Андрей Ильин - Александр Золотая грива 2

• Название: Александр Золотая грива 2
• Автор: Андрей Ильин
• Жанр: Русское фэнтези

Жизнь идет своим чередом, пора возвращаться домой. Но нет покоя Александру, князь поручает ему построить город, который в будущем станет третьей столицей Руси.

---

– Зелье-то из чего готовил?

– А тебе лучше не знать, – ответил Феофан, – тут сухопутных трав мало, водяными пользуемся, да ещё гадов морских сушёных добавляем.

– Ага, гадов, значит, сушёных… – задумчиво произнёс Александр. – Ну, да ладно, лишь бы помогало.

– Поможет, поможет, не сомневайся. Ты засни лучше, – посоветовал Феофан.

Когда Александр проснулся, за маленьким окошком было темно. В комнате горит свет. Спина, затылок – всё занемело на жёстком топчане. С трудом повернулся. За плетёным из прутьев столом сидит на таком же плетёном стуле подметальщик и быстро пишет на длинном пергаменте. На столе ярко горит масляный светильник, рядом лежит раскрытая книга. Феофан пишет с неё. Время от времени отрывается от пергамента, читает, недовольно хмыкает, что-то бурчит под нос и продолжает писать. Александр уже привык, что окружающие его люди делают что угодно, но только не пишут и, тем более, не читают. Если бы Феофан сейчас кому нибудь резал горло тупым ножом, он бы и не удивился. Но человек читающий и пишущий – это уже из ряда вон выходящее, это сказка наяву. Топчан скрипнул. Феофан оглянулся.

– А-а, проснулся… Как жизнь?

– Сушёные морские гады помогают, – вежливо сообщил Александр.

– Ну так! Сушёный гад с протёртым хреном – это вещь. Не то, что этот хфилософ римский, – ответил подметальщик и презрительно сплюнул в угол. Слово философ он произнёс как-то с буквы «х» и ударение поставил на последний слог.

– Чём же плох римский философ, – спросил Александр, осторожно вставая с топчана. – Отрицает основы мироздания?

– Да он в них вообще не смыслит, – пренебрежительно отмахнулся Феофан, откидываясь на спинку стула, – это же Сенека.

Сказано так, как будто Сенека был ни разу не грамотным крестьянином с явно выраженными признаками слабоумия.

– Не думаю, что консул Рима Луций Анней Сенека был глуп, – ответил Александр, присаживаясь рядом на лавку.

– Что?! – Феофан подавился воздухом, глаза вылезли на лоб от удивления, он закашлял так, что Александр испугался, как бы кровь горлом не пошла, словно у чахоточного.

– Ты читал Сенеку? – просипел он изумлённо, – не может быть. Наверно, случайно слышал, запомнил…

– Нет, почему случайно, я в школе учился, в княжеской, в Киеве. Нам учитель о нём рассказывал.

– А-а, ты этот… Золотая Грива, вот, вспомнил! Кхе… тьфу… вот не ожидал встретить здесь учёного человека. Я думал, ты только мечом махать умеешь. И что, ты считаешь, что Сенека прав?

– Ну, смотря в чём, – осторожно произнёс Александр. Сенеку он действительно не очень хорошо знал, а если честно, то вовсе не знал. Имя помнил, да, но где ему было заниматься философией последнее время?

– Смотря в чё-ем … – передразнил Феофан, – ладно. Вот смотри, сейчас ты гладиатор, ну, судьба так повернулась. Скажи, достойно ли человека, даже если он раб или гладиатор, уходить из жизни просто так, как попало? Вот что пишет по этому поводу Сенека. Так… ага, вот, сейчас переведу с варварской латыни на греческий… так… вот, слушай!

«Недавно перёд боем со зверями один из германцев, которых готовили для утреннего представления, отошёл, чтобы опорожниться – ведь больше ему негде было спрятаться от стражи; там лежала палочка с губкой для подтирки срамных мест; её-то он засунул себе в глотку, силой перегородив дыхание и от этого испустил дух. – «Но ведь это оскорбление смерти!» – Пусть так! – " До чего грязно, до чего непристойно!» – Но есть ли что глупее, чём привередливость в выборе смерти? Вот мужественный человек!» Каково?

– Он не хотел оставаться рабом, – угрюмо ответил Александр и подумал – А я?

– Ну, согласен. Сенека пишет далее: " Самая грязная смерть предпочтительней самого чистого рабства». Но! Не лучше ли погибнуть в бою на арене, чём вот так? Достойно ли воина и мужчины – а гладиатор по определению воин – уходить как попало?

Александр встал. Он почти весь забинтован, на белой ткани проступили многочисленные тёмные пятна от мази, запах исходит просто гадский. Ну, как мумия ожила и стала ходить по комнате. Подошёл к зарешеченному окну, глухо спросил:

– Там девушка мёртвая была… ну, я с арены унёс. Где она?

– Приз для Восточного Героя? Да выбросили за забор. Бродячие собаки уже съели, – равнодушно ответил Феофан.

– За забор!? Собакам!?

– Ну да. А куда ж ещё? Тут таких, как она, знаешь, сколько перебывало? Не сосчитаешь, – удивлённо ответил философ подметальщик, – слушай, ну, всё-таки, что ты, сам гладиатор, вот об этой мысли Сенеки думаешь?

– Палочки для подтирки? Думаю, германец был не прав, – рвущимся от сдерживаемой ярости голосом произнёс Александр, – хотя и не мне судить его.

– Да? Ну ладно, что-то ты разволновался так, прямо не знаю… Ложись спать.

Рано утром Александр проснулся от того, что на руки, ноги навалилась внезапная тяжесть. Лицо закрыли толстые потные ладони, так что он ничего не мог увидеть. Ощутил прикосновение холодного железа, услышал лязг цепей. На него снова надели кандалы. Тяжесть отпустила, убрались ладони с лица. Открыл глаза, сёл. Первое, что почувствовал и увидел – это железные кольца на руках и ногах. Цепью скованы ноги, а от кандалов на руках цепи расходятся в стороны. Каждую держит стражник, двумя руками. Внимательно рассмотрел заклёпки, измерил взглядом толщину цепей.

– И не надейся, – раздалось над ухом, – всё сделано как надо.

Поворачивает голову – рядом стоит ухмыляющийся Антип. Это его ладони удерживали голову, пока надевали кандалы. Не говоря ни слова, оборачивается к Феофану. Тот сидит в уголке, сгорбившийся, несчастный. Глаза безостановочно перемещаются по каморке, не останавливаясь ни на секунду ни на чём. Почувствовав тяжёлый взгляд, прячет руки на груди, голову вжимает в плечи.

– Ну, вставай, идём! – довольно взревел Антип, – их светлость Зина желает говорить с тобой.

– С каких пор шлюха стала светлостью?

– А вот с таких самых… ха-ха… В нашей империи демократия, понял? Простой солдат может стать полководцем, а то и самим императором, а простая…

– … шалава может стать императрицей, только сначала её перепробуют всё солдаты, – закончил фразу Александр.

Антип угрожающе засопел, набычился. Покраснел от злости, срывающимся на хрип голосом ответил:

– Умный, да? Ну, ничего… Светлая Зина не велит трогать тебя. Пока! Но я упрошу её отрезать тебе язык, на арене он не нужен. Эй, вы, болваны, тащите его на выход! – заревел на стражников. Те глупо тянут цепи в разные стороны, застревают в дверях.

– А-а-а! – заревел Антип и от злости затопал ногами. Александр усмехнулся. Быстро наматывает цепи на руки, дёргает стражников на себя. Даёт пинка одному, шагает вслед за ним, второго тянет за собой, как бычка на верёвочке. Антип выходит следом, люто вращая глазами и ругаясь последними словами. Стражники подошли к простой деревянной беседке, сплошь увитой виноградом. Выходит Зина, критически осматривает Александра. Он весь в бинтах, пропитанных пахучей мазью. Кое-где полосы ткани размотались, обнажив раны.

– Хорош-ш, – произносит Зина сквозь зубы, – ладно… Эй, Антип! Этому подметальщику… как его… Феофану заплати сотню золотых и дай на ночь бабёнку почище. Только женщину выбери опытную, а то он сам уже разучился, наверно… – стражники угодливо заржали при этих словах, загыгыкал Антип. – Этого, – ткнула пальцем в Александра, – в каморку и стеречь как следует. Да, вот ещё что… У подметалы забери мазь, отдай Золотой Гриве, пускай долечивается. Понадобится ещё, бычок.

На старом топчане Александр с наслаждением потянулся и так, с вытянутыми руками, падает на доски. Топчан недовольно скрипнул, Александр улыбнулся – поздоровались! Закинул руки за голову, задумался. По дороге от угрюмых, неразговорчивых стражников узнал, что цирк не сгорел, как он надеялся. Совсем рядом пролив, воды хватает и горящие трибуны потушили. Потом заменили новыми, Зина не пожалела денег на плотников. Уже на следующий день в цирке не осталось никаких следов пожара. Зато весь город обсуждал поступок гладиатора Золотая Грива. Как здорово отомстил за девушку из бедной семьи! Особую известность это приобрело в кварталах бедноты, где проживает большая часть населения Константинополя. Александр понял, почему Зина не приказывает убить его. Теперь на представления с участием Золотой Гривы эта беднота валом повалит, отдаст последнее, лишь бы увидеть кумира. Кто же режет курицу, несущую золотые яйца?

Когда принцесса Анна вернулась после представления, то долго не могла заснуть. Слуги попытались раздеть её, она прогнала их. Елена залезла в просторное кресло с ногами, свернулась калачиком. Анна быстро ходила по просторной спальне, никого не замечая. Скоро устала, сёла прямо на пол, на ковёр.