Миша Бастер - Ньювейв

• Название: Ньювейв
• Автор: Миша Бастер
• Жанр: Музыка, танцы

Юбилею перестройки в СССР посвящается.

Этот уникальный сборник включает более 1000 фотографий из личных архивов участников молодёжных субкультурных движений 1980-х годов. Когда советское общество всерьёз столкнулось с феноменом открытого молодёжного протеста против идеологического и культурного застоя, с одной стороны, и гонениями на «несоветский образ жизни» – с другой. В условиях, когда от зашедшего в тупик и запутавшегося в противоречиях советского социума остались в реальности одни только лозунги, панки, рокеры, ньювейверы и другие тогдашние «маргиналы» сами стали новой идеологией и культурной ориентацией. Их самодеятельное творчество, культурное самовыражение, внешний вид и музыкальные пристрастия вылились в растянувшийся почти на пять лет «праздник непослушания» и публичного неповиновения давлению отмирающей советской идеологии. Давление и гонения на меломанов и модников привели к формированию новой, сложившейся в достаточно жестких условиях, маргинальной коммуникации, опутавшей все социальные этажи многих советских городов уже к концу десятилетия. В настоящем издании представлена первая попытка такого масштабного исследования и попытки артикуляции стилей и направлений этого клубка неформальных взаимоотношений, через хронологически и стилистически выдержанный фотомассив снабженный полифонией мнений из более чем 65-ти экзистенциальных доверительных бесед, состоявшихся в период 2006–2014 года в Москве и Ленинграде.

---

А про адекватную ответственность за последствия подобных статей, думается, речи заводить и не надо. Вкратце, все это «добровольное стукачество» вылилось во внимание более чем настороженного госаппарата и обернулось жестким прессингом как на тех же музыкантов, так и на уличных неформалов. Музыкантам запретное позерство в это период было выгодным, а субкультуры… Субкультуры были уже другими, не хипповскими, что наши рок-руководители попросту прощелкали. Ну а кроме этого эпизода каким фашизмом Рекшана потешили?

Какой фашизм был в песне про Лещенко, который намозолил уши своими песнями про победу, или в песне про Индиру Ганди, которую убили спустя 2 месяца после записи альбома, тут уж пускай медики разбираются. Был сделан музыкально озвученный срез соцдействительности, но эти люди, заселившие Рок-клуб в 83–85 годах, этого попросту не понимали. Им нужна была паства и поклонники, потребляющие полулегальный аудиотовар, а все, что в этот формат не укладывалось или вызывало какой-то резонанс, они попросту отсекали. А группа вообще не собиралась выступать. Это был «ноль объект», задачей которого была фиксация ситуации, поэтому принципиально подавались заявки, которые тут же отвергались, ходили слухи о том, что когда-нибудь да выступят. Но этого не происходило, потому что и не планировалось (смеются). При этом стоит отметить, что бюрократическая система в Рок-клубе была не всегда таковой. В самом начале там творилась анархия, и все было достаточно весело. Ближе к перестройке началось подобное загнивание. Проявились унылые хиппи, появились билеты, которыми отчаянно спекулировали. Ввели хозрасчет, и все накрылось медным тазом. Но меня это тогда как-то слабо интересовало. А потом, когда волна рок-эстрады схлынула и стали пропускать радикалов, все вернулось на круги своя.

М. Б. А художественный срез?

Р. 3. Общение в рамках компаний было всегда, и нестандартно выделяющиеся люди всегда могли найти общие цели. Тем более, что для себя я тогда хотел определиться чем мне интересней заниматься – музыкой или рисованием. И на момент активного вливания в уже художественную среду состоял в секции художников при Рок-клубе.

Но еще в рамках уличного общения в начале 80-х часто заходил к Тимуру, когда он жил с мамой на Литейном. Он вовсю тогда ударился в неформально-творческие дела, и у него собиралась разношерстная компания, но уже без инфекционного заболевания в виде битломании. Условия были достаточно гнусные, и здесь стоит отметить, что в Ленинграде 80-х это была общецентральная картина. Если отъехать от Невского района километров на десять, то кругом царил не просто обветшавший ландшафт, а сгнивший и разлагающийся. Возможно, этим определялась социальная активность того периода. Либо самый центр, либо новые удаленные районы, где тоже в обилии присутствовала коммунальная жизнь. А в остальном, даже сейчас, где не расселены квартиры, обстановка премерзейшая. Тесно, зелено-бурые тона помещения, и не мудрено, что многие художники и неформалы ходили друг к другу в гости, задерживаясь в своих пенатах, только если коллектив собирался именно там. Приезжали и москвичи-художники чуть ли не с инспекцией (смеются). Помню, вместе с одной группой приехал такой Леша Фашист, и стало вдруг любопытно кто ж такой скрывается под таким суровыми позывными. Оказался достаточно крепкий хиппан, совсем не грозный. Больше всего похожий на тех хиппанов, что рисуют сейчас на MTV как персонажей. Хулиган, если он входит, его сразу чувствуешь, что если не сейчас, то через какое-то время обязательно что-нибудь произойдет, а здесь милый интеллигентнейший человек, но почему-то Фашист. Но все обычно кончалось пьянками и весельем.

С Юфой я познакомился через Мотю, когда Евгений проходил какую-то практику на пролетарском заводе, где он уже мутил какие-то битнические выходки, разлагающие рабочий коллектив (смеется).

Постоянно предлагал своему окружению, в которое входил Панов с товарищами, всякие глупости и шалости, которые радостно тут же и исполняли. Был активным деятелем и постоянно чего-то снимал, привлекая как статистов, так и знакомых. Была уже оформлена грузинская тема с битническим стилем. Евгений при этом был человек природный с эдаким первобытным мощным драйвом, которого к природе и тянуло.

А он за собой на природу тянул всех остальных. Можно сказать, на нее же и натягивал (смеются).

Я же был урбаноидом и участвовал в этих шабашах эпизодически. И вот однажды моя знакомая из медицинского института принесла резиновый макет человека и спросила, не нужен ли он мне. Я как увидел это зеленое чучело, тут же уволок на рабочее место. Участвовал он в выставке рок-клубовской, в которой участвовали многие известные ныне имена, а я имел прямое отношение к ее организации. Была комиссия во главе с девушкой Любой, которая пришла и говорит, мол, я это все не разрешаю. Можем повесить это, это, а все остальное забирайте. Работы при этом в подсобке лежали месяца четыре и было это в 83 году. Человека этого я таскал по городу сложенным вдвое в чемодане.

И однажды, когда меня милиционеры попросили развернуть и показать что я там несу, они были в шоке (смеется). Артефактов таких было мало, и я его с начала пытался приспособить в оформлении сцены Рок-клуба. Хотели его повесить на сцену, но руководство клуба попросило человечка убрать, и таким образом он перекочевал к Юфе и был отснят под видом Зураба, а я – в виде его отца. Девизы и лозунги уже были сформулированы, и сложилась своя система мимикрии и словечек в рамках некрореализма. Все делалось бессознательно и спонтанно, но весело. Термин «Асса» родился здесь, когда еще не было глубокого членовредительства, и, по идее, в «НЧ/ВЧ» должна была образоваться одноименная группа, но образовалась группа, одноименная с клубом. Я не знаю какое значения этому придает Юфит, но для меня это была стеб-юморина с загородными чудачествами.

Круг некрореалистов расширился, появились дубли в виде второго Юфы, второго Густова, сам процесс принял нездоровые, крайне брутальные формы, и многие участники изначальной группы вышли из ее состава. Даже мой дубль был, и мне его показывали. Я сначала думал, что смеются, но когда стали показывать дублей, стало не смешно. Но не менее удивительно: люди не похожи, но с теми же позывными и тоже неформалы.

А начиналось все с постановочных фотографий, на которых героизировались различные битники. А потом эти же типажи стали участниками идиотических постановок, в которых участвовал резиновый Зураб. Его с криком «Асса» кидали с высоты, и происходило это в районе конца Марата. Был разрушенный дом, и с него Зураба, одетого в пальто, катапультировали. При этом какая-то старушка, все это узревшая, начала кричать: «Люди, люди, убивают!» После чего ей пришлось продемонстрировать, что именно убивалось, и как-то успокоить. На что старушка заулыбалась и сказала: «А-а-а. Это вы в себе жестокость воспитываете» (смеются).

Воспитывали скорее идиотизм, и рефлексию на его проявления.

В 84-м году в музее Достоевского началось какое-то общение, и уже после этого начались постановки в Технологическом институте, сцена которого была в разы меньше, чем не такой уж большой питерский Рок-клуб.

И сцена была заточена за Драгомощенко, который там читал свои стихи, и вокруг этого стихочтения устраивались минималистические действия. Был, например, «пылесос», когда сидящего в тазу за ноги развозили по сцене, были «утюгон» и «капельница», когда звуки извлекались путем капания в таз с водой, но назвать это какими-то массовыми событиями лично мне сложно. Знаковыми для участников, возможно. По крайней мере, на этой сцене произошло единение различных групп, и к действиям художников подключились музыканты Курехинского круга. Как это все организовывалось, вообще не поддается описанию, потому что администрация знала, что что-то будет, а что именно и кто разрешил – нет (смеется).

Я бы назвал это все капустниками, а кто-то называет величайшими событиями. У нас были свои не менее интересные события, те же съемки с участием Зураба, с которым постоянно что-то приключалось. Переносили мы его по городу в чемодане, и как-то раз, точно тогда был Юра Морозов… И кстати, тогда же пошла мода на «арафатки», не связанная с каким бы то ни было антисемитизмом, просто здесь училось много арабских студентов. И когда мы шли со съемок и несли чемодан со сложенным Зурабом, то к нам подошла группа милиционеров и попросила его открыть. Причем Зураб, когда был несложен, пружинил и попросту выскочил из чемодана, перепугав не на шутку служителей правопорядка. А подошли милиционеры потому, что все люди как люди, а тут группа лиц в пятидесятнических «польтах» с регланами, в «арафатках» и что-то еще несут. На этот раз обошлось легким испугом, и когда я в очередной раз читаю или слышу по поводу каких-то злобных козней «кровавой гебни», все это уже даже не смешно. Лютовала в большей степени милиция, которая оцепляла концерты и дубасила посетителей. Тому же Нику Рок-н-роллу досталось после концерта на Заслонова, когда арестовали весь зал.