Исаак Мостов - Дорога к крылышкам. Как новый репатриант стал израильским лётчиком

• Название: Дорога к крылышкам. Как новый репатриант стал израильским лётчиком
• Автор: Исаак Мостов
• Жанр: Биографии и Мемуары

Автобиографический рассказ нового репатрианта, получившего по воле случая шанс стать лётчиком израильских ВВС и сумевшего им воспользоваться. Поэтапное описание испытаний, экзаменов и приключений, выпавших на долю молодого курсанта, учащегося не только искусству летать, но и языку, культуре, географии и обычаям своей новой страны.

---

Но шок прошёл, как и увольнительная на субботу, и я начал вникать в смысл армейского выражения, что «у каждой субботы есть вечер после субботы»…

Этап «Предварительного» обучения

Наша жизнь в качестве полноценных курсантов Лётной школы ВВС началась с обыденного: каптёрки, обустройства в палаточном лагере – на этот раз серьёзно, со шкафчиками для личных вещей, и портного. Одним из внешних «опознавательных признаков» курсантов Лётной школы была белая сантиметровая полоска вокруг каймы обычного синего берета ВВС рядового и сержантского состава. Вторым знаком были погоны – у нас, курсантов «Предварительного этапа», были простые синие погоны; с продвижением курсанта с одного этапа на другой на погоны добавлялась полоска. Через день мы все уже щеголяли в погонах и беретах с белой полоской – все могли видеть, что мы не простые «солдатики», а курсанты Лётной школы…

В первый же день нас собрали на инструктаж со старшиной Лётной школы. Его настоящее имя Шай Янив, но все звали его Шикель. Поговаривали, что в пятидесятых Шикель уже служил в Лётной школе сержантом и «гонял» нашего сегодняшнего командира школы, когда тот ещё был курсантом. Так это или нет, мы ещё не знали, но точно знали, что все лётчики – и лейтенанты, и полковники – относились к нему с очень большим уважением и прислушивались к каждому его слову и «совету». Мы же точно знали: его слово – закон, и прислушивались к его «наставлениям» для новых курсантов, особенно, когда он учил нас писаному и неписаному уставу поведения курсанта Лётной школы ВВС Израиля. Особое внимание он уделял процессу отдания чести – все курсанты должны были «взять под козырёк» в качестве приветствия старших по званию при встрече с любым офицером, а тем паче с ним. И Шикель долго и упорно объяснял и показывал нам, как надо держать ладонь при «козырянии». А чтобы быстрей понимали сказанное, в ближайшие несколько дней он продемонстрировал нам, что относится очень серьёзно к каждому своему слову, и несколько наших ребят поплатились внеочередной неделей работ на кухне за невыполнение его наказов. Это, а также предупреждения курсантов старших курсов, имело свой эффект, и проблемы с дисциплиной были редким явлением.

Моя первая фотография в Лётной школе. Август 1974 года. Фото из личного архива

Я отнёсся к наказам Шикеля очень серьёзно – даже немного чересчур серьёзно, и это привело меня к неловкой ситуации… Однажды я зашёл по малой нужде в солдатский туалет вблизи нашей столовой. Спокойно сделав своё дело, я уже был в процессе застёгивания, когда в помещение стремительным шагом вошёл Шикель. На секунду я растерялся и не знал, что делать – «козыряние» в такой ситуации в таком месте Шикель в своём инструктаже не описывал… Но зная, что он очень строго относится к приветствию старших по званию, я как был, так и развернулся к нему, вытянулся в струнку, вскинул руку к виску и отдал честь, держа локоть точно под тем углом, который Шикель так любил… Шикель резко затормозил своё стремительное движение к одной из кабинок и взглянул на меня с нескрываемым удивлением. Затем мягким голосом сказал: «В туалете никому не надо отдавать честь. Особенно с расстёгнутой ширинкой» – и поспешил закрыться в выбранной им кабинке.

После этого инцидента каждый раз, когда я встречал Шикеля и, вытянувшись по стойке смирно, отдавал ему честь, я был уверен, что замечал лёгкую улыбку, игравшую на его лице.

Наш курс – курс №79 – был собран на основе летнего призыва, и большинством в нём были городские ребята, выпускники средних школ, которые только что закончили сдавать свои выпускные экзамены, – религиозные и атеисты, богатые и бедные, выходцы с арабского Востока и из «культурной» Европы – практически все оттенки израильского общества тех дней.

Среди городских выделялись ребята, закончившие 13 классов, – это были ученики системы профессионального образования (обычно ОРТа), и у большинства были дипломы техников по электронике или другой востребованной профессии. Среди них была большая группа выходцев из «ОРТ Сингаловский» Рамат-Гана, одного из пригородов Тель-Авива. Они держались вместе и задавали тон, называя всех остальных «занудами» и «клещами» по всякому поводу и без него… Иерусалимцев было тоже достаточно – в том числе представителей моей гимназии. Оказалось, что среди иерусалимцев моего курса были и ребята, которых я знал по субботним молодёжным вечеринкам в городе, хотя мы не учились вместе. Среди курсантов я даже встретил знакомого парня, которого я знал ещё по школе в Хайфе, где проучился всего два месяца в 72-м году. Можете себе представить его удивление увидеть меня в Лётной школе… Изначальный разброс по городам был среднестатистическим – чем больше город, тем больше было ребят оттуда.

Среди нас были и ребята из сельхозпоселений – мошавники и кибуцники, но их было сравнительно мало. Обычно им давали закончить сезон полевых работ, и основной призыв для них был осенью. Было очень характерно то, что их уровень по математике и физике был ниже городских, но зато они легче воспринимали условия солдатской жизни – как видно, они были менее избалованы благами цивилизации. Городских они презирали – всех без исключения, и держались обособленно. О них заботились организованно разные общественные и политические движения, и это выливалось в посылки и «подкормки», на которые мы – выходцы из обычных небогатых семей – смотрели с некоторой завистью…

В то время наша семья только-только начала выходить из бедственного положения – зарплаты родителей шли на оплату долгов, займов, покупок в рассрочку и огромной ипотеки, которую они взвалили на себя, чтобы выкупить у «Амидара» нашу трёхкомнатную квартиру, поэтому рассчитывать на какую-то помощь в моей «подкормке» я не мог…

Однако со временем вся «домашняя» спесь начала улетучиваться – из Лётной школы вылетали вне зависимости от того, где живут твои родители, чем они занимаются и где ты учился…

Первое, что выпало нашей роте из программы «Предварительного» этапа, было «наземное» обучение. Нам выдали тетрадки и карандаши, и мы уселись за парты… Вначале программа обучения в классах не очень-то отличалась от программы по математике и физике последних классов средней школы, которую большинство из нас оставило лишь несколько недель назад… Однако мы все пришли из разных школ, и уровень знания этих предметов существенно разнился. Цель программы обучения в первую очередь была подтянуть уровень знаний отстающих ребят. Обучение было интенсивным, программы сжатыми, экзамены серьёзными. Всем было ясно, что дурака валять нельзя, – провал на экзаменах приводил к «вылету» из Лётной школы, а этого никто из нас не хотел. Через несколько недель «чистую» математику и физику заменили другие предметы – ближе к самолётам: аэродинамика, метеорология, устройство самолёта «Пайпер» и прочие.

Мне этот этап давался легко, если не считать, что моё всё ещё ограниченное знание языка и проблемы в скорости чтения и написания ответов на экзаменах давали о себе знать. А тут, в Лётной школе, никто ничего не писал и не обучал на «упрощённом» иврите «с точками».

Параллельно с учёбой нам выпало немало работ по благоустройству территории учебной части Лётной школы и её офисов, а также работ на кухне. Так как мы ещё не проходили школу молодого бойца («тиронут» на иврите) и официально стрелять ещё не умели17, то от заданий по охране авиабазы мы были освобождены, что компенсировалось двойными нарядами кухонных работ.

Пока наша рота занималась учёбой и кухней, остальные роты нашего курса уже летали и «несли потери» … Целью полётов на самолётах «Пайпер» было отсеивание непригодных к лётному делу, и роты нашего курса (как, впрочем, и других курсов до и после нас) редели наполовину по завершении своих положенных трех недель полётов в эскадрилье «Пайперов». Очередь полётов нашей роты была в октябре, и мы с волнением и трепетом ожидали её – очень хотелось полетать, но было боязно оказаться среди тех, кто провалился в полётах и «вылетел» из школы из-за этого… А пока мы изучали наизусть «Бадах18» для «Пайпера» – перечень действий в различных ситуациях, и использовали любую возможность, чтобы добраться до самолётов и посидеть в кабине пилота, чтобы изучить местоположение рычагов, топливных кранов, тумблеров и потренироваться в действиях «Бадаха». Мы уже знали, что без отличного знания наизусть всех действий пилота в полёте – от предполётной проверки и подготовки к запуску двигателя и до выключения всех тумблеров и выключателей после остановки пропеллера – нас просто не допустят к полётам.

Однако когда пришло наше время летать, начальство Лётной школы устроило нам сюрприз… Как результат первого призыва на базе новых критериев, задействованных после Войны Судного дня, нас в наших ротах курса №79 было существенно больше, чем эскадрилья «Пайперов» Лётной школы могла «обработать» в положенное время, соблюдая обычную программу в 10 полётов. Поэтому были приняты два принципиальных решения – снизить среднее количество полётов до принятия решения «остаётся или нет» по каждому курсанту и «усилить» курс №78 курсантами первой роты (призыв мая 74 года) и роты «ветеранов», которые успешно пройдут полёты на «Пайпере». По теме снижения количества «отсеивающих» полётов было решено, что все получат 5 полётов. Те, кто завершат их с хорошими оценками, перейдут на следующий этап. Те, кто их провалит, оставят Лётную школу. Курсанты с посредственными результатами первых пяти полётов получат шанс показать себя в ещё пяти полётах – выполнив обычную программу.