Григорий Жадько - Откровенные романы

• Название: Откровенные романы
• Автор: Григорий Жадько
• Жанр: Современные любовные романы

Избранное. Тетрадки неизвестного автора, найденные в развалах старого дома, датируются 1912 годом. С трудом удается восстановить их. Героям доводится пройти нелегкие испытания. Читатели окунаются в ушедшую эпоху, в которой присутствуют и любовь, и эротика свободных отношений, и горечь расставаний. «Немного счастья, когда шел дождь» – трагическая, откровенная повесть о любви. И бонус – комедия «Карамболь без правил», в которой сложные любовные отношения нарушает его величество Случай!

---

– Так уж и мешаю?

– Конечно! Мы так хорошо беседовали. Я жду, что вы про себя расскажите. Я ведь совсем о вас ничего не знаю. Давайте назад, и это, – она подняла руку и покрутила ей неопределенно в воздухе. Этот жест видимо означал, чтобы все вернулось на круги своя. Я с сожалением отодвинулся на полшага.

– Нет! Сядьте напротив. Ну, пожалуйста, прошу вас. Мне очень надо видеть ваше лицо. Я люблю на него смотреть.

Я, сделав губы трубочкой, промычал что-то неопределенно-обиженное и, повинуясь, пересел напротив.

– Вот теперь вы молодец! L’homme admirable! (Чудесный мужчина. фр.) – она нагнулась через стол и поцеловала меня.– Не дуйтесь. У нас уйма времени.

Но она ошиблась. Как раз в это время послышались шаги у двери, заскрипели половицы крыльца, и кто-то постучался. Маша надув щеки закатила смешно глаза и приложила палец к губам.

– Тс-с! Кто там? – зашептала она.

– Не знаю, – ответил я тоже шепотом.– Если хозяйка – обойдется. У нас сонный час. Прикройте быстренько еду вон тем покрывалом. Я стулья унесу.

Опять постучали, но более требовательно.

– Что уж там! Придется впустить, а то подумает не бог весть что. Так будет лучше, – проговорила она.

Я со вздохом пошел открывать. В проеме с обезоруживающей улыбкой возник Константин.

– Сударь!!! Как я рад видеть вас в нашем забытом богом уголке! Не ожидал! Честно не ожидал!

– Привет Костя. Сто лет!

– Ты как не рад?

– Хозяйка сказала? – вопросом на вопрос, уклончиво ответил я.

– Она. Дай, думаю поручкаюсь зайду. Ну, показывай, жена, невеста?

– Ну, тебе прямо всё и расскажи!

– И расскажи и покажи. Да! Красавица! – он приложил ее руку к своим губам. – Константин. Старый друг Михаила, настолько старый, что он уже совершено, забыл меня и не удосужился заглянуть по соседству.

– Мария Александровна, можно просто Маша.

– Очень приятно сударыня. Чудесное у вас имя. Мое любимое. И матушку у меня так зовут. Если не прогоните, я тут у вас посижу минутку. У нас тут такая скука! Вы не представляете, как я истосковался по хорошему общению.

Эта минутка у него затянулась почти на пару часов. Мы уже попили вместе морса с крекерами и эклерами. Я уже демонстративно молчал, но Косте все было нипочем. Он трещал и трещал без умолку и при этом смотрел только на Машу. Меня как бы не существовало в природе. Природная скромность Маши – не позволяла ей уйти или ответить резко, она только изредка виновато улыбалась, перехватывая мой возмущенный взгляд.

Наконец я не выдержал и уже прямо сказал:

– Костя, нам хотелось бы немного отдохнуть. Маша чувствует себя не совсем здоровой.

– Да конечно! Это я понимаю. Но как жаль. Правда, друзья мои! Я бы так и сидел бы с вами, и болтал весь вечер. Так не хочется уходить!! Может, ко мне пройдем? Я теперь рисую, пишу картины, в основном пейзажи. Подарю, если что-то вам понравится?

– Нет. Нет. Как-нибудь в следующий раз.

– Тогда я не прощаюсь. Не откладывайте, завтра и приходите.

– На счет завтра не обещаем.

– И слышать ничего не хочу. Буду ждать. Разволновали вы меня, разволновали друзья мои. Пойду, наливочки выпью, пару стаканчиков, может, полегчает.

Почему-то, он не одобрял наш выбор в отношении жилья. Об этом, в разговоре, он сказал не единожды, но уточнять, что он имел в виду, мы не стали.

– Вот дернул меня черт за язык, сказать про знакомство с Кайгородовыми, – чертыхнулся я, когда за Костей, наконец-то, закрылась дверь.

– Вы думаете, он все понял, что мы не муж и жена?

– Ну, понял – не понял, что с того?

– Мне стыдно. Сколько сидела – столько и думала об этом. Мне кажется, мы сами себя поставили в такое положение.

– Давайте не думать об этом.

– Давайте.

– А улыбку на лице?

– Я улыбаюсь, – она виновато растянула губы, и глаза у нее неожиданно повлажнели. Чувствовалось, что она сейчас расплачется.

– Вы что сударыня?

– Я такая по жизни и есть несчастливая. Это все от меня. Больше ждешь, настраиваешься – обязательно что-то случается, что ставит все вверх тормашками.

– Так, так, так! Где у вас платочек? Слезы утираем Мария Александровна и к столу. У меня тут тоже кое-что есть. – Я покопался в своем объемистом саквояже.– Херес! Для поднятия настроения.

– У меня разболится голова. Уже сейчас шумит, – сказала она неуверенным голосом.

– Подумайте. Нельзя допустить, что бы внешние обстоятельства были сильней наших желаний.

– Скоро темнеть начнет, пора возвращаться.

– В этот раз нам никто не помешает, – сказал я твердо и достал наган из сумки, – пусть только кто-то сунется.

– Господи! Какой ужас. Зачем он вам?

– Служба Маша, служба. Тут у меня и пакет с секретными документами. Где их оставлять – не в гостинице же. Там замок любым гвоздем открывается на раз. А к документам – положено оружие. Вот нам и выдают, пистолет братьев Наган. Чудесный бой я скажу у этой вещицы. – Я легко крутанул барабан. Матово, желтым блеснули 7 патронов. – Тяжеловат, конечно, оттягивает карман. Вот кладу в саквояж.

– Вы страшный человек!

– Обыкновенный. Держите, я полстаканчика вам налил.

– Наверно не стоит, – усомнилась Маша.

– Попробуйте.

– Что делать. Рискну. Но меня может затошнить.

Мы пили херес, запивали клюквенным морсом с крекером. Иногда мне удавалось шутить, но Маша все больше смотрела в окно и была очень грустна. Когда пары хереса немножко затуманили мне голову, я, аккуратно подойдя сзади, повернул ее вместе со стулом. Маша немного растерянно взглянула на меня. Я опустился на пол у ее ног и обнял ее узкие лодыжки, которые торчали из-под длинной юбки.

– Мария! Святая Мария! Если есть святые женщины, вы одна из них – чуть слышно произнесли мои губы.

– Ну, какая из меня святая? Падший ангел!

Стало совсем тихо, только было слышно, как назойливо билась муха о стекло.

Я вспомнил наши бесконечно долгие поцелуи в поезде! Да – она точно, такая как я и думал …такая невозможная красавица, и так же нежна и стеснительна! А о доступности? Мечтал! И думал: «Такого не может быть!! Потому что такого не может быть никогда! Она замужем. Я не верил. Ни во что не верил. Желал чувствовать, что она рядом – совсем близко. Вспоминал ее теплые губы; закрытые трепещущие ресницы; горячее дыхание; голос, волосы – всю ее такую домашнюю, нерастраченную, желанную. И вот теперь эти отчаянные желания начинали сбываться. Сбываться вопреки всему.

Взбираясь по икрам ладонями, я гладил ее ноги. Обтянутые тонким шелком они округло тонули в моих руках. Мои пальцы ощущали их плотную упругость… тонкий шов сзади. Смело открылись ее колени. Они были плотно сомкнуты. Черные тонкие чулки матово круглились, заставляя сильней биться сердце. Она была напряжена. Идеально натянутый на дамскую ножку шелковый чулок может свести с ума любого.

– Мария Александровна!? Вы казнитесь?

– Да! Скорее да!

– Зачем?

– Это пройдет. Не обращайте, пожалуйста, внимания.

– Вы боитесь меня?

Она не ответила, только положила мне руку на голову и стала перебирать волосы. Я сильней сдвинул край ее платья. Коснулся губами полных стройных ножек, ощутил тепло и запахи женского тела.

– Как долго я этого ждал, мечтал, верил, – сказал я немного восторженно, – скажите что вы – это вы! Вы так стеснительны и непорочны…

Я еще более открыл ее ноги. Показались атласные черные подвязки, поддерживающие чулки, а за ними открытые нежные участки обнаженного тела. Я, зубами прихватив, развязал один бантик, потом другой и утонул лицом в этой теплой глубине. Не сразу уловил ее тихий шепот.

– Я тоже так ждала этого. Так себе все представляла, но, мне что-то не хорошо.

Я вопросительно посмотрел на нее.

– Как не хорошо?

– Стоит вот тут у горла. Наверно херес не пошел. И голова кругом идет.

– Плохо. Тошнит?

– Мутит, скажем, так. Давайте я схожу в одно место. Там поглядим.

Я неохотно разжал руки. Поднялся. Она встала с виноватой улыбкой. Подвязала, высоко задирая платье, сползающие чулки и неуверенной походкой отправилась во двор. Ее очень долго не было, а когда она пришла, то побыла только минутку, попила воды из холодного самовара и вновь ушла.

На улице стали заметно сгущаться сумерки. Я тупо ходил из угла в угол, бессмысленно мерил комнату, достал спички, хотел зажечь лампу, передумал. Все прислушивался к звукам, что шли со двора. Прошло не менее получаса, когда она вновь появилась. Зайдя, она сразу устало опустилась на стул.

– Что!? – спросил я тревожно и с надеждой.

– Не знаю, – ответила она слабым голосом.– Не знаю.

– Не легче?

– Как сказать!!!

Она замолчала, прервав фразу.

– Говорите! – не выдержал я.

– Конечно, я могу пожертвовать собой, но неужели вы согласитесь на это?

Мы надолго замолчали. Маша неотрывно смотрела в окно. Лунный свет проникал в комнату. Глаза ее были сухи, ресницы не вздрагивали. Было такое ощущение, что где-то рядом пронесли покойника. Я вдруг почувствовал себя разбитым. Никаких слов у меня не находилось. Была просто огромная зияющая пустота.