М. Велижев - Россия в Средиземноморье. Архипелагская экспедиция Екатерины Великой

• Название: Россия в Средиземноморье. Архипелагская экспедиция Екатерины Великой
• Автор: М. Велижев
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-91674-129-2

Монография посвящена начальному периоду становления российского присутствия в Средиземноморье – Архипелагской экспедиции российского флота 1769-1774 гг. Авторы монографии обращаются к документальным и повествовательным источникам (в том числе из российских и западноевропейских архивов), российской и иностранной прессе, проповедям и литературным произведениям с целью выявления скрытых механизмов утверждения влияния екатерининской России в Восточном Средиземноморье, роли Архипелагской экспедиции в установлении культурных и политических контактов России с населением Греции, с правящей элитой итальянских государств, с правителями Ближнего Востока и Северной Африки. В подобном ракурсе средиземноморская политика Екатерины II ранее не изучалась. Специально в монографии исследованы пропагандистские стратегии Екатерины Великой, а также западноевропейское и российское восприятие средиземноморской акции России. В приложении публикуются новонайденные рукописи и архивные документы.

---

Примечательно, что, не зная еще о создании Спиридовым Архипелагского княжества, примчавшийся в марте 1771 г. в Петербург А.Г. Орлов на Совете при Высочайшем Дворе тоже высказал странную для руководителя победоносного предприятия мысль: «приобретение в Архипелаге острова находит он несходственным с ползою и весьма разорительным: несходственным потому, что оно не кончило б, но более продолжило войну с турками и вовлекло нас также в распри и с христианскими областьми, разорительным же, что нет острова в Архипелаге, где есть порт, чтоб не требовал многих укреплений и сил для его удержания; что сии укрепления будут стоить великих денег и обратятся наконец в пользу турков»[543]. Однако императрица уже вошла во вкус обладания средиземноморскими территориями. Действительно, отныне она могла себя именовать «архипелажской княгинею» подобно тому, как она шутливо назвала себя «княгинею молдавскою», когда в сентябре 1769 г. население Ясс было приведено к присяге на верность. А потому при обсуждении российских требований при заключении мира 17 марта 1771 г. Екатерина «изволила на то изъясниться, что приобретение там острова желает она более для того, чтоб турки имели всегда в глазах знак полученных нами в сию войну над ними преимуществ и были бы умереннее в своем с нами поведении, а притом и для установления нашей там торговли и доставления также пользы нашим мореплавателям, но что не хочет однако ж Ея Величество, чтоб сие желание Ея было препоною в возстановлении мира»[544]. В «Кратком и предварительном мнении о мирных пунктах» императрица написала Н.И. Панину о своем желании оставить во владении России хотя бы один или два порта в Греции с уездами или один-два острова, а прочим завоеваниям «дать на волю избрать род правления, какое хотят и пользоваться им Российскою протекциею. В Российских поссесиях в Средиземном море содержать гарнизон, и всякой год посылать туда, по три или по четыре военные корабля на смену тамо пребывающим трем, с которыми могут туда ехать и купеческие, для заведения торга нашими товарами директно, как в Левант, так и в Италию и проч.»[545](курсив наш. – Авт.).

Как видим, торговые цели лишь прилагались к военным: императрица задумала устроить в Средиземном море военно-морскую базу, и во исполнение ее желания строительная деятельность в Архипелагском княжестве с 1771 г. не прекращалась до заключения Кючук-Кайнарджийского мира в 1774 г.

Покуда в Петербурге шли споры о том, как содержать «российские посессии», не зная их содержания и результатов, адмирал Спиридов в Архипелаге продолжал развивать деятельность по учреждению структур управления. Он потребовал, чтобы от каждого острова были избраны по три депутата, которые прибыли бы на Парос и «подписались служить». В их обязанности входило собирать «десятую часть продуктов» в виде податей, управлять островами, судить и, «по вине смотря, наказывать, кроме смертной казни» (о смертных приговорах требовалось докладывать Спиридову)[546]. Жители должны были «почитать и быть послушны» своим «депутатам», без их ведома не отлучаться с островов и показывать депутатам всю свою корреспонденцию[547].

По-видимому, в феврале-марте 1771 г. (документ не датирован) избранные депутаты прибыли к адмиралу Спиридову с прошением, содержащим, по сути, условия вхождения их островов в Архипелагское княжество Екатерины Великой. Они соглашались: 1) чтобы «повинующия жители их островов» были под российским «покровительством» и получали защиту от неприятелей; 2) быть «в подданстве великороссийской государыни», исполнять «ее повеления, а навеки лишиться ига… варваров»; 3) просить графа А.Г.Орлова, «чтоб он, извиня нас в нечаянных проступках», «призрел бы, яко единоверноподданных его государыни великой славной Екатерины»; 4) подтвердить социальную дифференциацию их общества – «разделить вышних от нижних, которое для общей ползы служить могло, как для флота Вашего, так и для общества нашего»; 5) не требовать уплаты податей больших, нежели остров способен уплатить. Более того, выказывая готовность платить подати, депутаты сочли нужным повторить, что «та сумма» уплачивается за обеспечение защиты («для содержания некоторой силы, которая [бы] нас защитить могла от набегов неприятелей и злодеев»[548]).

Не вполне ясно, в чем депутаты-греки и их переводчик видели различия между российским «покровительством» и «подданством» Екатерине, но совершенно очевидно, что островские жители выговаривали для себя значительно больше свобод, нежели подданные в Российской империи, и командование Архипелагской экспедиции, понимая временный характер своего присутствия и необходимость в дальнейшем решать судьбу островов на куда более высоком уровне, приняло эти условия.

15 января 1771 г. (даже еще не получив ответы с островов!) Спиридов назначил уроженца о. Миконос лейтенанта российского флота Антона Псаро «генеральным депутатом» и просил прислать по одному человеку от каждого острова быть при Псаро помощниками[549]. Вскоре назначение Псаро, человека «благороднаго воспитания», было подкреплено согласием «всех старост» 14-ти островов[550]. В марте 1771 г. уже «архипелагских подданых островов депутат» Псаро был отправлен «на вооруженной полугалере» под надежной охраной на острова, «чтоб островския греки уверялись, что мы по их подданичеству Нашей Великой Государыне от неприятелей защищаем и прикрываем»[551].

Письма, которые в это время Псаро рассылал по островам, могли начинаться так, как, например, адресованное на о.Сирос: «Почтеннейшие синдики Сиры, приветствую вас! Ни живые, ни мертвые – что не даете о себе знать до сих пор?

Я совершенно не получаю известий о том, что вы делете и получили ли письма, которые я вам послал. Однако это мне не нравится, и раз вы дремлете, нужно, чтобы проснулись. Или же, мы вас разбудим…»[552].

Письма Псаро, сохранившиеся в архивах островов, показывают, что круг его обязанностей был весьма значителен: он заботился о сборе налога «десятины», выполнении работ по приготовлению сухарей для флота, о своевременных выборах синдиков и проч.[553]. Себе в помощь он устроил в канцелярию и своего брата Петра[554].

В своей увлеченной работе по строительству Архипелагского княжества Г.А. Спиридов не остановился и перед созданием пространного проекта идеального, с его точки зрения, государственного образования[555]. Безусловно, он мог руководствоваться указаниями императрицы о создании греческого «цельного корпуса» и учитывать идеи Г.Г. Орлова о создании греческого государства под покровительством России[556]. Однако совершенно очевидно и самостоятельное значение спиридовского проекта, созданного, вероятно, между февралем и июнем 1771 г., до возвращения А.Г. Орлова и начала летней кампании.

К написанию документа адмирала подтолкнули вопросы, возникшие у православного духовенства островов относительно разграничения церковной и светской юрисдикции и будущего политического строя их земель. Но в результате Г.А. Спиридов разработал своего рода «Проект-Наказ» депутатам и духовенству островов Архипелагского княжества[557].

Следует признать, что более всего аналогий «проект» Спиридова имеет не с современным ему «Наказом Уложенной комиссии» Екатерины II, а с известным «Временным планом» Ф.Ф. Ушакова, созданным через 29 лет, в 1799 г.[558]. Не только по предназначению – создать греческое островное государство под покровительством России, но и по форме к проекту Спиридова можно вполне отнести характеристику, данную А.М. Станиславской письмам Ушакова о его «Временном плане»: «за письмами адмирала… стоит живая ищущая мысль, хотя и незрелая, неоформившаяся, тяжеловесная по форме»[559]. Поспорить можно только с утвердившимся в науке выводом, что конституционный документ флотоводца Ф.Ф. Ушакова был первым «после многих веков», позволившим «народу островов… сказать хоть в какой-то форме свое слово при решении политических дел»[560]. Как кажется, на первенство вполне может претендовать проект флотоводца Г.А. Спиридова и подкрепляющая этот проект деятельность.

Основные положения, изложенные Спиридовым, сводятся к следующему:

1. Удержать завоеванную свободу острова могут только сообща, поэтому создающееся государственное образование должно быть объединением островов, каждый из которых остается административно-территориальной единицей с широким самоуправлением («многия ж архипелажския острова, соединясь не точию доколе здесь российской флот и оружие, но, когда военная надобность проминетца, и отзоветца во отечество, то тогда вообще единодушно от всяких таковых приключенией, чего отнюдь один или два зделать не могут, все единодушно зделают и защитят свою волность»)[561].

2. В отличие от России, для которой императрица Екатерина видела единственно возможной самодержавную форму правления (см. «Наказ» Екатерины. Ст. 10-11, 14-16), для объединения архипелагских островов Спиридов предлагал или республику, или «архидукство» по венецианскому образцу («будут ли си острова под архидукством, как то, сказывают, давно напред сего и было, или волною республикою»), однако благоразумно оставлял этот деликатный вопрос на решение европейских монархов («по высокоматерней великой нашея государыни милости и других христианских государей»)[562].