Александр Эльберт - Про любовь и не только…

• Название: Про любовь и не только…
• Автор: Александр Эльберт
• Жанр: Остросюжетные любовные романы

Всё здесь рассказанное – истинная правда. Только перетасованная и переосмысленная. Некоторых героев этого романа я хорошо знал, а многих знаю и сейчас. Других я никогда не видел и не слышал. Но они были мне необходимы по ходу развития событий. Поэтому я, совершенно не задумываясь, срисовал их с моих хороших знакомых. Но не буквально, а комбинируя и объединяя черточки характера самых разных людей, которые, как я надеюсь, не узнают себя, прочитав эту книгу – конечно, если у них найдётся для того свободное время и желание…

---

«А вот моя тёща, умная, высокообразованная, волевая, с твердым мужским характером – мудрой не была. Много раз в своей жизни она поступала не просто по велению разума, но поддаваясь сиюминутному желанию и острой чувственной потребности сделать именно так, а не иначе. В моей памяти она осталась энергичной, властной, решительной, потому что мягкой и доброй она была только по отношению к позднему сыну, которому отдала последние 30–35 лет жизни. Этому позднему сыну сейчас уже 60 лет и он настолько не мудр (плохое слово, но могу сказать жестче: глуп и неблагодарен), что говорит, не стесняясь и не краснея, будто мать его никогда не любила. А по-настоящему любил его только отец, который покинул семью, когда ребенку было меньше 2 лет; правда, алименты платил исправно.

Моя мудрая мама любила меня, мою жену и моих детей спокойно, не бросаясь словами и не требуя ничего взамен – только немного тёплого внимания.

А тёща, как я это сейчас понимаю (Что со мной? Хочу стать лучше самого себя в те молодые годы, когда я не понимал людей и мне так нехватало мудрости, спокойствия и частенько самого главного – доброты?), казалась самой себе умной, мудрой и доброй; но на самом деле более всего любила свои чувства, а не тех, на кого эти чувства были направлены. Кроме этого глупого, неблагодарного, неинтеллигентного сына, которого любила безоглядно с первого дня и до самого конца. А он ничего не понял и теперь уже не поймет.»

Юра «замолчал» и с удивлением подумал: «А ведь я уже «пережил» тёщу и скоро маму «догоню»! И тут же вспомнил: «Мама почти никогда не жаловалась и никогда не выясняла отношения, т. е. кто прав – кто виноват. И уж точно не делала этого вслух и на людях. А тёща непрерывно делила всех и вся на правых и виноватых и выясняла, уточняла, проверяла, обвиняла, защищала; последнее – очень редко.»

3

Через месяц Ася с широко раскрытыми глазами рассказывала, в этот раз нескладно, но зато очень коротко:

– Вчера был Додик…

– Один? – не удержался и перебил её Юра.

– С Верой и Бобби, первый раз за много-много месяцев.

– Вернулся домой?

– Нет. Он пришел, когда Вера и Бобби уже были у нас.

– Не может быть! И как они встретились?

– Странно. Бобби сказал, не отрываясь от компьютера: «А! Это ты?» – Додик поцеловал его в щеку и получил в ответ: «Не мешай! Не видишь, что ли? Я играю».

– А Вера?

– Сказала: «Бобби! Оторвись от компьютера, папа пришёл». А Бобби слегка повернул голову в сторону Додика: «Ты когда уходишь?»

Вера покраснела: – Не обижайся на мальчика, он совсем забыл тебя.

– Неправда! Ничего я не забыл. Просто без него нам лучше. Правда, дед?

– Арик сидит в углу и молчит, – продолжает Ася. – И все молчат вместе с ним, только компьютер гудит… Додик принес тортик, я накрыла на стол, попили чаю; молча, без разговоров. Потом Додик немного рассказал о своей работе – если бы я хоть что-нибудь поняла – попрощался и посмотрел на Веру: «Проводи меня».

– И она пошла? – не выдержал Юра.

– Конечно. Ребенок хочет домой вернуться. Нервничает, боится, что его не примут.

– И что Вера потом рассказала?

– А ничего. Только спросила: «Вы почему не разрешили ему придти, тогда, с ней? Она бы все равно не пришла». – Помолчала и добавила: «Он сегодня ночует у Илюши – это друг детства. Она его прижала к стенке: или разводись, или уходи». – Спокойная, даже улыбается; наверное, знает что-то такое, что мне не дано понять… Я бы никогда не простила и не позволила вернуться.

– Ну-ну, – это было первое и последнее, что сказал Арик за весь вечер.

Ещё через месяц в пятницу рано утром разбудил телефонный звонок. Звонила Ася:

– Обязательно приходите сегодня на кабалат-шабат («встреча субботы» на иврите).

– Что-нибудь случилось? – спросил Юра, зевая.

– Блудный сын вернулся. – Юра спросонку не понял. – Что-что?

– Додик… – дальше можно было не продолжать. Юра улыбнулся: «Мудрая Вера!»

Вечером того же дня в гости к родителям мужа пришла спокойная, улыбчивая, неторопливая Вера с двумя детьми. И право же не так-то легко было сказать, особенно если «закрыть глаза» на разные вес, рост и голос, кто из детей младший, кто старший. Юра замкнул рот на замок и едва сдерживал улыбку, наблюдая за мудрой Верой, которая ужасающе старательно делила себя, свое внимание, свою любовь между нахальным, как всегда, Бобби и спокойным, немного отрешенным – как после тяжелой болезни – Додиком. А чуть позднее Юра поймал себя на странной мысли: «Нет, нет, нет! Этого не может быть: они ревнуют и стараются притянуть к себе внимание Веры. Просто Бобби делает это легко и привычно, а Додик так стесняется, так старательно прячет свои чувства, что становится смешно и неловко за этого большого ребенка».

* * *

Сегодня был «в руках», т. е. на приеме у сравнительно молодой – примерно 45 лет – веселой, обаятельной и высокопрофессиональной женщины-физиотерапевта. Уже несколько сеансов она пытается избавить меня от шума в левом ухе и параллельно подправляет кое-какие мелочи в моем не очень молодом теле – я всего на пару лет моложе Юры, но заметно старше Аси и Арика. Я очень удобно лежал с закрытыми глазами, а она в это время что-то выдавливала из моего живота, старательно и болезненно разминала правую ступню, потом что-то делала под коленкой и это было очень больно. После этого – грудная клетка, голова, шея, какие-то точки позвоночника, снова ступня. И хотя было не всегда приятно, а иногда просто больно, я все время дремал. В один прекрасный момент я почувствовал себя маленьким ребенком в руках у любящей матери. Это было так удивительно хорошо, что я рассмеялся, чем искренне порадовал моего физиотерапевта.

4

Вера, сколько Юра её знает, всегда одинаковая: маленькая, худенькая, неспортивная. Минимум косметики, одета «маломодно», сама себе уделяет очень мало времени. Грустные, но постоянно улыбающиеся глаза, не самые правильные зубы, тихий голос. С домоводством без удовольствия, но управляется. Додик – чуть выше, узкоплечий. У него густые курчавые волосы, острые черты лица, взгляд в вечность и внутрь. Обычно говорит еле слышно, но иногда переходит почти на крик, сам не зная, почему именно в этот момент. Когда Юра его впервые увидел, Додик был вполне упитанный. Трудно было поверить, но совсем недавно он был такой худой, что его даже в армию не взяли «по недобору веса» – он тогда весил 49 кг. Вера всегда нравилась мальчикам, и в школе, и в университете. Но ни одного даже самого скромного романа до встречи с Додиком у неё не было. И это странно.

Додик с самого детства только и делает, что размышляет и потому ничего и никого вокруг себя не замечает. Как будто изначально самой природой отстранен от всех бытовых, хозяйственных и прочих дел, равно как от общения с нормальными людьми на нефилософские темы. Спортом даже по телевизору не интересуется. Водительские права есть, но автомобиль ненавидит. Компьютер для него только поставщик фактического материала и пишущая машинка. Печатает быстрее, чем мыслит, а мыслит – быстрее, чем говорит. Он – философ, всегда и во всем. Потому-то странно, очень странно и непонятно, как это они с Верой сумели встретиться, увидеть друг друга, что-то необычное друг в друге разглядеть, а потом даже родить ребенка.

Вера – программист, информатик, причем очень хороший. Но работу свою не любит. А любит заниматься дома с маленьким сыном и смотреть, как работает большой. Она не знает, не понимает и даже не пытается узнать и понять, что делает и чем живет Додик. И, наверное, она права, потому что Додик сам себе объяснить не может, что он сейчас делает и что будет делать через минуту. Чувство времени у него атрофировано и минуточка может продолжаться пол-дня и закончиться ничем. Обычно он сидит на простом стуле, запрокинув голову, с ручкой в зубах, и раскачивается, глядя, не моргая, в потолок и ничего вокруг себя не видя. Компьютер всегда включен, чтобы любую сверкнувшую, прилетевшую, упавшую к нему в голову мысль моментально увековечить. Иначе она испарится, как сон. Поэтому иногда, не очень часто, раздается стук – это встал на место несчастный стул, который приходится чинить несколько раз в год, а потом выбрасывать – и сразу же несколько коротких пулеметных очередей с крохотными перерывами. И всё, возобновляется негромкий танец стула. Мысль «изречена», надо «плыть» дальше.

Вера, когда она дома, занята готовкой, уборкой, занимается с Бобби (все реже – этому младшему сыну уже давно ничего, кроме компьютера, не надо). И прислушивается. Нет – слушает, что делает старший сын-философ.

– Тр-р-р-р-р-р-р, – что-то пришло в голову, печатает.

– Бум-бум-бум-бум, – думает.

И вдруг – полная тишина! «Что бы это значило?», – беспокоится Вера и тихонечко входит к нему в комнату. А он просто положил голову на руки, руки прямо на клавиатуру компьютера и дремлет. Вера тихонечко выходит, но он уже проснулся и тоненько так кричит: