Григорий Жадько - Откровенные романы

• Название: Откровенные романы
• Автор: Григорий Жадько
• Жанр: Современные любовные романы

Избранное. Тетрадки неизвестного автора, найденные в развалах старого дома, датируются 1912 годом. С трудом удается восстановить их. Героям доводится пройти нелегкие испытания. Читатели окунаются в ушедшую эпоху, в которой присутствуют и любовь, и эротика свободных отношений, и горечь расставаний. «Немного счастья, когда шел дождь» – трагическая, откровенная повесть о любви. И бонус – комедия «Карамболь без правил», в которой сложные любовные отношения нарушает его величество Случай!

---

– Merci. Vous êtes très bons mon monsieur, – поблагодарила она, стараясь не улыбнуться при этом.

У нее был превосходный французский, четкое произношение и особый прононс, что достигается долгими упражнениями.

– Это совершенно ничего не стоит для меня Мария Александровна. Прочитанные газеты? О чем вы говорите?

– Pouvez m’appeler Masha.

– Хорошо, договорились, буду называть вас Маша. Но я не так хорошо знаю французский как вы. Мы технари. Наше дело чертежи, железки и еще много скучных вещей, о которых неудобно говорить в обществе милой дамы.

– Это я понимаю. Оружейный завод! Наверно это страшно и опасно порой!?

Мне ее слова показались приятными. Мужчины все одинаковы. Внутри поднялась волна своей исключительности и величия.

– Ну, не стоит преувеличивать. Все бывает, конечно, – уточнил я немного вальяжно и снисходительно.

– Как вы думаете, война будет? Все об этом говорят! Вот давеча читала: «Ангел мира в опасности!?»

– Помилуйте! Это выдумки газетных писак, – заключил я убежденно.– Сейчас общество достигло такой стадии развития, что все прекрасно понимают, к чему это может привести. Страшное оружие в изобилии наделано во всех странах. Массовое уничтожение: победителей по большому счету не будет. Ну не самоубийцы же мы!? Цивилизованная Европа на это никогда не решится!

– Значит, вся эта шумиха, что бы поднять тиражи газет? – усомнилась моя юная попутчица, почти расставшись со своей прежней застенчивостью.

– Ну не совсем. Иначе бы мне не пришлось ехать на оружейный завод, – многозначительно заключил я.

– Срочное дело?

– Командировка. Надо помочь. Секретное производство.

– Это тайна? – осведомилась барышня.

– Государственная. Российской империи, – заверил я ее, – но об этом лучше не распространяться.

– Вот видите! – она посмотрела на меня чуть восторженно.– Значит, вам доверяют. А мне ничего нельзя сказать. Я болтушка!

Маша встала, подошла к окну и замолчала. Показались низкие черные строения.

– Какая-то станция? – поинтересовалась она, показывая кивком головы.

– Это Раздельная. Помилуйте, … нет, это Лахта., – поправился я. – Обычно поезд здесь стоит минут пять.

– Давайте закажем чай! – вдруг, предложила барышня, не оборачиваясь. – У меня есть прекрасное варенье. Наша бабушка Агафья в вишневое варенье добавляет, абрикосовые косточки, липовый цвет. Она его не кипятит, а только долго томит в русской печке, и оно получается как английский джем.

– Хорошо. Будем пить чай. … Будем пить и разговаривать.

– Нет! Просто пить, – немного растеряно возразила моя милая собеседница.

– Как скажете, – пряча улыбку, согласился я и пошел сделать заказ.

Проводник, лукавый дядька, разглаживая, мягкие рыжие усы, занес нам спустя минуту, два кованных вороненых подстаканника. В них простые стаканы из зеленоватого стекла и жидкий чай. Отдельно он держал посеребренный поднос со сдобой.

– Пышка, слойка, сдобные калачи, крендель, плетенка – все из Филипповской булочной, господа! На выбор если желаете? – протараторил он заученную фразу.

– Неужели! Прямо оттуда?

– Обижаете милостивый господин! Настоящие парижские рецепты от придворного пекаря Филиппова. Не «сумневайтесь».

Я отложил всех наименований по одной штуке и сразу расплатился за все. Старик ушел очень довольный, подкручивая вверх кавалерийские прокуренные усы и что-то напевая под нос.

– Вы совершенно зря потратились, – сказала моя прелестная спутница, – мне есть на ночь, совсем ни к чему.

– Все нормально, может, только придется чай повторить. А как вы сударыня смотрите на бутылочку Белого Сурожа из Массандры?

– Нет что вы! – возмутилась она. – Это уж точно зря вы придумали.

– Я принесу, а там решим – раз уж заикнулся, а то неудобно получится.

Я сходил за бутылкой и дополнительно, зашел, взял стаканы у проводника. Она смотрела во все глаза и неодобрительно качала головой.

– Оставьте. Вы такой молодой. Будет у вас еще повод и друзья с кем ее распечатать.

– Вы про оружейный завод? Не мелочитесь Мария Александровна! Не говорите пустое! Я часто там бываю по делам. Поверьте – скукота там полная. «И скучно и грустно и некому руку подать» …Если вы мне составите кампанию, я был бы вам – превелико благодарен!

– Все-таки вы напрасно это затеяли – и чай стынет? – покачала она с укором головой.

– А мы и то, и другое будем. По очереди.

– Какой вы право! Так меня еще и уговорите, – в сомнении сказала она

– Конечно. Мне побольше, а вы давайте пригубите маленько. Вам понравится. Надеюсь!

– Ну, хорошо, – согласилась она с трудом. – За знакомство.

– А вы знаете, Маша, откуда это вино получило название? Что означает «Сурож»? – оживился я, придвигаясь к ней ближе.

Она заинтересованно оживилась, приготовившись слушать.

– Нет. Никаких мыслей, – ответила моя прелестная собеседница.

– Это древнерусское название города Судак. Видите, какое оно золотистое? А аромат? Ничего не напоминает?

– Что-то знакомое… Медовое или яблочное, – предположила она, слегка сморщив лобик.

– Токайское не напоминает?

– Точно! Вы сказали, и я сразу вспомнила, – всплеснула она руками.

– А вообще его делают из винограда сорта – Кокур белый.

Я рассказал ей, как мне довелось быть в Судаке. Про развалины Генуэзской крепости, глиняные водопроводы в горах, обычаи крымских татар. Она была очень хорошим слушателем. Кивала в такт мои словам, ресницы ее дрожали, на лице ясно читалась заинтересованность и неподдельный интерес.

Незаметно пролетели несколько часов, но казалось, все длилось один миг.

– Слушайте! Мы так и допьем ваш Кокур Михаил! – сказала она весело, и удивленно, и в глазах ее блеснули озорные огоньки.

– Это будет чудесно, – заверил я.

– Я же совсем не хотела, но вино правда, отменное, – призналась Маша, благодарно посматривая на меня.

– Расскажите о себе немножко, – решив что, настал нужный момент, попросил я, стараясь говорить как можно естественней.

– Вы считаете, это удобно? – стушевалась она, не ожидая такой смены разговора.

– Ну, не знаю – вам решать, – уклончиво промолвил я, с надеждой глядя ей в лицо.

– Да! Да, конечно, – улыбнулась она. – А что рассказать?

– Правду! Вот все как на духу! Вы можете… быть откровенной?

– С близкими, родными наверно.

– А мне казалось – людям, которые больше не встретятся в вашей жизни – можно поведать гораздо больше. Они не опасные. Никогда эти откровения не используют против вас, никому больше ни о чем не расскажут, во всяком случае, вашим знакомым – точно.

– Хм! Конечно. В этом есть резон, – задумалась она, протирая платочком губы.

– Вы мне – я вам. Такая откровенность на откровенность и все на доверии! Вроде игры, – не унимался я, ища подходящие слова.

– Странный вы! Все так неожиданно. Умом понимаю, но этого мало…

– Не торопитесь с ответом, – сказал я, поднимаясь и приближаясь к окну.

Перестук колес стал слышней. За стеклами уныло однообразно мелькали: клочки полей, одинокие деревья, петляющие деревенские дороги, прошлогодние скирды почерневшей соломы.

Даже не знаю, что вам сказать. Давайте попробуем. Спрашивайте, – сказала она немного глухо.

Я вернулся на место. Мы встретились глазами.

– Начнем с главного. Вы когда-нибудь любили? – выпалил я, и сам понял в ту же секунду, что это перебор и начинать надо было не с этого.

– Mon dieu!!! Миша! Как вы прямо и в лоб, – промолвила она, немало смутившись.

– Извините. Вырвалось.

Моя попутчица испытывающе и недоверчиво посмотрела на меня, боясь включиться в эту игру, но все же чудесный напиток из Сурожа не позволил ей совсем закрепоститься.

– Говорить об этом? – она помолчала.– Конечно, нет! Ну, как можно?! Об этом я не буду с вами беседовать. Все-таки вы мужчина.

– В том то и прелесть. Мы как бы поглядим на себя с позиции противоположного пола.

– Миша! Миша! Вы настойчивый молодой человек, а я слабая женщина. И все это так заманчиво.

– Решайтесь.

– Господи! Я работаю учительницей в церковно-приходской школе для девушек Новодевичьего Монастыря. У меня малолетняя дочка, недавно отняла от груди, сейчас сидит с няней. Кто бы знал, на что вы меня толкаете!

– Вы считаете, поговорить о любви – это недостойное занятие? – не отступал я, пытаясь найти аргументы в поддержку моего предложения.

– Par le chemin de Micha. Тут речь не об этом.

– Ваши ученицы из церковно-приходской школы не увидят и не узнают, … что с того?

– А муж? – задумчиво произнесла она.

– А муж и тем более, – безапелляционно заверил я.

– Знаете, создается впечатление – мы с вами как заговорщики беседуем.

– Давайте тогда шепотом, – предложил я, шутливо снижая голос.

– И все-таки нет, мой дорогой Миша. Понимаю. А душа противится.