Виктор Сбитнев - Адский огонь

• Название: Адский огонь
• Автор: Виктор Сбитнев
• Жанр: Детектив

Герой романа «Адский огонь» – Альберт Нидерквель, журналист частной газеты «Курьер». Редактор посылает его на Гриву, где странным и страшным образом горят избы одиноких старух. Причём горят вместе с хозяйками, которых жестокие злоумышленники привязывают простынями к кроватям. Огонь – главная тема во всём романе. Это и огонь, в котором погибают старушки, и алчный огонь, который разъедает людей изнутри, выжигая в них всё человеческое. Но добро побеждает, оно делает лучше и самих героев романа.

---

– Очень хорошо, что ты заехал. Знаешь, тут одного профессора привезли с обострившейся шизой. Я тебя с ним познакомлю. Ну, блин, говорит, как пишет. А пишет, как Бердяев, даже лучше. Как этот, как его… Самуил Франк. Точно!

– Он, что, тоже еврей? – Зачем-то попытался уточнить Альберт.

– Ну, конечно же, Альберт. Чему тут удивляться? Филологи, философы, филателисты – вообще все феномены у нас через одного евреи, как в армии прапора – через одного хохлы. Без евреев, друг мой, в России было бы очень скучно!

– А без немцев? – Не унимался Альберт.

– После того, как из России в четырнадцатом году выперли всех немецких фабрикантов, а в восемнадцатом расстреляли нашу царско – немецкую династию, в стране окончательно не стало порядка. А это, друг мой немец, ещё хуже. Ну, ты давай, поторапливайся. Я – на планёрке, а ты пока пей чай с пряниками. Альберт так и сделал. Секретарша главврача полногрудая Наташа включила телевизор, где по «России-24» начинались «Новости». Из них не без злорадного чувства (к своему стыду!) Альберт узнал, что у американцев взорвалась очередная ракета, а наша, наоборот, пролетев восемь тысяч километров, поразила какой-то сарай на Дальневосточном полигоне со странным для Камчатки названием Кура. («С грузинами вроде бы замирились?» – удивлялся про себя Альберт). С нескрываемой гордостью вызывающе ухоженный телеколлега сообщил, что она, ракета, запросто может преодолеть и двенадцать тысяч вёрст, видимо, намекая худо-бедно знающим географию и умеющим считать на Вашингтон и Чикаго. Когда Альберт в охотку допивал вторую чашку чаю, в приёмную, шумно обсуждая что-то, из кабинета Главного стали выходить врачи. Некоторые кивали Альберту, как старому знакомому, поскольку не раз видели его со своим молодым честолюбивым патроном. При этом заместитель по медчасти Валечка, которая не раз снабжала Альберта редкими препаратами от бессонницы, так хитро подмигивала журналисту, что он ради её чудесных зелёных глаз готов был тут же забыть и про Гриву, и про «хвост» на дороге, и даже про несчастных старушек из Гробовщины. Но тут из-за двери с табличкой «Сорокин Виктор Павлович» появился сам Витька, и Валечка поспешно юркнула в свой кабинет, который находился в аккурат напротив. Лихо произведя прямо из прохода приглашающий жест, Витька коротко бросил секретарше:

– Кофейку нам, Наталья, сооруди. Ты, как, – обратился он к журналисту, – чёрный или со сливками?

– С ними, – переходя на игривый Витькин лад, ответил Альберт и решительно поднялся с удобного кресла. Рука у Витьки была, как всегда, крепче стали. Студентом он подрабатывал медбратом в самой крутой Питерской психушке, где всех санитаров, работавших с буйными, специально подкачивали и даже подкармливали анаболиками. Там Витька и накачался как Шварценеггер. Вот и сейчас первое, что бросилось в глаза Альберту, был тренажёр на становую силу и бицепсы. Рядом с начальственным столом покоились неизменные десятикилограммовые гантели, возле стены – огромная чёрная гиря, а над столом – портрет Достоевского, которому Витька в своей дипломной работе поставил точный диагноз: «Здоров!». Альберт пытался с ним на этот счёт спорить, но безуспешно.

– Значит, опять на мокруху едешь, журналюга? – Спросил заговорщицки психиатр.

– Пока только на пожарища, – почему-то поосторожничал Альберт.

– Так я тебе и поверил, – не поверил Витька. – А «хвоста» к тебе тогда зачем приставили. Пожарища… Поджоги скажи, ёлы-палы! И когда тебе это всё надоест? Женился бы поскорее, может, хоть баба тебя уймёт. Опять же, дети пойдут. По себе знаю: это как-то осаживает, успокаивает. У меня конина хорошая в сейфе, да тебе в дорогу. Жаль. Так редко стали видеться. Слушай, давай, как приедешь, ко мне в деревню махнём на твоём новом «Лэнд Ровере»? Картошечку пороем, конинку мою раздавим, мерёжи в заливе поставим. У меня, брат, такая коптилка дивная появилась, килограммов на пять!

– Да, мы столько и не наловим? – С сомнением проговорил Альберт.

– Да брось ты! Я в прошлый уик-энд целый пуд из сетки вынул! Лещ, щука и даже судачок небольшой попался. И накоптил, и нажарил, и уху два дня всей семьёй хавали (у Витьки было двое близнецов-пятилеток).

– Когда он ещё выдастся этот уик-энд? – Тяжело вздохнул Альберт. – Не люблю незаконченных дел. Недели через две – не раньше.

– Замётано, Алик! – С энтузиазмом согласился Витька и тут же перевёл разговор в плоскость ЧС:

– Слушай, а давай сейчас этих наблюдателей накроем? Выедем им навстречу, остановим, скрутим, а в случае чего – ко мне на нары! Санитаров я предупрежу. Вдуем им аминазина по шприцу, и езжай ты себе спокойненько. До завтра они не очухаются. А потом я им дурочку прокручу и выкину их на хрен за ворота. Делов – то!

– Спасибо, Вить, но купоросить их стрёмно. Вдруг это губернаторские парни? Новый губер у нас какой-то мутный, то ли из ФСБ, то ли из ГРУ. Нет, не стоит оно того. Я и так оторвусь. А там, знаешь, глушь, безлюдье, каждого человечка, не то что машину, за версту слышно. Нет, они мне не страшны. Просто надоели, блин, висят на хвосте как «мессершмидты».

– Ну ладно, тебе видней, – сказал, томно напрягая мускулы Витька. – Слушай, а давай я тебе коньяк-то с собой положу, а через пару дней у меня другой появится, и я так думаю, что не одна бутылка. На это Альберт совершенно не нашёлся чем возразить. И тут же пузатая бутылка тёмного стекла перекочевала из зелёного сейфа во внутренний карман Альбертовой куртки.

– Ну, знаешь, тогда и ты прими от меня скромный презент. И с этими словами он надписал другу свою только что вышедшую книгу рассказов «Забытые Богом…». На этом и расстались до очень скорого свидания. Эх, знал бы Альберт, сколь тернист и опасен этот их путь к встрече!

Глава десятая. Уха в районной гостинице

Заиграево забрезжило на пригорке уже ближе к сумеркам. Альберт однажды накрепко запомнил, что райцентр стоит ровно на ребре гряды, которая проходит по северу области на сотни километров и теряется где-то в таёжных гущах востока Европы. На хвост ему, слава Богу, больше никто не сел или он попросту этого не заметил. Во всяком случае, нервы его дремали, а желания, наоборот, стали напоминать о себе всё настойчивей. Ему, например, прежде всего, захотелось принять тёплый душ и выпить рюмку-другую водки. На этот приятный случай он прихватил с собой баночку солёных валуёв собственного изготовления и шмат венгерского шпига. Да и чайку крепкого не помешало бы, а то испил он в дороге какого-то фальшивого кофе – так что уже часа три его крепко мутило и если бы не увлечённость дорогой, то верно он бы сходил до кустов освободить желудок от этих придорожных помоев. «Если Проектор в номере, то приглашу и его, – размышлял Альберт. – А если устрелял куда-нибудь, то обойдусь и один. Пожалуй, одному даже лучше. Телек посмотрю или почитаю, а то и попишу. Стих интересный в дороге привязался, про старушку эту, которую мы в горах кормили. Странная она такая, живёт всё время одна, а одиночества в ней ни на грош. Помнится, когда я её спросил об этом, она даже удивилась: „Какое может быть с Богом одиночество? Ты разве не видишь, что он здесь совсем рядом, вон над той скалой за облаком, видишь?“. И, кажется, Альберт даже уловил какие-то характерные серебряные очертания. Впрочем, на высоте более трёх километров могло и пригрезиться. И как она там всё время живёт в разреженном воздухе? Вроде, русская, на стенах иконы, но на столе – Коран. Иногда крестится на угол, но про Шамиля говорит, как про своего сына. Впрочем, и их нынешний президент когда-то воевал с нами. Эх, Ельцин, Ельцин, что ты натворил, горький пьяница! Сколько правильных пацанов из-за твоей глупой спеси полегло и с той, и с другой стороны! И песня эта, которую мне пленные чеченцы пели, всё вертится в башке: „Шамиль ведёт отряд!“. И в Донецке иные из них сейчас за русских воюют. Да, и Ельцин двояк. Демократичней его не было, нет и не будет. И журналистам уже не жить так, как при нём. Увы, всё в этом мире переменчиво и зыбко!» – Уже вслух досадливо охнул Альберт и ловко подрулил к гостинице. Здесь на вахте он узнал, что Семён недавно вернулся от какого-то местного милицейского чина и попросил его пока не тревожить. Видно, сидит что-то обдумывает. Получив ключи от номера и поднявшись на второй этаж, Альберт хищно втянул голодными ноздрями излюбленный им запах свежей ухи. Однако, подумал он, не иначе кто-то готовит прямо в номере. Интересно, из чего? Вроде, речной рыбой тянет, причём, недавно выловленной. Раз так, то и мы что-нибудь спроворим в скороварке. Альберт и в самом деле взял в командировку миниатюрную немецкую скороварку, которую ему подарили в мэрии, после того, как он хитро воспел велопробег в соседнюю область, в котором участвовал сам стопятидесятикиллограммовый городской глава.