Юз Алешковский - Книга последних слов

• Название: Книга последних слов
• Автор: Юз Алешковский
• Жанр: Триллер

В «Книге последних слов» описываются тридцать пять преступлений. И каждому преступнику дается на суде Последнее слово. Как в индийском фильме, автор дает своим героям высказать все до конца, проставить все точки над i. И герои эти с детской непосредственностью описывают перед нами сцены из театра абсурда. Театра, которому больше семидесяти лет было имя Советский Союз…

---

Затем я поделился с любовницей своими соображениями насчет опасности ядерной войны и рискованности нашей политики шантажа, преследующего мирным путем чисто военные цели. Мне хотелось повернуть мозги первой в моей жизни женщины на 180 градусов. Вскрыть лживую и холуйскую сущность очередного блядства Евтушенки не представляло никакого труда. Этот, говорю, социально благоухающий подонок, живущий не на родине, кстати, а за границей, просто почуял, что пацифизм нынче снова стал для торговцев способностями и бездарных животных, вроде Робика Рождественского, золотой жилой. В этой теме можно удачно обходить все социальные моменты, бить прямо под дых читателям и заказчикам со Старой площади и КГБ воплями о жажде жизни и нежелании превратить цветущую землю в пустыню. Кроме того, говорю, вынюхал твой Женечка, что на Западе сейчас хлебом не корми некоторого читателя, но напой ему зажравшемуся на свободе и потерявшему чувство политической реальности поросенку, что-нибудь душещипательное насчет будущего детей и угрозы нынешней обожранности. Поэтому и начирикал он поэму белыми стишками – переводить ее легче на доллары, лиры, франки, марки и тугрики. Позорна, добавляю, роль такого писателя в современном мире, ибо он уже беззастенчиво служит самоубийственной трупной лжи. Есть, кстати, слухи, что Юрий Владимирович рвал и метал, прочитав поэму. Ведь пропаганда наша из кожи вон лезет, чтобы внушить любителям социализма мысль о цветущем рае в соцлаге, а Евтушенко прет, сволочь, со своей, злоупотребляющей служебным положением мамочкой. Врагам ее образ говорит о том, что у нас не то что колбасы и сыра в Москве даже порой не бывает, но что и прессы не хватает на душу населения вполне. Ты думаешь, на Западе умные люди читать не умеют? Они же хохочут над очевидной тупостью холуя Евтушенко и просят Андропова не считать, например, итальянский рабочий класс круглыми идиотами.

Разошелся я тогда. Не сдержался. Чуть не до утра в перерывах между ласками зачитывал Владлене самовольно вынесенные со службы книги. Буковского насчет пацифистов. Комарова про уничтожение природы. Материалы «Посева» о настроениях внутри страны. Брошюру об афганской войне и советском геноциде. Документы о психушках. Злую сатиру в адрес различных зарубежных носорогов.

Не могу, говорю, лапочка, даже в данную интимную минуточку жить по лжи. Надоело.

– Хорошо, – отвечает. – Мне и самой известно кое-что о продажности Женечки, но ведь он – артист. Он сам служит. Ему вращаться надо и фигурировать в кругах, близких к Комитету и Пономареву. Он нам полезен объективно. Значит, он партиен, и пусть себе гребет за партийность джин с тоником, без которого жить не может. Пусть прибарахляется и рассчитывает получить к шестидесятилетию медаль «За трудовые заслуги». Больше ему ничего не дадут, так как мы не забыли его либеральных капризничаний в дни венгерского восстания, подавленного с таким мастерством Юрием Владимировичем. Не забыли мы и кокетничания Женечки во время кризиса с чехами. Помним и вылизывание задницы у сионистов и инсинуации насчет Бабьего Яра. Все помним. Конечно, роль у Женечки жалкая, и он сам понимает это, когда якобы шутливо намекает нам в поэме о своей раздвоенности. У него, дескать, даже нос раздвоен, а о душе и говорить нечего. Говорят, что «Континент» решил начать сбор средств на косметическую операцию Женечкиного носа. Не исключаем того, что наш спекулянтик заглотит наживку антисоветчиков и сядет под скальпель парижских косметологов. Но есть пострашней информация, Володя. Женя солгал партии и народу, заявив публично, что «еврейской крови нет в крови моей». Комитет и ЦК хотели забросить его в Ливан к находившимся в блокаде арафатовцам для поддержки их боевого духа и страсти мщения. И вдруг приходит телеграмма от самого Арафата. Он раскопал где-то подшивку еврейских журналов за 1910 год то ли «Еврейская новизна», то ли «Старина». На обложке одного из них – фото группы пейсатых цадиков перед зданием новой синагоги. Где, ты думаешь, открывали они синагогу? В сибирском поселочке Зима. Это же место рождения Женечки. Дело не в этом… Дело в том, что у всех пейсатых была фамилия Евтушенко… Значит, какая в нашем торговце талантом течет кровь?…

Арафат сообщил, что не ручается за своих архаровцев и за жизнь подпольного еврея Евгения Александровича. Хотя сам Женечка так, конечно, изолгался, что мечтает (мы имеем такие сведения) о какой-либо романтической смерти. Однако он не заслужил ее в отличие от Маяковского.

Я подумал в тот момент, что начинается у нас духовное сближение и единство взглядов на роль писателя в современном мире. Но Владлена завела разговор о Гарсия Маркесе, Нобелевском лауреате. Маркес, говорит, тоже раздвоен. Отходит от соцреализма, но приближается к просоветским настроениям и антиимпериализму. Троцкизмом он переболеет и придет к ленинизму.

Тут я взъерился. Как же, отвечаю, Маркес твой не сечет, что ленинизм бросит его милую Колумбию в нищету и бесправие? Ведь нынешние времена покажутся колумбийцам социальным раем. Ведь волосы они начнут дергать от ярости изо всех труднодоступных мест, как вологодские крестьяне и питерские рабочие, что отдавали по глупости власть жадным и бесхозяйственным гориллам.

Трудно сдержаться было в постели, рядом с первой, повторяю, в жизни женщиной, оказавшейся вопреки моим надеждам вовсе не девушкой. Ну, я и высказал все наболевшее на душе и уме в порядке духовной близости. Все высказал.

Владлена закономерно согласилась со мной в том, что Маркес демонстрирует нам болезнь сознания, когда пишет о симпатиях к социализму, ввергающему народы в социальный хаос, а мир в самоубийственную гонку вооружений. Мы согласились с трагикомичностью и жалкостью такой роли талантливого писателя в современном мире.

Затем я пошел опрометчиво на окончательное сближение с Владленой, продемонстрировав хорошее знание современной засекреченной сексологической литературы, чем произвел на коварное существо огромное впечатление.

Я предложил после записи в ЗАГСе устроить совместную командировку в Париж, как центр внутриэмигрантской вражды для интенсификации последней и массированного разрушения нервных систем лидеров враждующих сторон. Проект мой, говорю, непременно понравится Юрию Владимировичу, потому что момент я выбрал весьма подходящий для его планов. В эмигрантской среде есть бывшие коммунисты, настроенные по-прежнему романтично и продолжающие сознательно и подсознательно вылизывать задние и передние промежности всепобеждающему учению, давшему им под зад коленом. Люди эти считают Израиль, например, цитаделью нового фашизма, а США – всемирной сатаной. Надо поддержать их и, возможно, намекнуть, что есть у них шанс заслужить прощение доброй службой. В конце последнего решительного боя будут признаны они бойцами невидимого фронта, ковавшими победу в тяжкой и позорной личине отщепенцев и предателей марксистской религии. Воздадут им должное, как воздали Зорге и другим героям.

С другой стороны, написал я вчерне, что есть в Париже и в Нью-Йорке чудесная почва для раздувания антагонизма между чистоплюями-либералами, не сумевшими даже на свободе обрести чувства политической реальности современного мира и страстными авторитарщиками, проигрывающими довольно глуповато борьбу за сферы влияния среди западных политиков и интеллектуалов. Есть, написал я, и более мелкие, но нужные нам ежечасно тактические ходы. В нестройных рядах эмигрантской публики наряду с серьезнейшими и, не будем скрывать этого, замечательными поэтами и писателями имеется порядочное число закомплексованных графоманов с обострившимся на свободе чувством собственной неполноценности. Эти не брезгуют ни откровенными инсинуациями в адрес литераторов, чей заслуженный успех приводит их в неудержимое, бездарное бешенство, ни печатным славословием в собственный адрес. С ними необходима планомерная умная работа, и это принесет нам со временем стратегические выгоды. Мы вынуждены были пойти в свое время на эмиграцию. Нам ее необходимо растрясти до полной кондрашки изнутри. Тем более что некоторые литераторы, сотрудничающие в русскоязычной прессе и в западной периодике, подвержены странной и необычайно выгодной нам болезни: кажется, что ярый, доказательный антикоммунизм и антисоветизм как бы дает право на забвение принципов нравственности, а порою и чести. Вот и катализировать необходимо процесс их духовного и интеллектуального распада. А на антикоммунизм ихний нам начхать, написал я, поскольку сами они становятся лучшей иллюстрацией того, как погибельна для творческой личности вражда со всепобеждающим учением, а также с фантастически трудной линией коммунистов в вопросах войны, мира и социальной переделки новой истории. С помощью этих передравшихся и оплевавших друг друга мастеров искусств мы выиграем бой за смутные сердца зарубежных либералов; а заодно пробудим омерзение к эмигрировавшим коллегам в душах наших советских правдолюбцев. А уж о разжигании ненависти и вражды между тремя волнами русской эмиграции, написал я, и говорить нечего. Тут работа у меня будет не трудной, но тонкой. Тем более в эмигрантских газетах появляются откровенные манифесты ненависти и презрения к новичкам. Процитировал один стишок махрового антисоветчика Гуля, адресованный патентованному антикоммунисту Андрею Седыху: