Вениамин Кисилевский - Три дня Закона

• Название: Три дня Закона
• Автор: Вениамин Кисилевский
• Жанр: Остросюжетные любовные романы

Доктор Воскобойников через много лет волею случая встречается с давним приятелем Ленькой со странной фамилией Закон, жившим когда-то в одном с ним дворе города детства. Неожиданное появление из небытия этого изрядно потрёпанного жизнью бесцеремонного выпивохи осложняет доктору и без того непростую жизнь. Но благодаря этой встрече постепенно всплывают в его памяти события той подзабывшейся уже мальчишеской жизни, в которой Ленька Закон сыграл далеко не последнюю роль – однажды просто спас от гибели…

---

– Оля, – кивнул Воскобойников.

– Надо же! – восхищенно мотнул головой Закон, родственно обнял ее и тоже трижды обрядно прилип губами к ее щекам.

Оля, не ожидавшая столь бурного проявления чувств, ошарашено косилась на мужа.

– Ну вот и встретились! – облегченно вздохнул Закон, подхватил чемодан, нетерпеливо сказал: – Ну давай, давай, показывай!

– Что показывать? – не врубился Воскобойников.

– Как что? Всё показывай! Как живешь, дети, внуки уже небось, столько лет ведь не виделись!

Не выпуская чемодана, прошел впереди них в комнату, заглянул в другую:

– Не Копенгаген. Что же ты, главный врач, а две комнаты всего? И мебель не Копенгаген. Я думал, ты тут барином при такой должности!

Воскобойников неопределенно пожал плечами, переглянулся с Олей, глаз не сводившей с Ленькиного чемодана.

– А что, больше тут нет, что ли, никого? – не угасал Закон. – Одни, что ли, тут проживаете?

Воскобойников, все сильней раздражаясь, ответил, что сын с женой и дочкой живут отдельно.

– Чудненько! – Ленька подсел к столу, чемодан поставил между ног. – Так я у вас, если не очень стесню, поживу недолго, денька три всего. Это ж сколько лет не виделись, кошмар! Повезло, что узнал про тебя! – Светло улыбнулся, обнажив россыпь стальных зубов. – Двойная польза: я и с вами побуду, и с гостиницей раскручусь, квитанцию потом для бухгалтерии как-нибудь у них там выцыганю. – Полез в чемодан, извлек из него бутылку красного вина, торжественно водрузил ее в центр стола, заговорщицки подмигнул: – Встречу отметить надо, столько ведь лет не виделись, кошмар!

– Да, конечно, – вяло сказал Воскобойников, не решаясь взглянуть на жену. – Сейчас мы что-нибудь сообразим.

– Валя, пойдем, поможешь мне, – буркнула Оля и вышла из комнаты.

На кухне, плотно прикрыв дверь, тихо запричитала, что не потерпит в доме этого типа, откуда только он взялся, хамло такое, а уж о том, чтобы обосновался здесь на целых три дня, и речи быть не может, и вообще пусть убирается отсюда со своим барахляным вином.

– Скажи ему, – горячилась, – что не сможем его принять, потому что мама заболела и мы должны срочно идти к ней. И пожить ему здесь не обломится, потому что дети сегодня придут с ночевкой, нет свободного места. Что угодно придумай, только пусть он исчезнет. Не скажешь – я сама ему скажу, не сомневайся!

Он, тоже приглушая голос, попросил ее успокоиться, сам не ожидал, что так все получится, и не меньше ее сейчас в недоумении. Жить тот здесь, понятно, не будет, этого еще не хватало, но прогнать его сейчас нельзя, как-то не по-человечески это. Придется немного потерпеть, за столом с ним посидеть, не долго, конечно. А потом, в самом деле сославшись на заболевшую маму, деликатно расстаться. Оля сдалась не сразу, но чуть уже расслабилась, безнадежно махнула рукой:

– Ладно, иди к нему. Только в комнату я ему тарелки таскать не стану, на кухне покормлю.

– Как скажешь, – миролюбиво ответил Воскобойников.

Возвращаясь к Леньке, подивился еще тому, как изменился тот и отчего-то почти не подрос. Может быть, – мелькнула тревожная мысль, – это вовсе и не Ленька Закон? Какой-нибудь пройдоха или ворюга, выдающий себя за него? Например, в том же поезде с Ленькой познакомившийся и затеявший такую аферу? Мало ли нынче мошенников поразвелось? Внедрится, обворует – и поминай, как звали. Впрочем, – успокоил себя, – уж это-то выяснить труда не составит: парочка вопросов о прошлой соседской жизни, и ларчик тут же откроется. Вошел – и остолбенел. Закон теперь сидел в синем, изрядно поношенном спортивном костюме, на ногах – резиновые «вьетнамки». Пиджак, рубашку и брюки развесил на спинке стула, туфли с выглядывавшими из них носками – под стулом. Снова лучезарно улыбнулся:

– Душновато здесь, ты бы, Валёк, кондиционер включил. А в поезде какая духотища была – кошмар! Пропотел, как вошь в парилке. Ты не против, я у тебя душик приму, освежусь немного. Еще и полдня по городу вашему с чемоданом туда-сюда шатался. Это ж сколько лет мы не виделись, кошмар!

– Да, я вот сейчас… – растерялся Воскобойников. – Я сейчас у Оли… полотенце… если не отключили…

Засеменил на кухню, жалобно сказал жене, резавшей колбасу:

– Оленька, ты только не заводись, он попросил в душе искупаться. Жарко, говорит, сегодня, а он в поезде пропотел.

– Что? – выпучила глаза Оля. – Вы что, с ума оба посходили? Здесь ему не постоялый двор, пусть потеет где-нибудь в другом месте! В гостинице ему и душ будет, и все остальное, выдумал тоже!

Проверив, плотно ли закрыта дверь, Воскобойников, все на свете проклиная, принялся убеждать ее, что деваться некуда, раз уж так влипли. Кем бы этот свалившийся им на голову друг детства ни был, но есть же какие-то законы гостеприимства, которыми нельзя пренебрегать. Да и что теперь делать: сказать, что не позволят они ему их душем пользоваться, брезгуют? Не сможет он ему такое в глаза сказать, язык не повернется. Да, промелькнула было у него мыслишка соврать Леньке, что, например, холодную воду отключили, но тут же пропала – тот ведь наверняка захочет руки перед едой помыть, пусть и одной горячей, нехорошо получится. О том, что засомневался в Ленькиной подлинности, сказать ей не рискнул. Увидел, как все явственней проступает нехороший румянец на Олином лице, решился:

– Коль на то пошло, ванная наша не развалится, если он там помоется! Ты можешь ему заявить, что не пустим его туда – иди говори. Я не сумею.

Оля покусала нижнюю губу, швырнула в сердцах нож на стол, процедила сквозь зубы:

– Пропади он пропадом! Полотенце возьми в шкафу зеленое, сверху лежит. И чтобы через час его тут не было, слышишь? Нет, это невозможно! Ну, был бы еще родственник, хоть самый дальний, ну пусть бы действительно дружок детства любимый, куда ни шло! А то ведь неизвестно кто, соседский обормот, ты его сорок лет знать не знал! Да, в конце концов, пусть бы просто нормальный, порядочный человек, я бы слова не сказала! Но это же просто наглец, зачем ты позвал его?

Он снова оправдался, что ничего подобного даже вообразить не мог, очень постарается, чтобы не затянулось это гостевание, с тем и удалился. Оля не знала еще самого веселенького – что Ленька уже переоделся, явно не собираясь покидать их квартиру. Об этом ей тоже не рискнул сказать, тянул для чего-то время.

Закон, умиротворенно вытянув ноги, сидел на диване перед включенным телевизором. Кондиционер тоже включил. Что расхозяйничался он тут, настроения Воскобойникову не прибавило. Катнул первый шар, спросил, живет ли там по-прежнему Наташа.

– Петренко? – зажмурился Ленька. – Живет, куда ей деваться. Она теперь Бабичева. И не только по фамилии бабка, двое внучат уже. Ты бы ни за что не признал ее, так раскоровела. – Игриво погрозил пальцем: – Что, старая любовь не ржавеет? Ты, помнится, сох по ней, скажешь, нет?

– Да ну, ерунда какая, – отмахнулся Воскобойников, – Ничего я не сох.

Но от сердца немного отлегло, когда Ленька назвал Наташину фамилию. Значит, действительно он, не другой кто-то. Странно только, что человек может так измениться, ничего общего с прежним Ленькой. Разве что и в детстве манерами не блистал, нахалюга был тот еще. И минувшие сорок лет ничего не изменили. На диван рядом с ним садиться не стал, пристроился поодаль в кресле.

– Так что у тебя тут за командировка?

Закон охотно принялся рассказывать, что трудится механиком в автобусном хозяйстве, какие-то связи у них с ростовским комбайновым заводом, прислали его за какими-то деталями по бартеру, нужно проверить комплектацию.

– Хоть клок шерсти урвать, – завздыхал. – И мы там загибаемся, старье латаем, и ваш заводец на ладан дышит. Наделал этот Горбачев дел, такую страну угробил. А скоро вообще она развалится, прибалты-суки только начало. Уж наш Кравчук с вашим Ельциным расстараются, попомнишь мои слова. Еще визы будем брать, чтобы друг к дружке съездить. Скажешь, нет?

Не было у Воскобойникова желания ввязываться в этот бесплодный диспут, тем более с ним, ограничился защитным «поживем-увидим».

– Ну, а ты как? – тоже не стал Ленька забредать в политические дебри. – Как живешь-можешь, вообще как? Это ж сколько лет не виделись!

– Обо мне потом, – чтобы не задерживать здесь Леньку, уклонился Воскобойников. – Пойди в самом деле сполоснись, пока жена на стол накроет. На кухне, наверное, сподручней нам будет, по-семейному. Я сейчас полотенце тебе достану.

Очередная проблема возникла, когда сопроводил его в ванную. Висели там три мочалки. Третья – сына, наведывавшегося время от времени. Секунду поколебавшись, снял с крючка Денисову, решив потом отмыть ее. Показал, где шампунь и гель, будто бы в шутку спросил, научились ли уже на Саксаганского пользоваться душем.

– Что ты! – расцвел Ленька. – Думаешь, мы там у себя по-прежнему дуркуем? У меня, например, целых две уже комнаты, как у тебя, и душ себе пристроил, всё, как положено. Что ты! Жаль, ванна не вместилась, но кое-какие варианты имеются…