Роман Борин - Командор Кощей. Книга первая

• Название: Командор Кощей. Книга первая
• Автор: Роман Борин
• Жанр: Альтернативная история

Спустя примерно 3000 лет после Великой катастрофы, которая смела с лица Земли великую культуру исполинов, в районе современных Алтайских гор на усыпанной пеплом и залитой Потопом территории снова поднялась человеческая цивилизация… Её потомками стали мы – современные люди, этносы, нации, государства.

---

Глава третья. Опасный гость

Не успели Яга и любовник её позавтракать, как пришлось Яге Иванасия защищать. Натурально, с громом и молнией. Которыми, впрочем, Яга только слегка припугнула пришельцев…

Пироги от Бабки Ёжки

До самого утра Иванасий с Ягой предавались утехам. Ни разу за эту короткую ночь они не сомкнули глаз. Яга оказалась настолько ласковой и доброй женщиной, что Иванасий забыл и про колдовские чары, и про своё предназначение не быть ни для кого желанным.

Он ещё не понял, влюбился ли наконец-то первый раз в своей жизни или просто изголодался по ласкам и человеческому теплу, но то, что стыдиться этой мимолётной связи с явно владеющей колдовством незнакомкой никогда не будет (Яга она или кто другой – какая разница) – это Иванасий знал точно. Да и сердце подсказывало ему – тонко-тонко подсказывало – что встретил он в чужих краях далеко от отчего дома по-настоящему родственную душу. Душу, которая не просто из одиночества потянулась к случайному прохожему. А душу, которая по-настоящему излучала любовь, вряд ли по силе и глубине чувства доступную простому смертному.

Яга ласкала его так, как никогда не ласкала родная мать. Иванасий раньше не был близок с женщиной и потому не мог знать, что из себя представляет женская ласка. Однако ласки этой странной женщины ему казались истинно волшебными. Теперь он вовсе не чурался волшебства, как раньше, а получал от этих ласк невиданное до сего момента наслаждение, целое море чувств, ради которого, возможно, он был готов совсем покинуть отчий дом. Тем более, что после смерти матери родимый дом стоял, как сирота, пустой, холодный.

Наконец они оба растратили силы и, счастливые, задремали. Проснулся Иванасий от лёгкого, приятного шуршания в горнице, вызывающего сладкие воспоминания о тех прекрасных мгновениях детства, когда утром сестра или мать собирали на стол. Под ложечкой приятно засосало. И в тот же миг до ноздрей Иванасия достиг чудесный аромат заваривающихся трав. Яга готовила завтрак.

Иванасий хотел было встать, но почувствовал, что Яга сейчас тихонько сама подойдет к нему, нежно пощекочет его лицо своими мягкими волосами, поцелует в губы и… разбудит. Он решил подождать и получил, что хотел.

– Проснулся? – голос Яги звучал, как тихий ручеек в горах. – Ведь не больше часа дремал. Есть небось хочешь

Губы Иванасия сами растянулись в улыбке, а глаза засияли.

– Тогда вставай к столу, соколик. Перекусим чего-нибудь. Любовь много сил отнимает, – в ответ улыбнулась Яга.

На этот раз пирожки были сладкие и ароматные – с мёдом и горным клевером. Под горячий напар Иванасий уплетал их с нескрываемым удовольствием. А Яга при этом почти не жевала – просто сидела напротив и, подперев руками подбородок, внимательно смотрела на парня.

Заметив, что Яга его внимательно, но как бы исподволь разглядывает, Иванушка смутился, покраснел: чего, мол, выискиваешь во мне.

– Ты красиво кушаешь, не как другие мужики, – снова улыбнулась Яга.

– Да? – рассеянно пробормотал пастух, прихлебывая из берестяной кружки вкуснейшего напара. – А как другие едят?

– А жрут, как голодные звери: чавкают, фыркают, хрюкают от удовольствия, повсюду крошки рассыпают и расплёвывают, слюну пускают – смотреть невозможно… А ты, красавчик, кушаешь аккуратно, как настоящий царевич благородных кровей – с радостью, но чистенько. Впору любоваться тобой, когда ты кушаешь.

Иванасий не ответил, только ещё больше смутился, потупил взор будто девица красная. Яга тоже взяла пирожок и с аппетитом его сжевала, затем изящно запила из берестяной кружки.

– Ты так аппетитно ешь, что самой хочется отведать, – усмехнулась Яга.

Иванасий поймал себя на мысли, что сидящая перед ним красавица вовсе не собирается превращаться обратно в старуху. А она словно увидела, о чем он подумал:

– Мне, Ванюша, от роду на самом деле почти триста лет будет, – и снова голос будто чистый ручей журчит: – Но телом и душой я почти что твоя ровесница, если не моложе. Ты же испытал это сам в своих ощущениях. Глаза можно обмануть. Да вот объятия чистые не обманешь, прикосновение рук и губ не обманешь, дыхание горячее не обманешь…

– Я и вправду по нашим меркам ещё молодая совсем. Да и ты моложе своих лет по телу и душе, по глазам и ясности мысли. Это и понятно: не пьешь зелья всякие дурьголовые, траву-косоглазку не куришь, брюхо чем ни попадя не набиваешь под завязку, не ругаешься и завистью не исходишь. Оттого ты в свои тридцать три сохранился как на двадцать пять. Красивый ты парень. А главное – нежный. Давно я такой нежности человеческой не испытывала.

– Какой же я красивый?! Какой же я нежный?! – от смущения Иванасий даже возмутился. – Нечто я тебе Краса ненаглядная, которую Кощей проклятый в подземелья запер! Я мужик, деревенщина неотесанная, пастух сиволапый. Даром что в кожаных сапогах хожу, в батиных.

Яга лишь усмехнулась, глядя на парня с ещё большей любовью в синих глазах.

– Нет, – гнёт своё Иванасий, – положительно я никакой не благородный и не красивый. Бревно я неотесанное. Сколько лет прошло с той поры, как сила вражья мою сестру любимую уволокла, а я токмо сейчас отважился на дело пойти. И то, думаю, из-за того лишь, что для любви не рождённый оказался – никто из девок мне и знака не подал. Разве красавец остался бы бобылём, как я?

– Глупое какое слово придумали – бобыль, – спокойно ответила Ягуся. – Люди, чаю я, вообще на глупости и пошлости горазды. Только ты совсем другой, Ванюша. От неотёсанного бревна у тебя ни толики нет. Ты же чувствительный, тонкий в душе, отзывчивый. Только вот себя любить не научился.

– Как это – себя любить? – удивился Иванасий.

– Горе ты моё, горе, – не удержавшись, Яга потрепала его за кудлатую макушку. – Простых вещёй не понимаешь из-за своей дурной привычки считать себя низшим существом. А ведь если не по духу, то в душе ты точно наш, соколик. Мы, коши лесные, твои душевные братья, а не люди твоего рода – племени.

– Коши? – наморщил Иванасий лоб. – Это кто ещё такие?

– Это, юноша, народ такой древний, очень древний народ: лешие всякие, шайтаны степные, кикиморы болотные, русалки озёрные, бабки Ёжки, ведьмы и колдуньи чащобные – всё это, браток, коши и есть. Мой народ то есть, дорогой Иванушка – Афонюшка.

– А, – понимающе протянул Иванасий, – я сразу понял, что ты колдунья. Оно понятно теперь, почему ты из дряхлой старухи в молодуху крепкую превратилась. Понравился я тебе, вот ты и приняла облик, который для утех со мной больше подходит.

– Не совсем так, – мягко поправила Яга. – Ты мне, конечно, очень по сердцу пришёлся. Стосковалась я, Ванюша, по доброй мужской ласке, по тому теплу, который только от простого, здорового душой и телом парня исходит. И вот судьба тебя привела в мой дом. Но никакая я, Афонюшка, не старуха. Вот какая я есть перед тобой сейчас – то мой истинный облик. А дряхлая ворчливая бабка – это образ мой такой, маскарад, театральный облик. Ты, Ванюша, слыхал про театр?

– Не пойму я что-то, – нахмурился Иванасий. – То Ванюшей, то Афонюшкой меня называешь. Иванасий я, поняла? Так отец меня назвал. А наши деревенские кликали просто – Ванас. Иногда Ван. Ну да ладно уж. Афоня, вроде, хорошо звучит. Ванюша ещё милее. Ты меня лучше Ванюшей зови – сердцу так хорошо становится, когда ты этак говоришь.

Противиться Яга не стала:

– Будь по-твоему. Будешь ты, красавчик, у меня Ванюшей – милушей, – и снова рот до ушей. – Так знаешь, парень, про театр или нет?

– Угу, – Иванасий откусил полпирога величиной аж с две ладони. – Конечно знаю. Бывал я в городе. Правда, то было давно. Ещё меня отец возил – на рынок. Там балаган разбили и дурными голосами что-то кричали. Они были в обмотках каких-то, кудлатые-мохнатые. Я ничего не понял, а народ вокруг глаза от хохота пучил. И отец мой тоже веселился от души.

– Помню твой город, – Яга на время задумалась, глаза ее сделались грустными. – Тогда в нём вольготно людям жилось. И артисты бродячие частенько в него захаживали, – Яга печально вздохнула: – А теперь, Ванюша, в этот город только разное отребье и забредает: ворье всякого пошиба, насильники, грабители.

Иванасий видел, как быстро в лице меняется хозяйка дома. Нет, не черты её изменялись колдовским образом. Менялось её настроение. Только что синие глаза её грустили, и вдруг заблестели насмешкой.

– Ничего-то у вас, людишек, не задерживается. Только начинаете ладно жить, по-доброму, как тут же вам это надоедает, и полезла из ваших голов разная дурь. Вдруг судьи в одночасье продажные стали, ростовщики откуда-то возникли, будто тараканы из щелей! Торгаши вороватые место честных купцов заняли, а блюстители порядка превратились в мироедов и обдирал! Ей богу недоделанные вы создания!