Наталья Артюшевская - Из огня да в полымя…

• Название: Из огня да в полымя…
• Автор: Наталья Артюшевская
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-80-7534-095-5

Семейные тайны… Сколько их таится между истрепанными листами старых записных книжек и пожелтевшими от времени карточками в тяжелых фотоальбомах. Давайте попробуем заглянуть за завесу одной из них – тайны шкатулки с выгравированными на крышке инициалами.

---

– Мамань, а ты тогда почему была против Нютки?

– Да не против я Нютки твоей была. Знала я ее отца – прохвоста.

– Мать, он шел бы стороной. Не только ведь в нем дела были?

– Тогда слушай. Когда моя мать была еще совсем юной, ее полюбил Ефим – мой отец. И по пятам бегал за ней отец Платона Василий. Бегал, а замуж не звал. Как собака на сене. Мать вышла замуж за моего отца, твоего деда Ефима. А Василий так и не отставал от нее. Шесть лет мне тогда было. Отец взял меня на мельницу с собой. Молоть зерно для себя собрался. Тут мельница заполыхала. Отец мой углядел убегавшего Василия. Крикнул мне: передай матери, Васька поджег. Отец кинулся мешки с зерном спасать, но рухнули жернова, отца моего и пришибло. Так и сгорел живьем. Остались мы без кормильца и без мельницы. Голодали мы тогда после пожара. А Васька все просился помочь матери. Она гордая была. Да и Ваську ненавидела. Мать брюхатая ходила. На восьмом месяце скинула. Мальчонка был. Еле выжили тогда. Соседи подмогли с голоду не опухнуть. Так и выжили. Кланяться мне этим людям или ненавидеть? Если не ты, да Нютка, так и ушла бы со мной в могилу эта тайна. Теперь мне легче, Миш, стало.

– Видать, мамань, у них весь род негодный. Но Нютка другая. Люблю я ее. А как увидел ее сегодня, так ума не приложу, как мне жить теперь.

«Нютке рассказать все надо. Нет, не все. Только то, что мы с ней не родственники», – решил Михаил.

Михаил

Земля была мокро-черной. Небо тоскливо давило темно-синими тучами. Казалось, еще немного опустись эта небесная глыба, соединись с измученной земелюшкой, и исчезнет все, начиная с горизонта. Еще утром от земли шел пар, собирался в клубы, окутывая заволжские степи густым туманом. Казалось, что земля была на последнем дыхании.

– Завтра снегом накроет, – глядя в окно произнесла Аксинья, – утро все решит.

К утру все было белым-бело. Все по очереди подбегали к окну, дивились белоснежной красоте и радовались. У Мишки с первым снегом, проснулась давно спящая душа. Он радовался снегу, как мальчишка. Что-то радостное проснулось вместе с ним этим утром. «Нютка! Вот оно обновление моей жизни!» – чувства переполняли Мишкино сердце. Сегодня он встречается с Нюткой.

Мать суетилась с блинами, Марья пошла корову доить, Тимофей ей помогал с уборкой у скотины, Мишка с радостью чистил снег на дворе.

Нютка не пришла. Он долго стоял на том же месте, ожидая ее вытоптал целую поляну вокруг той же березы, выкурил не одну сигарку. Подошел Панька, через которого он передавал Нютке свои просьбы о встрече.

– Платон приказал долго жить. Нютка там. Сегодня хоронят. Кладбище было одно на три деревни. И Михаил пошел.

Скорее не для того, чтобы проводить в последний путь Нюткиного отца. Ему нужна была Нютка. Протаптывая тропинку по первому снегу на кладбище, он понимал, что сегодня не тот день, чтобы поведать Нютке правду. Но он шел. Прошел свежевыкопанную, приготовленную для Платона могилу. Потом долго жал, когда появится деревенская процессия. Дошел до могилки отца. Расчистил руками снег, стряхнул его с перекладин дубового креста. Появилась лошадка, в санях которой лежал гроб с телом покойника, за ней шли сельчане. Среди них он разглядел одетую в дорогую шубу Нютку, которая под руку держала свою мать. Михаил, оставаясь у могилки отца, дождался окончания церемонии.

Народу было немного (лишь те, кто почитал Платона при жизни). Разместились в санях и двинулись к деревне. Нютка шла пешком за удаляющейся повозкой. Мишка, пробираясь среди домов и деревьев, догнал Анюту.

– Нюсь, я знаю, что тебе не до меня сейчас. Но, знай, мы с тобой не родня. Матушка моя обо всем поведала. Можно, я завтра приду к двору твоей матушки и все расскажу.

– Приходи, маманя в церкву уйдет, а я там буду. А сейчас уходи.

В душе Анюта обрадовалась этой новости, но пока мало верила ей. У Мишки появилась надежда вернуть Нютку.

Утром, наспех позавтракав, Мишка сказал матери: «Я к Мироедовым».

– Стоит ли, Миша?

– С изнова противиться будешь?

Мать промолчала. «Пусть, как хочет, так и поступит, чо его бестолку у себя держать?» – подумала Аксинья и отпустила сына с миром.

Дверь Михаилу открыла сама Нютка. В горницу ворвался белый клуб морозного воздуха. Мгновенно растворившись в тепле, он обозначил Михаила и стоявшую перед ним Анюту.

Она была необыкновенна красива, несмотря на черный платок, завязанный концами ниже затылка.

– Проходи, Миша. Сними тулуп-то. У нас тепло. Натопили пожарче для Глашки.

Услышав свое имя, на пороге из другой комнаты появилась белокурая девочка. Сделав несколько мелких детских шагов, она остановилась около Михаила. Улыбнулась и неуклюже убежала. «Годик с небольшим, раз еще бегать толком не умеет», – заметил Михаил.

– Ну, здравствуй, Анюта. Вот пришел рассказать тебе то, что сам теперь знаю.

– Здравствуй, Миша. Ты присядь, не стоя же нам разговоры говорить.

Михаил устроился по удобней на стуле. Разговор предстоял долгим.

Рассказав Нютке все, о чем поведала ему мать, он замолчал. Нютка тоже молчала, а в душе радовалась. Порадовалась она только тому, что они не брат с сестрой. Что теперь нечего бояться за Глашку. Что здоровью ребенка ничего грозит. Но, все-таки она не хотела думать о своем отце плохо.

– Миша, давай не будем об отце. Негоже покойников плохим поминать.

– Прости, Нюта, я не хотел обидеть тебя и осквернять память покойного. Просто время совпало. Хотелось, чтобы ты как можно раньше узнала правду. Расскажи, как живешь-то.

– Я знаю, к чему ты клонишь. Как бы я, Миша, не жила, Матвея не могу оставить. И с тобой тайком встречаться не буду.

В планы Анюты не входило рассказывать Михаилу, что Плата его ребенок. Да и после всех его рассказов о ее отце, это было бы не кстати. Но Михаил не собирался сдаваться.

– Нюта, не мы же виноваты, что нас так жестоко развели. Я люблю тебя. Как мне жить с этим дальше? Как мне жить без тебя?

– У меня ребенок. Матвей считает ее своей. – Нютка вдруг осеклась, и поняла, что совсем нечаянно вызвала подозрения у Михаила, и чуть не выдала тайну. Ни одна живая душа не знала, что Глаша – Мишин ребенок.

– Ты сказала: считает? Что ты сказала?

Мишку осенило… Это моя девочка…Да, такая же белокурая… Похожа ведь… Точно…

– Что ты сказала? Договаривай! – Мишка вскочил со стула и стал взад-перед ходить по комнате.

– Миш, ты все правильно понял… Не хотела я тебе говорить, да вырвалось как-то.

Мишка схватил в объятья Нютку и стал ее безудержно целовать: «Мои, мои девчушки, никому, никогда не отдам». Нютка тоже открыто предалась своим чувствам, которые держала взаперти после их давней, последней встречи.

Перед Михаилом не стоял вопрос: что теперь делать. Он готов был Нютку и дочку забрать к себе хоть сейчас. Но он понимал, что привести ее в дом к матери было бы неправильно. Не должен он ухудшать ее жилищные условия. Но и ждать он не мог. Не хотел он, что бы его дочка привыкала к чужому дяде.

У Анюты были свои причины. Ее не пугал быт Михаила, ее не пугало судачество односельчан. Она боялась предать Матвея.

Матвей, не за долго до смерти тестя, уехали с отцом в область. Анюта приняла эту поездку, как должное. С болезнью отца, ей было не до них. Она даже не заметила того, что отец и сын собирались основательно. Нютка продолжала жить у матери, зная, что ей никто не будет в этом препятствовать.

После ухода Михаила, в дверь постучал сосед Гаврила и сообщил Анюте, что их дом в Андреевке сгорел.

«Полыхал, что вся округа сбежалась, светло на всю деревню было. Боялись, что огонь разнесет и другие дома займутся», – с горечью в голосе заметил он.

У Нютки подкосились ноги. «Кто поджог их? Где Матвей с отцом? Вернулись ли»?

Гаврила, прочитав ее мысли, добавил: «Тел не нашли, видно дома никого не было».

А Матвей с отцом тем временем слушали стук колес поезда, который увозил их на запад.

– Вовремя, Матвеюшка. Для нас эта революция ничего хорошего не принесет. Я ничего этим большевикам не должен. А с домом Иван уже порешил, думаю. Я хорошо ему заплатил. А ты не горюй, женишься еще. И дом мы построим, и жизнь свою устроим. Только не в России.

Михаил по дороге домой, тоже услышал новость про пожар. Придя домой, он все рассказал матери и Тимофею, резко объявив им: «Забираю Нютку и Глашку сюда, а по весне дом своей семье строить начну».

Но в доме Мироедовых все решилось по-другому. Агафья уговорила Михаила жить в ее доме.

– Миша, вам тут просторнее будет. Да и Тимофей только женился. Не гоже мешать друг другу. Я, ведь против тебя никогда не шла. Не препятствовала Нютке с тобой встречаться. Не тяжело тебе будет. Прислуга есть.

– Я не против буду, только если прислугу распустим. Я сам справлюсь. Работы не боюсь. И дом отремонтирую и отстрою его хоть вширь, хоть ввысь. На том все и согласились. Кроме Фомы. Не хотел он уходить, да и некуда ему было податься.

Жили мирно. Агафья не командовала. Привыкшая она была – подчиняться мужскому полу. Мишка тоже не командовал ни тещей, ни женой. А уж про Глашку-то и речи нет. Отработав за день, игрался с ней, будто ровесники они были.