Марк Агатов - Психушка

• Название: Психушка
• Автор: Марк Агатов
• Жанр: Эротика

Я отдал свой роман о любви санитару психбольницы. Его звали Гарри Барский. Теперь он известный писатель Маркус Крыми. Бывший санитар психбольницы дает интервью журналистам, рассказывает о муках творчества и планах на будущее. Но я на него не обижаюсь. В конце концов, каждый человек имеет право на минуту славы. Пусть радуется жизни, а когда он мне надоест, я его убью.

---

– А зачем подробности в механике процесса? – удивился автор. – Я ж не «Камасутру» пишу и не инструкцию по этому делу. Читатель имеет право сам дофантазировать процесс зачатия ребенка.

– Теперь, послушай меня, опытного человека, который прожил большую бурную жизнь, работая с женскими командами по гимнастике, волейболу и баскетболу, – повысил голос директор. – Так вот, народ само зачатие ребенка и беременность твоих героинь не интересует не только в книгах, но и в жизни. Лично я никогда до зачатия своих спортсменок не доводил, и если случайно получалось что-то не так, я требовал вернуться в исходную позицию. И они выполняли мою команду. Ты только представь, что бы было, если б я дал слабину и пустил процесс зачатия на самотек. Да тогда бы по стране бегало еще сто Македонских. А вот «механика процесса», как ты говоришь, меня интересовала всегда, и не только меня. Эта тема волнует большинство наших читателей, и особенно читательниц. Ну, не у всех же такая бурная фантазия, как у тебя. Кривуля мне заявил, что он свою жену-бухгалтера любит только «бутербродом сверху» раз в неделю. И что он может нафантазировать, читая твои книги? Все тот же «бутерброд»! Короче, грантоедов убрать, а «механику процесса» расширить и углубить, как говорил на последнем съезде Михаил Сергеевич Горбачёв. И еще, тут тебе приглашение прислали на музыкальный фестиваль в Казантипе. Съезди, проветрись и подумай о нашем разговоре. Ты же молодой еще, перспективный писатель, ну зачем тебе на мамонта с дубиной бросаться, когда вокруг столько тем, красивых женщин и сюжетных поворотов. ЦРУ – это серьезная организация. Там не таких, как ты, ломали. На грантоедов замахнулся, а их уже десятки, сотни тысяч в стране. Это уже не дивизия, целая армия, которая по свистку из Америки тут такое устроит, президенту места мало будет! Я предлагаю «Пятую колонну» в название книги сменить на «Сумасшедшую любовь» с подробным описанием постельных сцен.

– Из этого разговора я сделал вывод, что ретроград Македонский в бандитские девяностые ввел цензуру в художественной литературе. Этим вы и запомнитесь потомкам, – с угрозой в голосе произнес автор.

– Меня потомки не волнуют! – повысил голос Македонский. – Это такие писатели, как ты, о посмертной славе мечтают. А я об издательстве нашем думаю, о чистой прибыли, о налогах, о зарплате, наконец, и о твоем гонораре! Я в этом кресле все время как на вулкане с такими авторами! Твоя задача – романы писать, а не памфлеты на ЦРУ и афроамериканского президента США.

– Стоп! Какой афроамериканский президент Америки? Это ж какую травку надо курить, чтобы меня обвинять в клевете на избирателей США?! Да что там избиратели, весь американский народ. Вы подумали, о чем сказали сейчас? – неожиданно заорал Барский. – Нет, у меня в романе негра-президента США. Баба сексуально озабоченная есть, польский профессор-импотент есть, а президентом США там и не пахнет! У меня с головой все в порядке. В Америке негра президентом не выберут. Никогда!

– Никогда не говори никогда, – почесал за ухом директор издательства. – Это мне ночью приснилось. Сначала свадьба двух мужиков, а потом черный человек в «белом доме». От Кривули заразился.

– Македонский, это первый звонок. Вначале демоны во сне в гости приходят, а потом остаются в голове навсегда.

– Это не демоны, – повысил голос директор. – Это наше светлое будущее во мне проснулось. Но мы отвлеклись. В договоре с тобой записано, что ты каждые полгода сдаешь мне роман, детектив. А ты притащил памфлет!

– Какой памфлет? Это самый настоящий роман! Я вам не Ленин с Энгельсом и Достоевским, чтобы памфлеты писать! Я иронический детектив вам принес, а не памфлет!

– Кривуля в твоей писанине увидел памфлет, потому что ты про его знакомую бабу написал.

– И что это за баба?

– Ядвига Бзежинская!

– Врет Кривуля! Врет, как сивый мерин! Чтобы Бзежинская позарилась на это сексуальное ничтожество! Да в ее первой сотне – лучшие жеребцы США, Польши и Окраины были. При чем тут Кривуля с его женой-бухгалтером!? На вас она еще могла бы свой толерантный глаз положить, а на таких, как Кривуля, – ни за что!?

– Вот тут я с тобой полностью согласен, – приосанился Македонский. – Кривуля попытался опустить художественный уровень романа до своего уровня. На меня она могла бы положиться, тут к бабке не ходи! И я бы ей показал, где раки зимуют! А Кривуля не по этой части. Поэтому езжай на фестиваль, пообщайся, как говаривал Райкин, «с людями», потанцуй, музыку послушай, и как вернешься, с тебя любовный роман о твоих любимых женщинах. А эту Бзежинскую – оставь Кривуле, пусть медитирует на нее по утрам.

Барский спорить с директором издательства не стал. Предложение Македонского показалось ему не таким уж плохим.

«И вправду, а почему бы не написать роман о своих женщинах? Без купюр. Красиво и с любовью! А грантоедов и американских шпионов можно оставить и на потом», – подумал он, покидая кабинет директора.

Кинороман Маркуса Крыми «Сумасшедшая любовь» книга для женщин, которые знают, что такое любовь, страсть и ревность

– Да ты спала с ним, и с санитаром, и со Старковым, и со студентами-однокурсниками. Ты – шлюха! – Владимир уткнулся лицом в подушку и громко зарыдал.

«Какой ужас, у меня муж психопат-истерик! – неожиданно осознала Алиса. – Его лечить надо, а я дура с ним в любовь играла. Глаза закрывала, Гарика на его месте представляла, и он увидел меня настоящей страстной, желанной, любимой. Я же с ним никогда такой не была. Как все было просто в теории. Закрыла глаза и представляешь себя в объятьях любимого мужчины. Ну, кто догадается, что ты отдаешься не надоевшему мужу, а своим фантазиям? И вот результат. Доигралась! Теперь, я – шлюха! Он понял, что я ему опять изменяю. Как тогда в кафе. Накануне свадьбы я пришла к своему любимому мальчику, плакала у него на груди, просила прощения и любила его, любила, любила! Плакала и любила!».

Любовь под гипнозом

«Все события описанные в

этой книге, равно как персонажи

и организации, являются не более

чем вымыслом».

АВТОР

Кодирование

Гарик опоздал на работу минут на пятнадцать. У входа в диспансер его встретила медсестра из регистратуры Елена Ивановна Кравчук. Ей было за пятьдесят, невысокая, полная, с кривыми ногами и плоским лицом.

– Лариса тебя убьет. Она уже пять раз звонила. Машина полчаса стоит. Тебя ждут, ваше святейшество.

– А что за паника? Свет перевернулся? – парировал Гарик.

– Ты к Ларисе беги, она тебе сама все скажет, только халат надень и шапочку. Она уже на всех наорала за эти шапочки и косынки, – предупредила медсестра.

– Я что, в хирургии работаю, чтобы в шапочке ходить? Да и нет у меня ее. Дома забыл.

– Эта отмазка не пройдет. Халат и шапочку ты должен в раздевалке оставлять, а не таскать с собой. Она тут такой разгон устроила за халатов.

Гарик не спеша надел халат и пошел к выходу из диспансера.

– Гарик, стой! У тебя другой халат есть? – остановила его Кравчук

– Зачем мне два халата?

– Этот короткий. Халат должен прикрывать колени, а у тебя куртка, а не халат.

– Зато в нем бегать хорошо и летом не жарко, – недовольно бросил Гарик, направляясь в административный корпус.

Гарику было восемнадцать. Среднего роста, быстрый в движениях, типичный южанин с черными вьющимися волосами. Он нравился девчонкам, но серьезных отношений завести еще ни с кем не успел. Пробовали зацепить его внимание незамужние медсестры в больнице, но он никак не реагировал на эти предложения. Дамы в возрасте его не интересовали.

– Явился, не запылился, – увидев санитара, возмутилась Лариса Ивановна Иванова, главврач психбольницы.

Начальником она была строгим и жестким и больше всего боялась хаоса и разболтанности. На вид ей было около сорока. Длинные черные волосы, стройная фигура гимнастки, правильные черты лица и огромные глаза делали ее весьма привлекательной. В молодости она танцевала цыганские и испанские танцы. Но красоту Ларисы Ивановны не замечал восемнадцатилетний санитар, для которого она была всего лишь старухой-начальницей.

– Ты когда на работу должен приходить? – начала традиционную проработку подчиненного Лариса Ивановна.

– В три, – буркнул под нос Гарик.

– А сейчас три часа 27 минут. Это как понимать!? Машина полчаса стоит без дела, профессора ждет.

– Я зачет сдавал по хирургии.

– И что, сдал?