.

– У неё мужское прозвище… Соломон.

– Хитра?

– А то! Будет десять минут говорить, а когда закончит, и не упомнишь ничего из того, что она говорила. И все с ней соглашаются, кроме меня да учителя труда. Впрочем, он весною утоп в лесном озере, якобы в пьяном виде…

– Андрей, а ты-то чего ж с американцами не очень? Ведь, если исходить из твоего рода деятельности, то…

– Да не получилось как-то, не срослось. Я, может, больше других не понимаю, чего они хотят. Я ведь тоже пару лет назад был в Штатах, занимался с американскими детьми и подростками, знакомил их с нашей культурой, но совсем не так, как это стали делать они здесь, у нас в интернате. Ведь это хамство какое-то, а не гуманитарное сотрудничество. Знаешь, закон Нипеля?

– Знаю. Туда дуй, а обратно… – понимающе кивая головой, ответил Альберт.

– Вот-вот. Из наших детей они высосали буквально всю интересующую их информацию, а обратно гонят разную пургу – главным образом, это чистая, порой весьма примитивная пропаганда американского образа жизни. Да ты слышал, наверное, что недавно их чёрный президент заявил всем своим подопечным, что они, американцы, люди особые, наделённые свыше миссионерскими правами. Вот эти, которые здесь, тоже так считают. И не только считают, но и действуют. А это уже, по нашим законам, статья УК… Да и неприятно, если честно, работать с такими рядом. И, понимаешь, ну были бы среди них разные, как это обычно случается, а то ведь все как под одну гребёнку подстрижены.

– Все – это молодой мулат с таким солидным белым и молодая красивая брюнетка? – Попытался уточнить Альберт.

– Мулат часто приезжает в гости с другого места работы. И не только он, кстати. Но все здешние гости из США очень похожи на этого солидного, как ты говоришь, белого.

– Ясно. Видимо, идеологическую чистку прошли, как у нас в СССР было.

– Это ты точно заметил, – глаза учителя хищно сверкнули. – Мышление у них никакое не демократическое, а самое настоящее имперское. Они – великая империя, а все остальные, включая и Россию, доминионы и колонии. А колониальная политика, знаешь ли, чувствуется сразу, и практически в любом, даже самом искусном её носителе. Ну, и мне нередко удаётся, вольно – невольно, подслушать их разговоры.

– Может, поделишься? – Хитро подмигнул Альберт.

– Если в общих чертах, – с сомнительной интонацией в голосе проговорил Андрей, – поскольку всё же не люблю подслушивать чужих разговоров, тушуюсь, а потому неважно запоминаю.

– Очень жаль! – В голосе Альберта слышалась явная досада. – И всё же, на что ты мне посоветуешь обратить внимание?