Дженнифер Блейк - Дикое желание любви

• Название: Дикое желание любви
• Автор: Дженнифер Блейк
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2015
• ISBN: 978-966-14-8868-6, 978-966-14-8695-8, 978-5-9910-3151-6, 978-966-14-8872-3, 978-966-14-8871-6, 978-966-14-8870-9, 978-966-14-8869-3

Роскошный особняк. Пышный бал-маскарад. Веселящиеся пары… С первого взгляда на соблазнительную красавицу Рафаэль Наварро понял: эта женщина должна принадлежать ему! Он из тех мужчин, которые привыкли брать все, что им хочется. Недолго думая, он похитил юную Кэтрин прямо с бала и увез в свой замок… Рафаэль был уверен, что она одна из куртизанок. Только наутро он понял, что обесчестил невинную девушку! Вот только теперь ему мало ее тела – он намерен завоевать и сердце красавицы…

---

Энтузиазм, с которым говорила мадам, невольно захватил и Кэтрин. Сидя в кресле с чашечкой черного кофе в руке, она внимательно слушала объяснения матери насчет цели их визита и согласилась на розовый муслин для своего нового платья, но вскоре и вовсе перестала прислушиваться к разговору и принимать участие в дискуссии о драпировках, пуфах, складках, вставках, тесемках и лентах.

Когда позже, в тесной примерочной, являющейся предметом гордости и больших капиталовложений мадам Эстель, розовый муслин был уложен складками на теле Кэтрин, стоявшей перед большим зеркалом в богато украшенной золотой раме, она одобрила этот бледный, почти несуществующий цвет. Безмолвная, она не стала возражать, когда на ее грудь и плечи лег расправленный золотистый шелк.

– Да, ravissante, – вздохнула мадам Эстель, – Эта безделушка слишком яркая для jeune fille[48].

– Думаю, вы правы, – с сожалением согласилась Кэтрин. Ей нравилось ощущение шелка под пальцами, к тому же он удачно сочетался с ее волосами.

– Извините, мадемуазель, – прошептала мадам Эстель, когда в ателье зазвенел звонок. – Я буду через минуту.

Кэтрин кивнула и, улыбаясь, стала снимать ткань с плеч, однако не удержалась, чтобы в последний раз не полюбоваться шелком.

– Кэтрин, ты должна взять его, – раздался с порога девичий голос. – Это твой цвет.

Этот комплимент был очевидной лестью, и Кэтрин улыбнулась девушке, с которой была давно знакома по школе при женском монастыре.

– Благодарю, Гиги, но, думаю, нет.

– Вздор, Кэтрин. Кто-нибудь вроде тебя несомненно осмелится нарушить традиции и введет новую моду!

Был ли этот совет столь же невинным, как улыбка, с которой его произнесли? Не слишком ли ярко сияли маленькие глаза Гиги? Эта девушка никогда не входила в число ее подруг. Она была на год младше Кэтрин и всегда осознавала, что из-за тусклого цвета лица и тонких волос, которые даже завивка не делала пышнее, ей было суждено всегда стоять в стороне, оставаться в тени, пока хорошенькие девушки танцевали на балу, и ее это раздражало.

Девушкам вроде Кэтрин она постоянно делала льстивые, лицемерные комплименты и стояла рядом с ними на балах и званых вечерах со слабой надеждой, что кто-нибудь из джентльменов, оставшийся без пары после начала танца, в конце концов пригласит ее.

Опасения Кэтрин усилились, когда Гиги, внимательно оглядевшись, шмыгнула к ней в примерочную.

– Это правда? – спросила девушка, понизив голос до шепота. – Правда, что говорят, будто ты в самом деле отправилась на квартеронский бал, что из-за тебя была дуэль и победитель тебя похитил? Это самое захватывающее приключение, о котором я когда-либо слышала. – В голосе Гиги звучало возбуждение. – Расскажи мне все. Как это было? Что он с тобой сделал? Тебе понравилось? Я бы умерла, если бы такое случилось со мной, – а ты выглядишь нормально, так… так безучастно. Говорят, тем мужчиной был Рафаэль Наварро. Он действительно так жесток, как о нем говорят? Я слышала, как мой старший брат говорил отцу, что он без зазрения совести бросил тебя и уехал из города. Поступок пирата или дьявола, но никак не джентльмена. Ты расстроилась? Как ты себя чувствуешь? Расскажи мне!

В порыве возбуждения Гиги схватила Кэтрин за руку, и та с трудом сдержалась, чтобы не отдернуть ее и не убежать. Ее лицо стало пепельным: теперь она точно знала, что ее имя было у всех на устах, а ее несчастье сделалось темой для похотливых измышлений.

– Извини, Гиги, – сказала она. – Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

– Значит, не хочешь рассказывать! – воскликнула Гиги. – Мне кажется, это низко, ведь я все равно уже знаю.

– Прошу прощения, – твердо сказала Кэтрин, перекинув золотистую ткань через руку, и направилась к выходу.

Но Гиги вцепилась в нее мертвой хваткой.

– Возможно, они правы. Может, ты сама попросила о том, что получила, и даже испытала от этого удовольствие. Говорят, теперь ты никогда не выйдешь замуж, по крайней мере здесь, в Новом Орлеане. Maman считает, что ты станешь девицей легкого поведения. А я думаю, что ты уже такая!

Она уставилась на Кэтрин, ее лицо было перекошено от разочарования.

– Гиги!

Грубый окрик заставил девушку подпрыгнуть.

– Я здесь, maman!

– Что ты там делаешь? Выходи немедленно. Немедленно, я тебе говорю!

На пороге комнаты появилась женщина, очень похожая на Гиги, с испещренным морщинами лицом, на котором застыла неприязнь. Она молча сделала шаг в сторону, когда ее дочь стремглав метнулась мимо, окинула Кэтрин ледяным презрительным взглядом и вышла вслед за дочерью. Ее властный голос раздавался в стенах ателье до тех пор, пока за ними с шумом не захлопнулась дверь:

– Я же говорила тебе не иметь ничего общего с этой мерзавкой! Ты заплатишь за свое непослушание, когда мы придем домой, моя девочка, дорого заплатишь!

Кэтрин медленно повернулась и посмотрела на свое отражение в зеркале. Какая ужасная женщина эта мать. Жестокая ведьма. Но было ли ее отношение таким уж странным? Разве она не выражала обычную реакцию женщин ее круга?

Никто не удосужился выслушать ее, но поспешили осудить; ее имя стало объектом насмешек и презрения. Как они могли? Неужели они в самом деле думали, что она станет одной из тех женщин, которые служат для удовольствия мужчин, дамой полусвета? Что ж, она их не разочарует. Она им еще покажет.

– Мадам Эстель! – позвала она.

– Да, мадемуазель? – Дородная портниха выглянула из-за шторы. За ее спиной с яростью на лице стояла Ивонна Мэйфилд.

Кэтрин швырнула шелк в обтянутые черным руки модистки.

– Я все-таки возьму золотое, – сказала она. – Мне хочется чего-то необычного, яркого, чего-то…

– Чего-то броского, моя дорогая? – спросила портниха, и ее темные глаза наполнились печалью.

– Именно так, – ответила Кэтрин.

Она злилась до тех пор, пока снова не оказалась дома. Однако и там она не смогла успокоиться, несмотря на тишину в комнате и мягкость Деде. Кэтрин не плакала, но утратила самообладание. Долгими часами она лежала на кровати, не ела, не пила, широко открытыми сухими глазами уставившись на белоснежный балдахин над своей головой.

Значит, Наварро исчез. Сбежал, оставив ее одну бороться с порицанием и осуждением. Он ушел, не попрощавшись. Такого она не ожидала. Его общество не доставляло ей радости, она не хотела выходить за него замуж. Конечно, ей следовало бы злиться на него, однако Кэтрин ощущала странную пустоту, словно потеряла друга. Какие основания были у нее для подобных чувств? Никаких, думала она, коря себя за глупость.

Деде всегда выражала сочувствие услужливостью. Поэтому она забыла о задетом самолюбии и приносила молодой хозяйке сладкий заварной крем и горячий суп, кофе и прохладительные напитки, к которым та едва прикасалась. Она обращалась с ней, как с больной, купала и одевала, долго расчесывала ей волосы, часами утешала, поила отварами трав, от которых Кэтрин сразу засыпала. Она не возражала, когда Деде решила оставлять у стены ее комнаты зажженную свечу, чтобы отгонять демонов, охотящихся на души молодых людей. Кроме того, Деде закрывала ставни, чтобы защитить Кэтрин от яркого света и назойливых глаз и по нескольку раз в день справлялась о ее здоровье. Ее перестали звать к себе те, кого она считала друзьями, в то время как прежде ее ежедневно ждали приглашения на утренние приемы, званые вечера, балы и шумные вечеринки. Теперь не было ничего.

Забота няни не помогала: Кэтрин все больше впадала в уныние. Ни визит Маркуса, ни получение в тот же день золотистого платья не смогли ее растормошить. Встречаться с Маркусом она отказалась, и ее матери пришлось самой принимать его в салоне. Оставшись одна, Кэтрин посмотрела на платье невидящим взглядом и отвернулась.

После того как Маркус ушел, мать заглянула к ней в спальню. По наполнившему комнату аромату Кэтрин поняла, кто вошел, но притворилась спящей и лежала, не открывая глаз, в надежде, что мать уйдет.

– Кэтрин?

Едва почувствовав, как рука нежно сжала ее плечо, Кэтрин вздрогнула и открыла глаза.

– Chérie, сколько это будет продолжаться? Прошло уже три дня. Ты не можешь прятаться здесь всегда.

– Не могу?

– Нет. Уже достаточно. Я позволила этому длиться так долго, потому что думала… Но не будем об этом. Маркус пробыл здесь не меньше часа. Мне показалось, он и в самом деле раскаялся и все еще желает на тебе жениться, несмотря на скандал, вызванный тем случаем. Думаю, ты поступишь мудро, если примешь его предложение. – Мать села на край кровати, и в ее взгляде читалась мольба.

– Maman…

– Послушай меня, Кэтрин. Это не тот мужчина, которого я бы для тебя выбрала, но он достойная партия. И я считаю, что дней через пять после свадьбы ты с ним свыкнешься и сможешь жить так, как захочешь.