Ксения Сингер - Если Мельпомена выбрала тебя

• Название: Если Мельпомена выбрала тебя
• Автор: Ксения Сингер
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-00071-425-6

Даже в зеркале мы видим себя не так, как видят нас другие. Тем более, наши оценки событий или поступков очень отличаются от мнения окружающих. Насколько наша жизнь сложна и многогранна, какие краски в ее палитре преобладают, в основном зависит от нашего восприятия ее через черты нашего характера, наш интеллект.

Окружающие Алины вам расскажут о ней, что она родилась в 1970 году, училась, живёт и работает в Гамбурге, она успешный учёный-физик, профессор, уверена в своих силах, у неё прекрасная большая семья и, наконец, она не просто красива – она привлекательна.

Если вы сами не живете в Гамбурге, вам может показаться, что он далеко от вас, а возможно он ближе, чем кажется на первый взгляд. Познакомившись с Алиной, вероятно, вы решите, что совсем не походите на неё, но, кто знает, присмотревшись к ней, вдруг найдёте в ней черты свои или кого-то из ваших близких. Её жизнь, конечно, не такая как у вас. Если Вы так считаете, пусть так и будет.

Она же знает о себе, что сызмальства не укладывается в канву общества то со знаком плюс, то со знаком минус. Вот так и сражается всю жизнь с собой, с реалиями да ещё с фантазиями своими и чужими. И ничего тут не поделаешь, если Мельпомена выбрала тебя.

А когда она сама описала свою жизнь, получился приключенческий, психологический с политическим окрасом любовный роман.

---

1987 год

Так продолжалось до середины июня. Мать позвонила и сказала, что живет с детьми теперь у Виви. Приедешь, узнаешь почему. Виви тебя на автобусной остановке встретит.

На автобусной остановке никого не было. Из подъехавшей машины вышел молодой человек с явной претензией на близкий контакт. Он обнял меня за талию и притянул к себе. Я приготовилась к обороне, но услышала шепот Виви:

– Это я.

Мы сели в машину. Поездив по сельским дорогам, мы вернулись в город с другой стороны. Виви рассказала, что материал, экспроприированный мной у Криса, оказался ужасающим по своему содержанию, но очень ценным для разоблачения сети педофилов. Крис с немецкой педантичностью записывал имена и педофилов, тех, которым он поставлял бедных детей, и имена жертв, и откуда он их получал, то есть имена подельников с номерами телефонов и адресами. Юрген закончил всю систематику, и прежде чем это запустить в дело, он решил нас всех обезопасить, так что всем нам пришлось переехать. В доме Юргена никто не живет – даже он сам оттуда выехал.

Июль и две первых недели августа мы вчетвером: малыши, бабушка и я жили в пансионате на берегу Северного моря. В начале сентября мы с Фриди отвезли детей к маме. Она сняла дом. Места было теперь много и детям было удобно. Только Виви уехала, поскольку коллега, которую она замещала, вышла из отпуска по уходу за ребенком. Виви нашла новую работу и жила теперь на юге Германии.

1988 год, октябрь

Нику и Ларе было два года и девять месяцев, когда мать «подняла нас по тревоге», сказав, что на горизонте появился Крис и детей надо срочно забрать. Причем вывезти их необходимо сегодня ночью.

– Ты же знаешь, какой он коварный. Он отберет их у нас. Он пытается выследить тебя. В твоей школе уже наводил о тебе справки. Ты сама знаешь, он на все способен. Будь предельно осторожна, – шептала она в трубку возбужденно. – Мою машину я в центре на стоянке оставила. Вы сразу же в гараж въезжайте и перед въездом на мою улицу номер заклейте, – давала она инструкции.

Поздно ночью я, бабушка и Фриди перевезли детей к нам. Это был для меня удар. От срока, отведенного мне на образование, оставалось еще более двух лет. Но рисковать детьми я не могла. Многие предметы я сдавала досрочно, поэтому солидная часть программы была уже позади. Но как теперь быть? Не оставишь же их одних. Мне было грустно оттого, что завтра контрольная работа для меня не состоится. А я так надеялась благодаря ей получить необходимые пункты для досрочной сдачи экзамена.

За окнами машины глубокая ночь. Малыши спокойно спят в своих креслицах, иногда почмокивая сосками-пустышками. Тоже проблема. Надо их как-то отучать – большие уже. Бабушка оборачивается и тихонько говорит:

– Спи. Не выспавшись, как будешь завтра контрольную работу писать.

– А их куда?

– Пока я с ними останусь. А там что-нибудь придумаем.

– Но тебе тоже завтра на работу.

– Спи.

1989 год

Через три месяца наши малыши отправились в детский садик благодаря поддержке знакомых Ларса. Ночью дети спали в моей комнате. Я сама их укладывала, читала на ночь сказки, вставала по ночам, когда были проблемы. Иногда забирала их из садика. Но в основном отводила, забирала и занималась ими бабушка. У нас установился определенный ритм жизни. Времени стало намного больше, чем раньше, когда каждую пятницу, чтобы добраться до них, мне надо было после занятий сломя голову нестись на поезд и переживать, если вдруг поезд задержится, я не попадаю на последний автобус. И в воскресенье назад. Не ездить каждую неделю я не могла. Как это ни парадоксально звучит, я не могла полностью доверить детей матери.

К началу шестого семестра я почти кончила писать и диплом, и диссертацию, но еще не все экзамены были сданы. Некоторые преподаватели не позволяли сдачу экзаменов экстерном, требуя, чтобы их курс обязательно был полностью прослушан. Для защиты диссертации мне были нужны публикации и участие в конференциях. Если с публикациями было все более или менее в порядке, поехать на конференцию было для меня проблематично. Оставлять бабушку одну с малышами не позволяла совесть.

Март

В середине марта проходила главная конференция нашего комьюнити в Париже, которая случалась раз в два года. И Ларс, занимавший одну из ведущих позиций в организационном комитете, выбил мне сразу два устных доклада. Один был в первый день на пленарной сессии, второй на заседании рабочей группы на следующий день. На третий день у меня было три постера на трех сессиях, что означало целый день «на манеже». А вечером Diner. Все было компактно и, проигнорировав следующие два дня конференции, я могла уехать домой.

На конференциях, а тем более таких больших я еще не только не выступала, но и не участвовала в них. Все было незнакомо и ужасно страшно. Да и страх этот был тоже мне новым. Я не помнила ни единой строчки из моего доклада, когда на негнущихся от страха и волнения ногах поднималась на сцену. Мне казалось, что самое время сейчас повернуть назад, но по инерции продолжала двигаться вперед под слова председательствующего Ларса:

– Дорогие коллеги, сейчас я с удовольствием хотел бы дать слово самой молодой участнице нашего симпозиума, она студентка шестого семестра, но представила уже диссертацию…

Далее следуют пара похвал, мое имя и название доклада, и, как бы подводя итог, он объявляет:

– Итак, слово имеет памперс лига.

После такого анонса ситуация изменилась для меня кардинальным образом. Я была настолько возмущена последними словами Ларса, что вместо трясущегося зайца на сцену поднялась оскалившаяся тигрица, так мне, по крайней мере, казалось. Меняя кальки одну за другой, я больше не вспоминала выверенных, округлых фраз, над которыми я столько билась, а просто рассказывала мои результаты, мои интерпретации, мои несогласия с имеющимися воззрениями. На доклад выделялось полчаса. Время пролетело быстрее, чем я ожидала. Немного не уложилась. Пришлось сэкономить на конкретных благодарностях; сказала в общем, оставив слайд с именами. Внутренний голос выдохнул «всё». Но тут стали задавать вопросы. Возникшая дискуссия показалась мне намного интереснее самого доклада, но Ларс объявил:

– Это был последний вопрос. Все остальные дискуссии в кулуарах, – и назвал следующего докладчика.

В перерыве Ренате пригласила меня вместе пообедать. Представила мне своего импозантного спутника. Его красивое лицо, подтянутая стройная фигура, осанка и взгляд человека, знающего себе цену, сразу обращали на себя внимание. Но мягкая улыбка и одобряющий собеседника кивок головы выдали в нем что-то очень знакомое.

– Ну да, Даниэль! Дани! Мы же знаем друг друга с самого маленького возраста. В четыре года я была в тебя безумно влюблена. Ты был тогда большим и красивым мальчиком.

– А ты была маленькая смешная девочка. Я помню, как носил тебя на руках и называл тебя Малыш. Ты обнимала меня за шею и шептала: «Это я только для тебя малыш. А вообще-то я уже большая». И это мне очень нравилось.

Мы условились вечером пошататься по Парижу. Я хотела попасть в домик Родена, но там было закрыто. И мы выбрали беспроигрышный вариант: кварталы Сорбонны. Дани пригласил нас в очень маленький и очень нобль ресторанчик поужинать. Пока мы сидели в ожидании еды, Ренате и Дани наперебой расточали самые лестные эпитеты по поводу моего доклада. Мне было очень приятно это слышать, но я ужасно смущалась и краснела, и мне было неудобно от этих похвал. Со сцены еще достаточно юный певец, подогревая эмоции, умолял кого-то:

– Ne me quitte pas. Ne me quitte pas

Дани заказал шампанское, чтобы отметить мое боевое крещение. Отпив пару глотков, я почувствовала, что все вокруг поплыло, и язык мой абсолютно развязался, заплетаясь в признании, что я первый раз в жизни пью шампанское и вообще вино. Дани тут же отобрал у меня бокал и допил. Я постоянно ловила взгляды Дани на себе. Меня это смущало и сладко тревожило. От этого было неловко перед Ренате, но не мешало нам троим веселиться. Мы много смеялись, радуясь беспечному моменту жизни – юности, которой не свойственно терзаться проблемами. В гостинице я появилась уже после двух.

Возле моего последнего постера возникла оживленная дискуссия. И поэтому на Diner я немного опоздала. Найдя глазами Ренате и Дани, уже направилась к их столику, чтобы сесть с ними, но Ларс перехватил меня. Обняв за плечи, он подвел меня к столу, где сидели патриархи нашего комьюнити. Познакомил меня с каждым персонально. Я опять не знала, куда мне деваться, когда они хвалили мои доклады и, что меня удивило, и мои постеры, задавали вопросы. Я уже внутренне смирилась с жертвой вечера. Приготовилась беседовать учтиво со старичками, да еще и по-английски. Ларс посадил меня между собой и хмурым типом его возраста; Яков, так его звали, поднял бокал с вином и сказал: