Анна Горностаева - Рассказы в алфавитном порядке (сборник)

• Название: Рассказы в алфавитном порядке (сборник)
• Автор: Анна Горностаева
• Жанр: Русское современное
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-906455-02-4

В сборник вошли 33 рассказа – по количеству букв алфавита. Каждый рассказ посвящен определенному персонажу. Это разные истории: картинки из жизни, зарисовки, реалистические сюжеты и фантастические. У многих героев есть прототипы в жизни, а некоторые созданы фантазией автора. Герои рассказов любят, ненавидят, окунаются в водоворот стремительно разворачивающихся событий, спасают, убивают… просто живут.

---

– Это к делу не относится.

– Как же не относится? Моя жена моложе меня на двадцать лет, она еще довольно легкомысленна, говорит – дочка выздоровела, все прошло. А я, понимаете ли, волнуюсь…

– Послушайте, Вениамин Алексеевич, – побагровел участковый. – Меня вовсе не интересует здоровье вашей дочери.

– А вот это зря, ей-богу, зря, – горячо и быстро заговорил Редин. – Здоровье детей – и своих, и чужих – наша главная забота. Если дети будут здоровы, физически и психически, общество будет намного лучше… Простите, я отвлекся. Так вот, я просидел с дочерью больше часа в очереди – удивительное это место, детская поликлиника, как будто специально созданное для того, чтобы утомлять и нервировать людей… Там в очереди был один мальчик с мамой – все это время я на них смотрел. И то, что я увидел, было ужасно.

– Что именно – ужасно? – не поднимая головы от записей, уточнил Дружинкин.

– Все ужасно. И мама, и мальчик, и их прошлое, и настоящее. А самое ужасное – будущее. Потом я не выдержал, подошел к маме и поговорил с ней. Я знал, что она расстроится. Но не мог поступить иначе.

– Расстроится? – хмыкнул Юрий Николаевич. – Да она в прокуратуру телегу накатала! Она требует вас судить и хочет возмещения морального вреда! И мне весь мозг вынесла, какой вы опасный и страшный преступник. А что вы ей сказали, что она так разошлась?

Вениамин Алексеевич обреченно вздохнул.

– Да, я должен был предвидеть, что она не поймет… Лучше было поговорить с отцом… Или в школу пойти…

– Что? Вы? Ей? Сказали? – медленно и с расстановкой повторил участковый.

Редин огорченно развел руками:

– Я сказал: очень жаль, что нельзя было это предвидеть. Потому что самым правильным решением было бы избавиться от этого ребенка еще в утробе. Но раз уж он родился, единственный выход для него и для матери – немедленно расстаться. Отдать его в детский дом. Развестись и оставить мальчика с отцом. Есть Суворовское училище, наконец. Но что-то надо делать срочно.

Юрий Николаевич медленно поднялся со стула и снова перешел на «ты»:

– Ты больной? Ребенку восемь лет! Ты что несешь?

– Этот человек – садист. И неважно, сколько ему лет. Дети – тоже люди, у них есть точно такие же дурные наклонности, как у взрослых.

– Да что ты в этом понимаешь? Психолог, мать твою!

Вениамин Алексеевич скромно потупился:

– Да, я психолог. Я пять лет по специальности проработал, а теперь психология – мое хобби. Кстати, и вашей матушке того же, дай бог ей здоровья.

Дружинкин вспыхнул, но сдержался. А Вениамин продолжал:

– Когда меня с работы выгнали… за нарушение профессиональной этики… я подумал: есть много людей, которым нужна моя помощь. И пусть я не являюсь больше штатным психологом – они сами меня найдут. А я никому не откажу в совете. Даже если его не просят. Ведь обычно людям кажется, что у них все в порядке. А это просто видимость.

– Хорошо, – устало проговорил участковый. – Из психологов вас поперли, это я понял. А в данный момент чем занимаетесь?

– О, у меня свое дело, – оживился Редин. – Своя фирма. Акционерное общество.

– И как успехи? Что за фирма?

– ОАО «Последний путь». Ритуальные услуги. Гробы, венки, погребение «под ключ». Кстати, вот моя визитка, если понадобится…

– Нет, спасибо, – оборвал Юрий Николаевич. – Рассказывайте дальше.

– О чем?

– О мальчике-садисте. Кого он зверски замучил, пока вы в очереди сидели?

– Да в том-то и дело, что никого. Единственный человек, который для него важен – это его мать. Он все делает ради нее, больше его никто и ничто не интересует. Видите ли, к несчастью, он ее безумно любит.

– К несчастью? – не понял Дружинкин.

– Именно. Это величайшая трагедия, грустнейшее роковое совпадение. Понимаете, есть мужчина и женщина, мать и сын. Она – главная любовь всей его жизни, и ему все время кажется, что она испытывает к нему недостаточно сильные чувства. А мать, к сожалению, любит его по учебникам: знает, как надо, как правильно, как материнский долг велит, но сердце свое при этом не слышит. Теперь прибавьте к этому садистские наклонности сына – он получает удовольствие только когда издевается над предметом своей любви и видит ее сильные эмоции – раздражение, гнев, отчаяние. И все это на фоне крепнущего у матери чувства вины – она во всем винит себя: недостаточно внимания уделяла, неправильно воспитывала, во время беременности нервничала… Получается замкнутый круг: чем больше он изгаляется, тем более виноватой она себя чувствует, тем крепче его власть над ней, тем более изощренными становятся издевательства.

– И что же с этим делать? – уже заинтересованно спросил участковый, у которого тоже был сын – лоботряс и любитель повыпендриваться.

– Что-либо менять уже поздно. Да и вряд ли это было вообще возможно – человек родился с потребностью причинять боль окружающим. Жаль, что вся его злая энергия сосредоточилась на матери. Стереотип отношений сложился устойчивый, сломать его ей не под силу. Единственный выход – бежать. Иначе… Все печально. Пока он добивается нужной реакции, бросаясь на пол и закатывая истерики. Через пару лет он изобретет что-то более действенное. Не дай бог, если в семье есть младшие дети или домашние животные – им не поздоровится. Мальчик обеспечит наилучшие условия для возникновения нечаянных увечий и прочих неприятностей – все, лишь бы ранить мать. Наконец, ради того, чтобы сделать ее совсем несчастной (напомню, именно это приносит ему радость), он примется за эксперименты с собственным здоровьем и даже жизнью – как бы болезненно это ни было. Заключительный прыжок этого подростка с крыши – еще легкий исход. А скорее всего, будет следующее: классе в девятом-десятом мальчик возьмет отцовское охотничье ружье и перестреляет десяток одноклассников и учителей. А потом отправится в тюрьму или в психушку получив полное удовлетворение от того, что горе матери безутешно. Вот такая перспектива.

Юрий Николаевич поежился. Такого бреда ему давно не приходилось слышать. Этот долбанутый психолог, похоже, сам псих. Надо обратить на него внимание, понаблюдать. А то, не дай бог, укокошит кого-нибудь ради спасения мира. И будут у Дружинкина на участке неприятности.

– Вы знаете что, Вениамин Алексеевич? – обратился он к собеседнику любезно и даже дружелюбно. – Вы идите домой. Работайте в своем этом… ОАО… с покойниками, у вас ведь с ними все хорошо получается?

– Да, великолепно, – радостно откликнулся Редин. – Намного эффективнее, чем с живыми.

– Вот-вот, великолепный вы мой, идите к своим клиентам. А в поликлинике больше не выступайте. И вообще нигде не выступайте, люди сами разберутся. Ну кто вас просил влезать? Какое вам дело, что там дальше будет с этой мамой, с этим мальчиком, с его одноклассниками? Занимайтесь своим делом, хороните, закапывайте… как положено, короче.

Вениамин Алексеевич понял, что аудиенция окончена и поспешно встал.

– Хорошо, – забормотал он, отступая к двери. – Я бы и не подошел… не лез бы… но как же так – я знаю и могу предупредить, но не сделаю этого? Вот и вы, Юрий Николаевич… не верите мне… а я ведь и вам хотел помочь… кое-что посоветовать…

– Идите уже, идите, – мягко, но категорично подтолкнул его к выходу Дружинкин. – Милиция, то есть, тьфу ты, блин, полиция, закрывается. Прием окончен.

После ухода Редина участковый глубоко вздохнул и перекрестился. Черт их дери, этих шизиков, развелось, как тараканов. Того и гляди, ножом пырнут. Этот хоть вежливый, интеллигент, мать его. А та, сумасшедшая мамаша, визжала как резаная. Чуть ли не с кулаками на него кидалась – требовала, чтобы Дружинкин этого мужика посадил. Вот с какими кадрами приходится работать, как будто у него на участке филиал дурдома. Нет, надо кончать с этой собачьей работой.

Еще и сын… балбес, блин. В кого только такой?

Гоня грызет гранит

– Гоня, смотри в книгу, – в который раз сказала мама.

Гоня перевел глаза с окна на раскрытую перед ним книгу и послушно уставился в текст. Это была сказка Джанни Родари – в общем, довольно интересная, если бы ее вслух читала мама. Но в последнее время мама стала вредничать – требовала, чтобы сначала Гоня сам прочитал один или два абзаца. Читать Гоня, конечно, умел, но его постоянно что-то отвлекало. Поэтому время, отведенное на чтение, тянулось вяло и казалось бесконечным.

Вот и сейчас, дойдя до третьей строчки, Гоня споткнулся на сложном слове и неожиданно задумался, от чего дело застопорилось.

– Читай по слогам, если сложно, – нетерпеливо дернула его мама.

Гоня вздохнул:

– Тол-па… вы-ра-зи-ла….

– Дальше!

– Вос-щес-не-ние…

– Что?

– Ну… вос-хи-ня-ние.

– Восхиняние? Это еще что такое?

Гоня пожал плечами:

– Ну тут так написано. Наверное, это когда все восхиняются. Значит, радуются.

– Не «восхиняние», а «восхищение». Читай внимательно.

– Хорошо. Мама, а ты знаешь, как одним словом сказать «умереть на время»?