Павел Флоренский - Спаситель Отечества. Духовный подвиг Сергия Радонежского (сборник)

• Название: Спаситель Отечества. Духовный подвиг Сергия Радонежского (сборник)
• Автор: Павел Флоренский
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-72487-1

«Не стоит Русь без праведника» – это правило на все времена. Испокон веков Отечество спасали не только государственные лидеры, но и моральные вожди нации. Так было и в Великую Смуту, и в решающий момент освобождения от ордынского Ига. Ратный подвиг на Куликовом поле был бы невозможен без подвига духовного – без освящения и благословения Преподобного Сергия Радонежского, 700-летие которого мы отмечаем в этом году.

«Одним из отличительных признаков великого народа служит его способность подниматься на ноги после падения, – сказал Ключевский. – Пробьет час, и народ соберет свои нравственные силы и воплотит их в одном великом человеке или в нескольких великих людях, которые выведут его на прямую историческую дорогу».

Эта книга – низкий поклон великому святому, преподобному чудотворцу, спасителю Отечества Сергию Радонежскому, благодаря которому «стояла и стоять будет Русская Земля».

---

Так благотворно действуют на душу описания подвигов великих угодников Божиих, каков был Преподобный отец наш Сергий. «Якоже ароматы, – говорит святитель Платон, митрополит Московский, – чем более растираются руками, тем больше издают благоухания, тако и жития святых, чем более углубляем мы в них свое размышление, тем более открывается святость и слава праведников, а наша польза». Но это сравнение еще недостаточно сильно: ароматы со временем все же утрачивают силу своего благоухания, а жития святых – никогда. Это – неистощимые очаги благодатного огня, от которых каждый может возжигать в самом себе такой же огонь ревности Божественной, и сколько бы таких огней ни зажигали от них, сами они никогда не умалятся…

От жизнеописателя обычно требуют, чтобы он не только знакомил читателя со всеми ему известными событиями из жизни описуемого лица, но и рисовал пред ним живую личность, вводил во внутренний духовный мир этого лица, давал читателю возможность при чтении жизнеописания пожить вместе с тем лицом, с кем его знакомят, полюбоваться его достоинствами, подышать, так сказать, воздухом той эпохи, в которую жило и действовало это лицо. Справедливость требует сказать, что при жизнеописании святого лица выполнить эти требования можно только отчасти. В Бозе почивший Московский святитель Филарет по сему случаю однажды выразился так: «Ненадежно для нас догадками проникнуть в души святых. Которые далеко выше нашего созерцания. Надежнее следовать простым сказаниям очевидцев и близких к ним». И действительно: описывая жизнь обыкновенного смертного, писатель может больше полагаться на свой духовный опыт; описывая жизнь подвижника, он должен быть сам подвижник…

Увы, сего-то столь существенного условия для написания полного жития Преподобного отца нашего Сергия потрудившийся в составлении сей книги и не имеет! Глубоко сознавая свою нищету духовную, он и не помыслил бы взять на себя такой непосильный труд, если бы не имел пред собой труда первого жизнеописателя Сергия, его ближайшего ученика, преподобного Епифания. Этот ученик потщился, елико было ему дано, в себе самом воплотить добродетели своего великого наставника, опытно проходил под его руководством жизнь духовно-подвижническую и потому в состоянии был лучше, чем кто-либо иной, списать жизнь своего святого старца в назидание наше… Но и он сознавал всю трудность такого дела, и он говорил: «Якоже не мощно есть малей лодии велико и тяжко бремя налагаемое понести, сице и превосходит нашу немощь и ум подлежащая беседа… Подобаше ми отнюдь со страхом удобь молчати и на устех своих персть положити, сведущу свою немощь… Яко выше силы моея дело бысть, яко немощен есмь, и груб и неразумичен». Одно, что заставило его взяться за труд, – это горячая любовь к почившему старцу: «Любовь и молитва Преподобного того старца привлачит и томит мой помысл, и принуждает глаголати же и писати»… Он скорбит об одном: как бы не пришло в совершенное забвение житие такого великого старца, как бы чрез это забвение не потеряна была навсегда духовная польза читателей… «Аще убо аз не пишу, а ин никтоже не пишет, боюся и осуждения притчи онаго раба лениваго, скрывшаго талант и обленившагося».

С такими мыслями приступал к своему труду первый благословенный «списатель» жития Сергиева. Нужно ли говорить, с какими чувствами должен приступать к сему делу недостойный писатель нашего грешного времени? И он должен сознаться, что не без долгих колебаний решился на свой труд, призывая на помощь молитвы Преподобного старца и его присного ученика Епифания Премудрого… А когда для полноты изображения личности угодника Божия приходилось говорить о внутренних духовных состояниях, он брал черты из писаний богомудрых отцов-подвижников, изобразивших эти состояния на основании собственного опыта в своих писаниях…

Последуем же, благочестивый читатель, шаг за шагом вослед блаженному Епифанию, будем благоговейно внимать его простому, задушевно-теплому, сердечному повествованию; прислушаемся и к тем урокам, какие извлекают из его рассказа наши святители, Платон и Филарет, митрополиты Московские, Филарет, архиепископ Черниговский, Никанор, архиепископ Херсонский, и другие проповедники и благочестивые писатели… И если эта книга даст вам возможность хоть немного отдохнуть душою за ее чтением, хоть на несколько минут забыть окружающую вас суету земную, перенестись мыслью и сердцем в отдаленную по времени, но тем более близкую нашему сердцу родную древность, повитать со святыми и преподобными обитателями дремучих лесов Радонежских, подышать благоуханием молитв Сергиевых, насладиться созерцанием его боголюбезного смирения, тогда мы почтем себя счастливыми и воздадим славу Господу. А если книга наша не удовлетворит любознательность вашу, если составитель ее чего не дописал или переписал, или в чем погрешил, то смиренно просит в том прощения и с глубокою благодарностью примет всякое доброе замечание и указание погрешностей на случай нового издания.

Архимандрит НиконЛавра Преподобного Сергия12 марта 1885–1891–1898–1904

Глава I Сын радости

Радуйся, яко прежде рождения проглашением прославивый Святую Троицу.

(Икос Минеи)

Радуйся, пречудное в младенчестве постничество нам являй.

(Акафист, икос 3)

Верстах в четырех от славного в древности, но смиренного ныне Ростова Великого, на ровной открытой местности по пути в Ярославль уединенно расположилась небольшая обитель во имя Пресвятой Троицы: это заштатный Варницкий монастырь. По древнему преданию, почти шестьсот лет тому назад тут была некая весь, имя которой забылось в истории, но которая всегда была и будет именита и дорога сердцу православных русских людей, потому что весь эта была благословенною родиною великого печальника и заступника Русской земли, Преподобного и богоносного отца нашего Сергия, Игумена Радонежского и всея Руси Чудотворца. Здесь было поместье его родителей, благородных и знатных бояр Ростовских Кирилла и Марии; тут был их дом; тут и жили они, предпочитая уединение сельской природы суете городской жизни при княжеском дворе. Впрочем, Кирилл состоял на службе сначала у Ростовского князя Константина II Борисовича, а потом у Константина III Васильевича. Он не раз сопровождал их в Орду как один из самых близких к ним людей; владел достаточным по своему положению состоянием, но по простоте тогдашних нравов, живя в деревне, он не пренебрегал и обычными сельскими трудами; мы увидим потом, что Кирилл посылал, например, своего малолетнего сына за конями так же, как теперь посылают своих малюток простые поселяне.

Кирилл и Мария были люди добрые и богоугодные. Говоря о них, блаженный Епифаний замечает, что Господь, благоволивший воссиять в земле Русской великому светильнику, не попустил родиться ему от неправедных родителей, ибо такому детищу, которое по устроению Божию должно было впоследствии послужить духовной пользе и спасению многих, подобало иметь и родителей святых, дабы доброе произошло от доброго и лучшее приложилось к лучшему, дабы взаимно умножилась похвала и рожденного, и самих родивших во славу Божию. И праведность их была известна не одному Богу, но и людям. Строгие блюстители всех уставов церковных, они помогали и бедным; но особенно свято хранили они заповедь апостола Павла: страннолюбия не забывайте: тем бо не ведяще нецыи странноприяша Ангелы (Евр. 13:2). Тому же учили они и детей своих, строго внушая им не упускать случая позвать к себе в дом путешествующего инока или иного усталого странника. До нас не дошло подробных сведений о благочестивой жизни сей блаженной четы, зато мы можем вместе со святителем Платоном сказать, что «самый произшедший от них плод показал, лучше всяких красноречивых похвал, доброту благословенного древа. Счастливы родители, коих имена прославляются вечно в их детях и потомстве! Счастливы и дети, которые не только не посрамили, но и приумножили, и возвеличили честь и благородство своих родителей и славных предков, ибо истинное благородство состоит в добродетели!»

Кирилл и Мария имели уже сына Стефана, когда Бог даровал им другого сына – будущего основателя Троицкой лавры, красу Церкви Православной и несокрушимую опору родной земли. Задолго до рождения сего святого младенца дивный Промысл Божий уже дал о нем знамение, что это будет великий избранник Божий и святая отрасль благословенного корня. В один воскресный день его благочестивая мать пришла в церковь к Божественной литургии и смиренно встала, по тогдашнему обычаю, в притворе церковном вместе с прочими женами. Началась литургия; пропели уже Трисвятую песнь, и вот незадолго пред чтением Святого Евангелия вдруг, среди общей тишины и благоговейного молчания, младенец воскликнул у нее во чреве, так что многие обратили внимание на этот крик. Когда начали петь Херувимскую песнь, младенец вскрикнул в другой раз и притом уже столь громко, что голос его был слышен по всей церкви. Понятно, что мать его испугалась, а стоявшие близ нее женщины стали между собою переговариваться, что бы мог означать этот необыкновенный крик младенца. Между тем литургия продолжалась. Священник возгласил: «Вонмем! Святая святым!» При этом возглашении младенец воскликнул в третий раз, и смущенная мать едва не упала от страха: она начала плакать… Тут ее окружили женщины и, может быть, желая помочь ей успокоить плачущее дитя, стали спрашивать: «Где у тебя младенец? Отчего он кричит так громко?» Но Мария в душевном волнении, обливаясь слезами, едва могла вымолвить им: «Нет у меня младенца; спросите еще у кого-нибудь». Женщины стали озираться кругом и, не видя нигде младенца, снова пристали к Марии с тем же вопросом. Тогда она вынуждена была сказать им откровенно, что на руках у нее действительно нет младенца, но она носит его во чреве…