Наталья Колосова - Варварин крест

• Название: Варварин крест
• Автор: Наталья Колосова
• Жанр: Религия

Книга рассказов Натальи Колосовой – это призыв найти свое подлинное место в жизни, порой вымученное трагедией и болью столкновения со злом, это опыт заглянуть, прежде всего, в собственную душу, чтобы увидеть в ней Божественный свет. Нужна ли сегодня такая книга читателю, кстати, далеко не обязательно «православному» и «воцерковленному»? Судить ему самому. А суд читателя для автора (конечно, помимо Суда Божия) превыше всего.

---

Варварин крест Рассказы Наталья Колосова

© Наталья Колосова, 2016

© Елизавета Третьякова, иллюстрации, 2016

Редактор Эсмира Травина

Корректор Эсмира Травина

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

За гранью

Эту историю рассказал мне мой дед. Я даже и полагать тогда не мог, что в жизни могут происходить такие завертоны судьбы – давно запрограммированные, как оказалось. И эти завертоны приводят к неизбежному, которое мы или принимаем, или отпихиваемся от него всеми четырьмя точками опоры. Начнём.

…Мне тогда было лет девять. У моего деда был заветный ларчик, к которому он не допускал никого. Дед хранил его в письменном столе в ящике под замком. Ключ всегда находился у деда. Что было в том ларчике – никто не знал, кроме него самого. А мне представлялось, что там какая-то страшная дедовская тайна, или сокровища морских пиратов, ну или, на худой конец, карта, в которой указывалось, где спрятаны сокровища.

И вот фортуна сверкнула мне розой ветров. Дед что-то писал, сидя за столом, я возился рядом с новоподаренной отцом игрушкой. Раздался звонок в дверь.

– Маша, открой! – сказал дед моей маме.

Через несколько минут в комнату вошёл человек. Дед встал, пожал ему руку и вышел с ним из комнаты, забыв запереть ящик стола. Заветный ларчик тут же был извлечён мной из недр тайны на свет божий.

Содержимое ларца дало мне возможность почувствовать себя кладоискателем – я пискнул от восторга! Потрёпанная карта, рисованная от руки, была испещрена тонкими голубыми неровными линиями, жирными точками, возле которых было что-то мелко написано, и цифрами, обведёнными красными кругами.

Здесь же был ещё один странный, но интересный предмет, напоминающий знак плюс, только одна его палочка была длиннее другой; по краям он весь был украшен вырезанными узорами, а середина его была гладкой и ровной. Из чего он сделан, для меня было непонятно: это было не дерево и не металл.

И последним предметом оказалась грязная, затёртая, пожелтевшая тетрадь. На первом листе было написано: «Адэский1 Жора. МАГЛАГ».

В момент, когда я впивался глазищами то в карту, то в тетрадь, при этом держа в руке этот странный «знак плюс», моё ухо было захвачено в плен пиратскими костлявыми пальцами деда.

– Уй-уй-уй! – заскулил я, пойманный на месте преступления.

– Ах ты ж, стервец, это ж кто тебе позволил шарить у меня в столе?!

– Никто, деда, я сам!

– Ах, сам, говоришь! Где ключ взял?

– Какой ключ?

– Не, ну ты поглянь на этого пострелыша! «Какой ключ» – от стола!

– Нет у меня никакого ключа, ты сам стол не закрыл! – скулил я жалобно.

– А ты, значит, и момента не упустил, да?

– Ну так ведь интересно же, деда!

– Не, ну ты глянь, прям я в молодости! – хватка дедовых клешней-пальцев ослабла, и голос помягчел.

– Давай, слаживай всё на место и дуй в угол!

В ларец вернулась карта, тетрадь, а вот «плюсик» уж больно мне пришёлся по вкусу. Я зажал его в ладошке в надежде, что дед его не заметит.

– Так, пострел, где крестик?

– Какой крестик? – я попытался изобразить удивление.

– Какой? Такой! А ну покаж руки.

Я вытянул перед собой кулаки и разжал их.

– Не, ну я в молодости, точно! Марш в угол, заноза, и чтоб об увиденном никому ни слова. Ты понял меня, Сёмка?

– Понял, понял! – сказал я, а самого сверлило любопытство. Простояв в углу минут пять, решил идти на абордаж.

– Дед, если ты меня не выпустишь из угла и не расскажешь, что это такое и что значит «Адэский Жора. МАГЛАГ», я всё расскажу бате с мамкой!

– Ах ты ж, хлыщ кручёный! Прям так и расскажешь? Ну а если это не моя тайна, а чужая, как мне тебе её можно рассказать? Лучше давай я расскажу тебе одну историю – интересней, чем эта тайна! – деда Жора попытался со мной поторговаться.

«Так, чужую тайну деда не расскажет, – да я бы тоже не рассказал, – тогда надо соглашаться на историю», – подумал я.

– Ладно, давай историю рассказывай.

– Э не! Расскажу, но не сегодня.

– Когда же?

– Вот завтра родители уедут в деревню, тогда и расскажу!

– А что, сейчас нельзя? Это тайная история, да?

– Да, Сёмка, очень тайная.

На следующий день не успели родители уйти за дверь, как я подступился к деду.

– Деда, давай рассказывай тайную историю!

Он хмыкнул, разгладил усы и начал рассказ.

Дед рассказывал, страшно вращая глазами, раздувал щёки, топорщил усы. Я же поначалу обратился весь во внимание, даже уши стали топорщиться. И тут я сообразил.

– Деда, да ты чего? Это же сказка! Где рассказ, который ты мне обещал? – подступил я к дедову горлу «с ножом». – Хочешь обмануть меня, да? Думаешь, я маленький, ничегошеньки не понимаю? Эх ты, деда… – слёзные нотки появились в моём голосе.

– Ну если ты взрослый, тогда ладно – я расскажу, а ты потом скажешь мне, что же ты понял из моего рассказа. И решим, можно ли кому-нибудь ещё поведать этот тайный рассказ или нет.

Я опять обернулся в одно большое ухо.

– Есть одна удивительная страна, зовётся она теперь Колыма. Там девять месяцев зима, а остальное – лето.

– Дед, ты опять?

– Да слушай – это правда. Это так далеко – на краю мира. Туда можно было попасть во времена моей молодости только на каком-нибудь ржавом корыте, которое считалось судном, либо на барже, толкаемой сухогрузом. Вот на такой барже-судне и попали туда люди, о которых я буду рассказывать.

– Деда, а самолёты? На них же быстрей!

– Самолёты для людей туда не летали. Ну вот. Набитые до отказа трюмы этих посудин разношёрстным живым грузом с Большой земли до места назначения добирались долго. Людей на палубу не выпускали, еды и пресной воды практически не было, из-за чего были раздоры и вспыхивали драки. Нужду справляли здесь же, где спали и ели. Грязь, вонь, инфекция и вши были тоже полноправными пассажирами. Люди мёрли, как травленые мухи. Мёртвых доставали из трюмов и выбрасывали в воду.

– Деда, а куда и зачем все эти люди ехали, почему они не взяли с собой еду и воду?

– Пункт назначения никто из них не знал, а вот зачем они едут – знали все. И ехали они не по своей воле, потому ни еды, ни воды у них не было. Да ты слушай дальше – сам поймёшь.

«Странные люди, – подумал я. – Как можно куда-то ехать, если ты не хочешь?»

– Много дней спустя посудина остановилась в бухте Нагаево. В то время о ней знали уже все, это означало Север – возврата нет. Или есть… если выживешь. Был май месяц, ещё плавали ледяные торосы в бухте, на берегу кое-где лежал снег. К посудине подходили деревянные рыболовецкие баркасы, туда грузили людей партиями и увозили на берег. Некоторые прыгали в ледяную воду в надежде убежать от надвигающегося ада, забывая, что бежать некуда – кругом ледяная вода и тайга, на много сотен километров ни одной живой души. Их никто даже не вылавливал. Они тонули в ледяном плену, некоторые умудрялись доплыть до берега. На берегу их выстраивали по три человека в шеренгу и вели в лагерь, – он находился в километре от бухты. Сопровождал процессию конвой с собаками.

Мои глаза-пуговки увеличились раза в два.

– Деда, так эти люди были заключённые?

– Да, Сёмка, заключённые.

– А, ну тогда всё понятно!

– Что тебе понятно?

– Почему их так везли: они ж бандиты, чего их жалеть? Папка говорит – невиновных не садят в тюрьму!

– Много твой папка понимает… И тогда и теперь в лагерях сидят кучи неповинных. Или за малое, за что обычно тебя, Сенька, только порют, а их ссылали на смерть.

– Дед, ты чего, разве так бывает?

– Бывает. Дай Бог, чтобы это ни твоего дурного папки не коснулось, ни тебя. А уж про мамку твою и говорить неча.

– Так ведь не за что нас!

– Так-то оно так, внучек, да не так.

– Деда, я не понимаю, про что ты говоришь!

– Поймёшь, коль до конца дослушаешь. А если неинтересно, то и говорить не буду.

– Мне интересно, очень интересно – говори!

– То-то же! Ну так вот, среди этих каторжан и был Жора Адэский. За воротами вновь прибывших встретили, прям скажем, «гостеприимно», «радушно». Начальник лагеря выступил со своей давно уже изъезженной, выщербленной, но неизменно гадливо-смердящей тирадой деспота: «Вы человеческий мусор, и всех вас привезли на свалку. И здесь только я решаю, как и когда уничтожать хлам. Я здесь советская власть, бог, князь и царь. Всё, что было недобито в семнадцатом году, я добью здесь. Блатари, воры, убийцы, рецидивисты. Вы, крысы, пережрёте друг друга сами». Хозяин лагеря, как потом оказалось, и сам был из числа сильно провинившихся, но, конечно, не так, как все: где-то когда-то «прокололся», вот его и сослали подальше с глаз. Последние слова начальника всколыхнули блатное сердце Жоры Адэского.

Дед, что значит «человеческий мусор»?