Сергей Изуграфов - Смерть на Кикладах. Сборник детективов №2

• Название: Смерть на Кикладах. Сборник детективов №2
• Автор: Сергей Изуграфов
• Жанр: Боевик

Алекс Смолев переезжает из Петербурга на один из красивейших островов греческого архипелага Киклады. Покупает небольшую виллу и виноградник в надежде на спокойную и размеренную жизнь. Но загадочные убийства постояльцев виллы и жителей острова заставляют его принять участие в расследовании. Ему помогают друзья, старший инспектор уголовной полиции острова, даже Бюро Интерпола. В сборник вошли повести «Выбор Ариадны», «Масамунэ и Мурамаса», «Сумма впечатлений».

---

– Босс, а босс? – удивленная и встревоженная его долгим молчанием произнесла горничная. – У вас все в порядке? Что-нибудь не так?

– Все отлично, Катя, – ответил Алекс, улыбаясь своим мыслям. – Ты – просто умница! Вот теперь у нас все просто замечательно! Готовимся к открытию таверны, праздник через два дня!

Часть третья

«Несчастные случаи – очень странные штуки. Они обычно случаются совершенно случайно!»

Алан А. Милн, «Винни-Пух и все, все, все».

После разговора с отцом по телефону Глебу снова, до зубовного скрипа, до дрожи захотелось выпить. И не просто выпить, а выдернуть зубами пробку и, запрокинув голову, вливать в себя коньяк до полного изнеможения; вливать до тех пор, пока есть силы глотать эту обжигающую жидкость. Коньяк действовал быстро – каких-то двадцать минут – и он уже совершенно не соображал, где он и что с ним. Зато уходила эта боль, раздирающая душу: боль и обида на отца. Потом, всплывая вместе с ним из мрака небытия, его накрывало тяжелое, удушливое похмелье, выворачивающее внутренности и иссушающее глотку, когда было так плохо, что он почти умирал. Но дня три-четыре после этого, а то и неделю он мог сносно существовать, пребывая в каком-то тумане, отупевший и измученный, но загнавший боль куда-то глубоко внутрь.

Отцу всегда было на него плевать. Сколько он себя помнил. Глава и единственный владелец крупного концерна, создавший корпорацию с нуля «своим собственным горбом», как любил он говорить по поводу и без, Дмитрий Викторович Пермяков был человеком жестким, властным и чуждым любого рода сантиментов. «Бизнес – прежде всего!» Этот человек сделал себя сам. Доктор химических наук, профессор, обладатель сорока патентов на уникальные изобретения, производственник, сумевший не только шагнуть в прикладной химии гораздо дальше других своих коллег, но и успешно превратить свои изобретения в деньги. А на это способны лишь единицы. Волевой, умный и харизматичный, еще двадцать лет назад он создал с друзьями небольшое химическое производство, которое с тех пор превратилось в огромный концерн с миллиардными оборотами. Старший Пермяков был из тех, кого называли «капитанами промышленности». Он действительно умело лавировал в бурном океане российского рынка, ловко обходя мели запутанных законов, скалы министерских отраслевых ограничений и айсберги налоговых проверок.

Между отцом и сыном в последние несколько лет отношения испортились совершенно. Глеб горько усмехнулся. Испортились? Да их и вовсе не было! Сколько он себя помнил, отца никогда не было рядом. Мать всегда объясняла его отсутствие занятостью на работе, пряча от сына заплаканные глаза. Отец не бывал дома неделями, а когда появлялся, то первые пару дней они с матерью еще сносно общались, потом мать не выдерживала и высказывала отцу все, что накипело. Отец молча выслушивал все претензии. Надо отдать ему должное, выдержка всегда была железной. Потом говорил жене: «Дура! Для вас ведь стараюсь!», бросал на цветастую клеенку очередную пачку денег и уходил, хлопнув дверью. Сначала в институт или по друзьям, а потом, когда оборудовал роскошные апартаменты в новом офисном здании, то не бывал дома уже месяцами, присылая деньги сперва с водителем, а потом и просто переводя матери на карту.

Родители развелись, когда Глебу исполнилось шестнадцать лет. Такой вот подарок на день рождения, – он до сих пор им этого не простил. Впрочем, отец сроду не помнил про его день рождения. И когда мама вручала сыну празднично запакованные свертки, «этот от меня, а этот – от папы», он понимал, что отец не имел к этому никакого отношения, просто мать не хотела его расстраивать, купив на отцовские деньги дорогой подарок. К слову сказать, отец никогда не был скрягой. Деньги он матери давал щедро, значительно больше, чем требовалось на жизнь. Впрочем, Глеб быстро понял, что эти суммы, казавшиеся ему крупными, в доходах его отца составляли ничтожный процент. Пермяков-старший уже давно был мультимиллионером. И не в российских рублях.

Когда Глеб подрос, отец неожиданно стал чаще проявлять интерес к его судьбе, если так можно сказать о паре звонков в месяц с вопросом: «Ну как ты, жив-здоров?». Когда Глебу исполнилось двадцать, отец вдруг пригласил его в свой особняк в Комарово, где жил с новой женой и сыном Максом. Сводного брата Глеб увидел впервые. Тому было шестнадцать, а жена Пермякова-старшего – Ольга – работала на предприятии отца с момента его создания. Начинала бухгалтером, а теперь занимала пост финансового директора. Не надо быть гением, чтобы сложить два плюс два. И Глеб сложил. И именно тогда он впервые напился. От обиды за мать, за себя, за свое сиротское детство при живом отце. Он пил раритетный французский коньяк большими фужерами, стремительно хмелея. А потом его словно прорвало, как прорывает бурная река плотину, сложенную из старых и сгнивших бревен. Он с упоением, глядя отцу в глаза, высказал все, что он про него думал: про его ложь, про его проклятую работу; все свои детские и подростковые обиды. Он спешил, захлебываясь и брызгая слюной, пока мог связно говорить. Потом он замолчал и не помнил, что было дальше. Очнулся на следующий день уже в своей постели. Мать сказала, что его, бревно-бревном, привез отцовский водитель и помог ей донести тело до кровати.

Мать отпаивала его чаем и травяными сборами. На второй день он пришел в себя и смог уже встать и ходить по комнате. Заметив на столе фирменную папку отцовского концерна, оставленную водителем накануне, он раскрыл ее и долго отупело смотрел на содержимое. Документы на машину, права, страховка и два комплекта ключей с фирменным знаком мерседеса. Все оформлено на его имя. Сверху лежала открытка, где быстрым и четким отцовским почерком было написано: «С днем рождения, сын!» На ватных ногах он подошел к окну, выглянул во двор. Хищный спортивный автомобиль черного цвета стоял под его окном, слегка запорошенный снегом, что шел со вчерашнего дня. Безразлично оглядев первый в его жизни отцовский подарок, он задернул шторы и вернулся в кровать. Потом, приподнявшись, схватил со стола папку и со всей силы зашвырнул ее за шкаф, в дальний угол. Там она проваляется несколько месяцев. Потом он продаст мерседес, так ни разу и не сев за руль. Продаст первому же покупателю, не торгуясь. Деньги уйдут сквозь пальцы, как песок.

Почти три года они с отцом не общались совершенно. Глеб игнорировал его редкие звонки, потом и вовсе занеся его телефон в черный список. К тому моменту Пермяков-младший уже с отличием окончил Технологический институт по профилю «Химическая технология неорганических веществ» и поступил в аспирантуру. Гены ему, по всей видимости, достались неплохие. «Светлая голова!» – говорили про него на кафедре. – «Весь в отца, далеко пойдет!». Он уже выбрал тему для кандидатской и целый год работал над ней, когда встретил Ариадну. Стройная блондинка, спокойная и застенчивая, первая из всех, с кем он до того общался, смогла его выслушать не перебивая и не отвлекаясь на темы о шмотках-концертах-клубах, когда он рассказывал о своей работе. Они стали изредка встречаться, ходить по галереям и музеям, благо, в Петербурге с этим нет проблем. Ариадна, для друзей – Арина, училась на архитектора, и ее интересовало классическое искусство. Потом возникла эта идея – проехать всю Грецию, побывать на Кикладах. Молодая семейная пара ее друзей составила им компанию. И все было бы хорошо, если бы отец снова все не испортил.

Незадолго до отъезда Глеба ждал неприятный сюрприз. Отец приехал на кафедру и беседовал с деканом, своим давним товарищем. О визите Глеб узнал от самого декана, который пригласил аспиранта в кабинет и долго благодарил его за помощь, что оказало предприятие его отца кафедре – за новую компьютеризированную химическую лабораторию. До этого в Петербурге такая была лишь в единственном числе – на предприятии самого Пермякова-старшего. Декан прямо дал понять Глебу, что отныне того ожидает блестящее будущее, полная поддержка со стороны кафедры и ректората. О кандидатской можно было даже не беспокоиться, что там кандидатская! Докторскую пора начинать писать! «Может, сразу в академики? Или в члены-корреспонденты? Чего уж мелочиться-то!» – ядовито поинтересовался Глеб у совершенно растерявшегося декана. «Меня кто-нибудь спросил, чего хочу я?» Он так шарахнул дверью кабинета, уходя, что со стены в приемной упал портрет Менделеева. Рама треснула, стекло выпало и разбилось. Сам Дмитрий Иванович глядел с обнажившегося портрета на происходящее строго и неодобрительно.

Луиза Андроновна – опытная секретарша с тридцатилетним стажем – всполошенно бросилась в кабинет к шефу со стаканом воды и валерьянкой. Ожидавшие в приемной преподаватели и студенты с удивлением и страхом шарахались от кипевшего от негодования Глеба. «Извините!..» – пробормотал он сквозь зубы и бросился прочь. Через два дня они вылетели в Афины.