Александр Кузнецов - Мир, в котором я живу… сборник I

• Название: Мир, в котором я живу… сборник I
• Автор: Александр Кузнецов
• Жанр: Русское современное

Кузнецов Александр Сергеевич, российский писатель и поэт. Номинант на национальные премии «Писатель года 2015» (альманах «Дебют» 4 том), «Поэт года 2016», «Наследие 2016», номинант на премию Сергея Есенина. Авторская страница – http://www.proza.ru/avtor/sagnol77

---

Мир, в котором я живу… сборник I Александр Кузнецов

© Александр Кузнецов, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Рассказы и Новеллы

Незнакомка

Туман спускался по крышам домов, вдоль улиц крутился он, окутывая всех, кто торопился этим утром. Люди, словно звезды, вдруг мелькали в его пелене, и потом вновь, прятались под серый плед. Нудный гул автомобилей и шум речных катеров, стремящихся вдоль речных питерских каналов, раскидали мои мысли по проспекту.

А я, легко одетый, в это прохладное, свежее апрельское утро, шёл на станцию метро, чтобы проехать несколько остановок. Потом мне следовало пересесть на автобус, добраться до аэропорта и отправиться прочь из этого города. Моя сумка, висевшая на плечах, подскакивая, слегка ускоряла мой шаг.

И вот, я спустился в метро. Всюду люди. Я остановился, чтобы посмотреть на карту с разноцветными линиями путей. Город мне чужд, поэтому я, а также несколько других зевак, изучали маршрут.

Разобравшись с дальнейшим движением. Я развернулся и в тот момент я увидел девушку. Девушку ли?! Женщину… Мой взгляд, салютом устремился навстречу её зеленым глазам. Всё вокруг исчезло. В считанные секунды я остался один на один с ней. Белый фон вокруг. Ни метро, ни спешащих людей, ни движущихся в противоположные направления эскалаторов, ни проблем изнурявших меня последние годы, ничего. Даже моя спина, на миг обрела крылья, и я вдруг в мысли, как ангел вспорхнул. Морщины на её приятном лице мне не знакомы. Седина её волос гонит в час. Откуда эта женщина?! Из сказки?! Из были! Наши взгляды змеями сплелись воедино, играя, маня из расширяющихся зрачков прошлое. Лунная соната заплакала в моей голове. А женщина-то – моя первая любовь… Настя… Я помню вкус её пухленьких губ. Наш первый поцелуй у ёлки в новый год. Горными реками хлынули в мою голову слова любви и признаний. Корнями сквозь моё тело прорастали мурашки. Сковали меня средь белой пустыни. Школьная любовь – ах, это как «вкус детства». Перед моими глазами дождь. В каждой его капле я вижу зеркало, отражающее всякие моменты того времени. Вот мы пришли на день рождение к нашему однокласснику; вот сидим на лавочке у школы; а в следующей капле, я учу её кататься на коньках; а здесь вот уже постарше, мы в лагере уснули на берегу у реки; первое признание на валентинке и еще, и еще… Капли напомнив о себе, градом отдают в моё сознание. А вокруг меня затягиваются петли времени.

Пройдя мимо меня, она зашла в вагон. Не знаю, узнала ли она. Может сама и не вспомнила, а сердце тогда наверняка в душу стукнуло. Сказало ей: «Настя, узнаешь?!». Но признаться тяжело себе. В голове совсем молодые, другие люди, не мы! Обнимаются, целуют друг друга, тоскуют в расставании и порой ссорятся. А сейчас?! Никто!

Тот вкус, что нравился друг в друге, растерян.
Теперь другими мы живем людьми.
Но никогда не можешь быть уверен,
Что не ушел ты от своей судьбы.

Что звезды помнят о твоем желании,
И что идет все так, как надо нам
И что былые в жизни расставанья,
Всего лишь шаг, а не сердечный шрам.

Я тоже зашел в вагон. И наши поезда побежали друг от друга стремительно и навсегда, разрывая этот взгляд, превративший нас в машину времени.

06.01.2015 год

Перед боем

Так получилось, что я, Васильков Андрей Александрович, солдат красной армии. Сейчас в мире идет война, и я стал её узником. Мы все в оковах войны, в страхе и смятении, который она несет в наши дома и наши души.

На улице ночь и завтра на рассвете бой. Как он закончится для нашего батальона известно, разве что, одному Господу, что уж говорить об участи обычного рядового. Будь-то, выиграем мы, али нет, шальная сталь в любом случае летит непредсказуемо.

Сейчас, лёжа в окопе, я думаю о доме. Думаю о Ленке Кузнецовой, с которой мы учились вместе и жили в соседних домах. Я помню, как жутко смущался предложить ей помочь донести портфель до дома. Так неловко было сделать первый шаг, в любви, как и на войне, не знаешь, чем все закончится. Помню её теплые, нежные ладони, когда впервые взял ее за руку, и мы пошли гулять. Была зима, снег хлопьями падал нам на плечи. Я засмотрелся на небо и поскользнулся. Тогда она так смотрела на меня, улыбалась мило. Стеснялась захохотать, ведь первое свидание было. А после вспоминали этот случай и не могли не смеяться. Часто ли сейчас она так радуется, как в те времена?! Живем не в ту мы пору. Она сейчас, кажется, медсестрой в городской больнице работает, а может, и на фронт уже отправили, в какой-нибудь военный госпиталь. Раненых сейчас тысячи. Некому следить за ними, ужас, что творится.

Соседку свою вспомнил, Нину Васильевну, прощенье прошу у нее. Тогда зашел к ней за пару дней до этой внезапной отправки на фронт, попросил книгу почитать, сказал, на днях верну. Не вернул. Может матушка отдаст, но обещал-то я, не правильно это. Авось дома буду еще на этом веку. Сам и отдам.

Думаю о сестренке маленькой, как провожала меня на поезд. Смотрела глазенками своими непонимающими, но до боли тревожными. Эх, Катенька, милая моя. Будь умницей. Я так хочу, чтобы у тебя было все хорошо. Так соскучился по тебе. Ты, наверное, уже совсем большая стала. Полтора года – не малый срок.

Отец, тебя уж нет, но о тебе не могу не думать. Ты боевой офицер и погиб, как герой. Когда я иду в бой мне не страшно умирать только потому, что там, где-то в другом мире, где нет войны и потерь, меня будешь ждать ты. Такой усатый и в своем зеленом кителе сидишь за столом читаешь газету, а я зайду к тебе, сяду рядом, обниму и спрошу: «Бать, как дела?» а ты ответишь: «Как сажа бела!» и улыбнешься, а потом скажешь: «а давай партейку в переводного, Андрюха!»… эх, Господи, царство тебе небесное!

Мам, так холодно сейчас, но твои глаза, твои карие глаза согревают меня в любую стужу, мороз, холод, вьюгу иль хоть какое другое леденящее слух слово. Вот помню, кричала мне, когда я был еще мальцом: «Андрюшка, надень шапку паразит, простудишься!..» А сейчас лежу в драной шинели в окопе. Так хочется узнать, как ты сейчас себя чувствуешь, что делаешь, смотришь ли на звезды? Чувствую – смотришь. Увижу ли еще эти родные глаза, пролившие немало слез на своем веку. Не волнуйся маменька, тебя и Катюшку в обиду не дам. Как вспомню, как отца к небу отправляли, плакала ты тогда, любимая моя, не хочу, чтоб повторялись твои слезы и по мне. Но должен ведь кто-то быть здесь. Кому-то нужно спасать нас от нас.

Как жаль, что войну придумали люди. Иначе бы ей было оправдание. А так гибнут ежедневно сыны и мужья, жены и дети, любовь и надежда, прошлое и будущее, время и основание, счастье и красота… Моя жизнь, как и тысячи других, завтра может оборваться и для мира, человеческого, это меньше чем комариный укус, это просто пропавшая пылинка. Но для семьи я, как и все остальные это история и родня. И наша жизнь – это самое дорогое, что для них может быть на свете. Мы хотим смотреть в глаза живых людей, а не на фотографии, хранимые под сердцем. И если мне завтра суждено увидеть отца, то пусть моя мама и сестренка будут в безопасности, и я погибну здесь не зря. Пусть они не торопятся взглянуть на наши умиротворенные лица. Вдвоем нам будет не так уж скучно.

31.10.2014 год

Кузнецов А. С., Конкурс самодеятельности

Бой

Я не помню, как наступил рассвет. Было ли вообще это явление в тот день?! Не знаю. Но несмываемой краской в моих воспоминаниях написан тогдашний бой. Он словно книга жизни, всегда открыто лежит на рабочем столе моей памяти.

Копченое небо нависло над нашим батальоном. Оно было истерзано бесконечным потоком дыма. Земля, что нами возделана, будто маленькое дитя, дрожала от осадков в виде гранат и пушечных снарядов. Вспышки выстрелов на горизонте раз за разом сбивали с ног кого-то из бойцов, отправляя их далеко-далеко от войны, где нет выстрелов и боли. Некоторые нарочно падали от страха и утыкались лицом прямо в земь, другие просто теряли сознание.

Мы шли на прорыв. Необходимо было откинуть немецкие силы на пару километров назад. Отступать нельзя.

После артобстрела, командир мой, Саша Румяный, подал команду «к бою»! И мы с криками «ура» бежали на противника. Но войско редело, встречая сопротивление на пути. От адреналина, который в тот момент был в сосудах вместо крови, я даже не чувствовал веса винтовки в своих руках. Она стала частью меня. Я старался не думать о страхе, который так и норовил сделать мне подножку. Пули свистели в метре от меня, что казалось, вытяни я руку в сторону и тут же её пронзит острая боль. Крики раздавались со всех сторон. Это были самые разные крики: команды, предсмертные стоны, зовы о помощи. Я видел, как мои товарищи, такие же, как и я, падали замертво.