Сборник статей - Сибирская ментальность и проблемы социокультурного развития региона

• Название: Сибирская ментальность и проблемы социокультурного развития региона
• Автор: Сборник статей
• Жанр: Социология
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-94856-327-5

В сборник включены материалы конференции, которая прошла в июле 2006 г. в Улан-Удэ в рамках реализации исследовательского проекта «Сибирская ментальность и проблемы социокультурного развития региона» (№ 05-03-03380а), поддержанного РГНФ. Он является продолжением предыдущих изданий: «Проблемы сибирской ментальности (СПб., 2004)», Культура и менталитет населения Сибири (СПб., 2003)».

В статьях освещаются как методологические проблемы территориальной ментальности, так и актуальные вопросы населения Сибири как особого регионального сообщества, состоящего из многочисленных народов и культур.

В статьях проводится мысль, что развитие территории во многом зависит от возрождения и нового этапа конструирования «сибирства» и его активным проявлением в условиях гражданского общества.

Для социологов, социальных антропологов, историков и политологов.

---

Государство, не имея достаточных ресурсов для очередного рывка в «цивилизованное будущее», требует от индивида предельной мобилизации его личностных сил. Человек оказывается втянутым в масштабные социальные изменения, которые не только разрушают привычный и понятный мир, но и принуждают к радикальной «переоценке ценностей» и даже к девальвации традиционного менталитета. «Времена на изнанку вывернулись» – констатировал безызвестный автор «Слова о полку Игореве». Именно в такие времена «черное», вдруг стает «белым» и наоборот. Человек при этом теряет «сущностную самость», как говорил А. Швейцер, ту духовную опору не только на «вне», (например, из-за потери консолидирующего идеала) но и опору на внутренний традиционный менталитет. Это состояние ученые определяют как рецидивирующая модернизация. Оно конституируется социумом «после (или во время) серии «неполных» модернизаций, повторяющихся через одно-два поколения и с неизбежно высокой социальной ценой». (3)

Хотел бы подчеркнуть очень важную, на мой взгляд, особенность менталитета – его влияние на все стороны бытия и его смыслополагания и наоборот – влияние всего комплекса смыслополагания бытия на менталитет. В качестве примеров можно привести зависимость российского менталитета, скажем, от терминов и понятий, которые могут сближать, а могут разъединять народы и даже зависимость от времени года. В этом смысле далеко не случайно, например, постоянное внимание русских писателей, поэтов и композиторов к словосочетанию – «Времена года»…

Так, существует утверждение, что никакая цивилизация не может выживать и развиваться на территории, где среднегодовая температура менее пяти градусов по Цельсию. Правда, для России, тем более для Сибири – эта температура несколько занижена, но, тем не менее… Цивилизация же России даже при температуре на порядок ниже циклично выживает. В сущности, это и отличает ее, одну единственную, от всех других государств, существующих в значительно более благоприятных условиях. Это нетрудно проиллюстрировать влиянием зимы, ну, хотя бы на события ХХ века, ибо зима для менталитета россиян – явление особое, я бы даже сказал в некотором роде сакральное, ибо менталитет россиян скорее зимний, нежели летний. Отсюда значимость исторических событий российской истории.

Вспомним – Январь 1905 года – начало первой русской революции. Декабрьское вооруженное восстание, которое произошло, может быть, не только с голоду, но и с холоду. Буржуазно демократическая революция 1917 года – даже название свое получила – «Февральская». Вполне возможно, что если бы В. И. Ленин не поспешил с Октябрьским переворотом, и провел бы его не в канун зимы, а на месяца два попозже – глядишь и результаты могли бы быть совсем другие. Ну, да, что сделано, то сделано, хотя и вопреки нашей ментальной привычки великие дела – делать в трескучие морозы.

Зимы Великой Отечественной войны. По-зимнему морозным ноябрем остановлены немцы под Москвой. Самая ожесточенная оборона Сталинграда приходится на зиму. Прорыв блокады Ленинграда – в январе 1943 года. И через год, тем же январем, полное ее снятие. Зима последнего года войны – окончательный сокрушительный удар по фашизму. Вот уж воистину, как говорится в старой русской пословице – «что русскому здорово – то немцу – смерть». Из более отдаленных веков подтверждением этой версии являются другие эпохальные события: разгром Александром Невским тевтонских рыцарей произошел не на цветущих лугах, а на льду Чудского озера, отпор польским шляхтичам, ведомым Лжедмитрием на Москву, знаменитый Альпийский поход гениального Суворова, в сравнении с другими баталиями, выглядит для русского воинства просто воскресной прогулкой.

Приведу на эту тему одну мысль, высказанную В. Л. Семеновым в статье «Россия непредсказуемая…». Он пишет: «После поражения под Бородино, в союзничестве с нашими русскими морозами, великий Кутузов разбивает-таки непобедимую армию Наполеона. А ведь как помогли Михаилу Илларионовичу эти самые морозы! Ничье гениальное провидение не могло предугадать ничего подобного! Да, не покажется кощунством, и да не умалит достоинств нашего доблестного войска, но Россию от наполеоновского нашествия и изгнания спасла… Пуговица! Та самая пуговица на мундирах и шинелях французов, которые отливались из олова, и на морозе, нашем свирепом, просто рассыпалась в труху. Так, что пешего француза, пожравшего с голодухи своих лошадей (харчей-то ушедшие москвичи не оставили), одной рукой запахивающего свою беззастежную одежку, а другой кое-как отстреливающегося из однозарядного пистолета (вторая-то рука занята, не перезарядить) или отмахивающегося палашом, гнать было одно удовольствие.

Блистательный генерал Скобелев, скатившись как на масленицу по заснеженным склонам Шипки, разбивает турков и освобождает Болгарию от османского ига. Турки «змэрзли», а русским, хоть бы что! Что же их, отморозков, не бить». (4).

Исторический дискурс влияния времен года на наш менталитет можно было бы и продолжить, но и сказанного достаточно, что бы сделать вывод о том, что одно из высказываний московского философа Ю. Борева вполне применимо и для понимания, поднятой нами темы. Нельзя не согласиться с ним в том, что, «культура каждой эпохи выдвигает концепцию мира личности, менталитета, дает формулу бытия человечества. И вся жизнь эпохи определяется этой концепцией-парадигмой…». (5)

Понимание имманентной логики отечественной истории и особенно ее влияния на настоящее и будущее российского социума, требует четкого выделения той категории, которая максимально бы характеризовала социо – культурную специфику России. С моей точки зрения, эта специфика определяется сегодня такими понятиями как «российский менталитет», «российский национальный характер», «ментальные установки российского сознания» и т. д. При этом следует учитывать то, что понятие менталитета варьируется от акцентов на подсознательных и бессознательных феноменах до определения его на уровне культуры народа и культурной идентичности. (6)

Конечно же, анализ такого феномена, как менталитет, следует признать достаточно рискованной теоретической задачей. Во-первых, потому что термин «менталитет» интерпретируется столь многозначно, что всегда есть заданная контекстом граница его значения. Во-вторых, сама сфера, определяемая этим термином, содержит принципиально нерационализируемые элементы. Это заранее делает невозможным создание целостной и систематической теории, описывающей данный феномен. Когда-то Р. Декарт благоразумно предостерегал философов от такого познания, полагая, что ego cogitans именно потому и воздерживается от изучения «больших» общественных явлений, что они не могут быть полностью рационально редуцируемыми, а значит, и любые построения здесь не будут иметь статуса полной истины. Однако, учитывая, что претензии на полную истину ушли в прошлое вместе с классической философией, современные мыслители стремятся постигать хотя бы ее части.

Поэтому, как мне представляется, рассмотрение феномена менталитета неизбежно должно привести к методологическому компромиссу. А именно к переходу от строго философского его анализа в области пограничные для философии, социологии, психологии, политологии, культурологии, человековедения вообще. Кстати, такой методологический синтез для категории «менталитет» генетически не нов, ибо, если впервые термин «ментальность» встречается у американского философа Р. Эмерсона, то с предельной плодотворностью он разрабатывается французскими историками и социологами ХХ века (М. Пруст, Л. Февр, Ж. Ле Гофф, Ж. Дюби и др). Так что такой синергетический компромисс вполне оправдан в силу интегрированного характера самой сущности менталитета.

В современной социо-гуманитарной теории, например, понимание сущности менталитета, нередко опосредуется факторами коллективного бессознательного. В этом случае особая сила ментального основания человека обусловлена имманентной психической привязанностью индивида к родовому началу, к сохранившимся в каждом человеке остаткам многовекового прошлого. В этой привязанности индивид утверждает себя как представитель Рода, обнаруживает общую с другими не случайность и значимость. В самые драматические, психически дискомфортные периоды жизни, индивид нередко именно здесь ищет последнего прибежища для своего «Я», поскольку «эта потребность быть вместе с другими является сильнейшей страстью, более сильной, чем секс, а часто даже более сильной, чем желание жить». (7) Однако, пряча свое «Я» в родовом «МЫ», человек утрачивает индивидуальность, становиться «одним из…». Более того, «общественная психология не может обойтись без заражени я, внушения и особенно подражания, ибо без них попросту невозможны массовые организации, государство и общественный порядок; ведь не закон создает общественный порядок, а подражание, в понятие которого входят также внушаемость, суггестивность и духовное заражение». (8) Важно подчеркнуть то, что, по моему глубокому убеждению, без заражения, внушения и подражания ни о каком менталитете народов и говорить не приходится. Их органическая связь с ним – очевидна, как в качестве формализующих категорий, так и в функциональном аспекте проявления ментальности.