Михаил Качан - Украденное детство. Потомку о моей жизни

• Название: Украденное детство. Потомку о моей жизни
• Автор: Михаил Качан
• Жанр: Биографии и Мемуары

В книге рассказывается о тревожном предвоенном, а потом и голодном, и холодном военном детстве маленького мальчика, эвакуированного из Ленинграда в июле 1941 года. Он, как и другие дети той поры, терпел и голод, и холод, но верил в победу над врагом. Ярко описанные реально случившиеся события создают картину жизни и быта того тяжёлого времени, когда матери героически боролись за жизнь своих детей, у которых война украла детство.

---

– Как жалко, сказала моя посетительница, – ведь я своего мальчика рожала у нее под гипнозом.

Как евреи оказались в России

В ПРОЛОГЕ я посоветовал моему читателю предварительно познакомиться с историей еврейского народа. Познакомился ты, читатель, или нет, – в любом случае, тебе нужно узнать, как в России возник «еврейский вопрос». До второй половины XVIII века на территории России евреев практически не было, они жили в соседних странах – в Польше, Литве и Латвии.

Евреи были поголовно грамотны, говорили на идиш, исповедовали иудаизм и пользовались там большой свободой. Даже имели собственное самоуправление и могли свободно перемещаться из одного поселения в другое. Не сравнить с основным населением России того времени – крепостным крестьянством.

После трех разделов Польши и присоединения Прибалтики, примерно полтора миллионов евреев (а, может быть, и больше) оказалось в России. Все эти события происходили между 1772 и 1815 годами.

Так что, в Россию евреи ниоткуда не пришли, а как жили на своих землях, так и продолжали жить, только уже в составе Российской империи.

145 лет российские цари пытались отнять права, которыми евреи были наделены раньше. Но вот закрепостить этих свободных людей было невозможно. И первое, чем озаботилось царское правительство, – ввело черту оседлости, вне которой евреям запрещалось жить.

Это сделала Екатерина II уже через 20 лет после первого раздела Польши. Запрещалось евреям и жить в столицах – Петербурге и Москве – за исключением врачей, юристов и ремесленников.

К 1880 году в России жило 67% всех евреев. Ужесточение законодательства, рост антисемитизма и начало погромов вызвали в конце XIX века массовую эмиграцию еврейского населения. За короткое время из России эмигрировали 2 млн. евреев. В начале XX века эмиграция продолжалась.

Папина родина – Минск

В конце XIX – начале XX века родители моего папы жили в Минске. Как и когда они там оказались, я не знаю.

Дедушка был то ли лесоторговцем, то ли просто приказчиком (продавцом леса). Об этом у нас дома говорили как-то очень невнятно, потому что лесоторговец – это буржуй, и, признав это, отец бы фактически донес на себя, что у него буржуазное происхождение. А он, скорее всего, это скрывал. Так делали многие. Неприятностей и так хватало.

Бабушка, как мне кажется, была из богатой семьи. Где они жили в Минске, я не знаю, но к моей маме в Ленинград иногда приезжали родственники папы Злотниковы и говорили, что у Качанов в Минске была богатая квартира.

Мне всегда казалось, что дедушка Абрам, отец моего отца, нежно любил свою жену. В его семье было пятеро детей – Бенциан, Эмма, Григорий, Самуил и Сара.

Мой отец, Качан Самуил Абрамович был четвёртым ребёнком в семье, он родился в Минске 26 марта 1904 г.

Когда отцу было одиннадцать лет, дети остались без отца, моего деда задавило упавшим деревом.

В Ленинград бабушка приехала из Минска с детьми Эммой, Мулей (Самуилом) и Сарой, видимо, вслед за своим старшим сыном Бенцианом. Подробности мне неизвестны. Григорий тогда остался в Минске.

Вспоминаю один из рассказов моего отца. Он говорил, что раньше фамилия его деда (или прадеда) была Качановский, но он поменял ее на фамилию Качан, чтобы избавиться то ли от службы в армии, то ли от того, чтобы не забрали в кантонисты. Как это тогда делалось, я, конечно, не знаю, но, вероятно, без взятки не обошлось.

Папин брат Гриша тоже был врачом

Средний брат отца, Гриша остался после революции 1917 года жить в Минске и стал врачом. Перед войной он уже был заведующим горздравотдела. Во время войны дядя Гриша с военным госпиталем, начальником которого его назначили, попал в Дзержинск Горьковской области, да так там и остался. В госпитале после войны ещё много лет долечивались раненые, и он все эти годы оставался его начальником.

Я его никогда не видел, но отец и моя мама иногда вспоминали его. Спустя лет десять после войны мой отец ездил к нему повидаться.

Дядя Гриша стал заслуженным врачом республики. Он пользовался всеобщей любовью и уважением. Погиб он нелепо. Один психически больной инвалид войны нанес ему одиннадцать ножевых ран. Он в бешенстве бил и бил ножом через разделявшую их занавеску, думая, что убивает кого-то другого, на кого он обиделся. Только потом он увидел, что зарезал Григория Абрамовича, которого боготворил.

Дочь Гриши, Эмма, и сын его, Лева, работали много лет на оборонных предприятиях.

Эмма жила в Балашихе (после замужества ее фамилия стала Каплан). Я видел ее с мужем единственный раз в жизни в Москве в семидесятых годах, куда их позвал мой двоюродный брат Миша Качан познакомиться со мной. У нее есть дети, но я даже не знаю, как их зовут.

Лёва работал в каком-то Институте в Дзержинске. Несколько лет назад мой двоюродный брат Миша Качан сказал мне, что он умер от рака. Так я его никогда и не повидал. Я не знаю, была ли у него семья, остались ли дети.

Письмо из Сиэтла

В Живом Журнале в главе о моем довоенном детстве я опубликовал несколько лет назад мои воспоминания, которые вы только что прочли, об отце, о его братьях и сестрах, в частности, о дяде Грише, его брате, и о семье дяди Гриши. Написал то, что знал, а знал я совсем немного – только имена и место жительства. И главное, я не представлял себе, как найти его дочь, мою двоюродную сестру Эмму и ее детей.

И вдруг, я получаю письмо из Сиэтла от Леонида, как оказалось, сына моей двоюродной сестры Эммы. Вот оно:

Пытаясь найти сведения о своих предках и родственниках, я случайно нашел Вашу страничку. Просматривая Ваши воспоминания (у меня еще не было времени прочитать их), я поймал себя на мысли, что мы может быть родственники с Вами. Мой дедушка, Качан Григорий Абрамович родился в Минске и у него было 5 или 6 братьев и сестер. Когда я увидел фотографию Вашего папы, она напомнила мне фотографию моего дедушки в молодые годы.

Моя мама, Эмма Григорьевна, рассказывала мне, что у дедушки были родственники в Ленинграде, и мне кажется, что Вы встречались, но я точно не помню. Бывая несколько раз в Ленинграде, я заходил по адресу, который мне дала мама, но либо дома никого не было, либо адрес был не тот – я уже не помню.

Этот «линк» приведет Вас на страничку о моем дедушке: http://niznov-nekropol.ucoz.ru/index/kachan_g_a/0-694.

Памятник на могиле дяди Гриши

Я открыл сайт. Там помещена фотография памятника, установленного на могиле моего дяди Григория Абрамовича Качан в Дзержинске Горьковской (сейчас Нижегородской) области на Новом городском кладбище. На памятнике написано:

«В марте 1942 года наспех переоборудованное общежитие Дзержинского техникума «Красной Армии» приняло первых раненых бойцов. Так появился эвакогоспиталь 28/56. Начальником его был назначен военврач Григорий Абрамович Качан. Вместе с ним в стенах госпиталя начали свой героический труд 196 человек: среди них – 13 врачей и 52 медицинских сестры.

Великая Отечественная оставила много покалеченных и больных людей, поэтому с февраля 1946 года военный госпиталь 28/56 стал называться госпиталем для долечивания инвалидов войны. Он существовал как основная «кузница» медицинских кадров для Дзержинска.

Григорий Абрамович 26 лет возглавлял госпиталь. Он был очень внимателен и чуток к людскому горю, никогда не отказывал в помощи, его интеллигентность и культура поражали до глубины души».

Потомки дяди Гриши

Я немедленно ответил по e-mail, который был в письме:

– Конечно, Леня, Ваш дедушка – это мой дядя Гриша. Я писал о нем, в том числе, как он погиб, – мне отец рассказывал.

Я очень рад, что Вы нашли меня. Я пытался найти кого-нибудь из Вашей семьи, но не знал, как мне разыскать Эмму Каплан, Вашу маму, мою двоюродную сестру. Мы с ней встречались у другого нашего двоюродного брата Михаила Бенцианович Качана в Москве, но его уже нет в живых. Его дети и внуки живут в Бостоне.

Тут же я получил ответ:

«Получилось довольно интересно и неожиданно. Я никак не ожидал, что могу встретить в Америке родственников по материнской линии. <…>

Немного о моей семье. Мы эмигрировали в Сиэтл в 1991 году. Сейчас мы живем в Белевью, недалеко от Сиэтла. Моя жена, Ирина, инженер по первому образованию и учитель иностранного языка по второму, организовала и руководит школой русского языка в Белевью. В школе преподаётся русский язык для русскоговорящих детей и для американцев. <…>.

У нас две дочери. Обе окончили университет и обе замужем. Старшая, Вера, занимается продажей недвижимости, а младшая, Аня, после окончания одного университета окончила аспирантуру другого университета и сейчас работает nurse-practitioner в госпитале для ветеранов. У нас двое внуков от старшей дочери – Кира и Сёма (Самуил).