Людмила Павличенко - Я – снайпер. В боях за Севастополь и Одессу

• Название: Я – снайпер. В боях за Севастополь и Одессу
• Автор: Людмила Павличенко
• Жанр: Военное
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4444-2723-1

Книга воспоминаний Героя Советского Союза, знаменитого снайпера Великой Отечественной войны Л.М. Павличенко подробно рассказывает об обороне Одессы и Севастополя в 1941–1942 гг., о фронтовой службе сверхметких стрелков, а также о поездке советской комсомольско-молодежной делегации в США на Всемирную студенческую ассамблею осенью 1942 г.

---

На КП батальона я прикрепила к своим петлицам треугольники и уже форменным ефрейтором отправилась на огневые рубежи второй роты. Сергиенко напутствовал меня словами о том, что надо бы и среди новобранцев отыскать людей, способных к снайперской науке. К сожалению, в окопах меня окликнули по имени лишь несколько бойцов из прежнего нашего состава. Остальные наблюдали за мной с любопытством. Моряки, до сего времени бороздившие водные пространства, даже не хотели переодеваться в униформу защитного цвета, снимать флотские бескозырки, темно-синие фланелевки, тельняшки, широкие черные брюки-клеш. Хорошие корабельные специалисты, они раньше-то и винтовок в руках не держали, слово «снайпер» им ни о чем не говорило. За короткий срок превратить мореходов в сверхметких стрелков – честное слово, задача нелегкая. Начали мы с того, что убедили их носить каски, гимнастерки, сапоги вместо ботинок…

Между тем командование Одесского оборонительного района ставило перед снайперами определенные цели: занимать выгодные для наблюдения и ведения огня позиции, не давать противнику покоя, лишить его возможности свободно передвигаться в ближайшем к линии фронта тылу, деморализовать. Ничего нового или необычного в этом не было. Но сам театр боевых действий: ровные, кое-где чуть всхолмленные, почти безлесные, с редкими населенными пунктами степи – предоставляли мало возможностей для устройства снайперских засад и до предела затрудняли маскировку. Требовалось искать какие-то иные методы успешной борьбы с захватчиками.

Решили устраивать засады подальше от нашего передового края, выносить их вперед, на нейтральную полосу, которая кое-где достигала 400–600 метров, то есть на максимально близкое расстояние к противнику. Делали это после тщательной разведки, в которую ходили сами, внимательно изучая местность, определяя ее пригодность для ведения прицельной стрельбы, прикидывая, каким образом можно будет потом покинуть засаду и вернуться в расположение своей воинской части.

Приведу в пример наш первый такой выход.

Все уже было разведано, и ночью мы отправились на задание втроем: боец с ручным пулеметом «Дегтярев пехотный» и пара – снайпер-истребитель (это – я) и снайпер-наблюдатель Петр Колокольцев. Противогазные сумки набили патронами, на пояс повесили гранаты. У каждого, кроме винтовки, был еще и пистолет «ТТ» (я отдаю предпочтение данному типу «огнестрелов» из-за мощного патрона). Идя в засаду, мы понимали, что не каждый выстрел бывает последним для врага. Точность нашего огня будет зависеть от многих обстоятельств, нам порой и не подвластных.

Местом засады мы выбрали заросли довольно высокого и густого кустарника. Они имели вид ромба и простирались в длину метров на 150, в ширину метров на 12–15. Острый угол ромба вклинивался в оборонительную линию румын и заканчивался неглубоким оврагом во втором эшелоне противника. От первой линии окопов 54-го полка место засады отделяло расстояние метров в 600. Далековато, конечно. Но мы договорились с пулеметчиками, что они будут наблюдать за нами и по нашему сигналу (поднятая вверх малая саперная лопатка) прикроют наш отход огнем.

Выйдя из блиндажа после полуночи, мы преодолели расстояние до засады за час. Луна на безоблачном небе освещала окрестности, и все тропинки, неровности почвы, воронки от снарядов проступали отчетливо. Тихая, теплая, ласковая причерноморская ночь обнимала окрестности. Обе стороны не вели даже обычный, беспокоящий ружейно-пулеметный огонь. Кругом было так хорошо, так мирно! Лишь вероятная встреча с врагом в самом кустарнике портила нам настроение. Приходилось шагать с оглядкой, оружие держать наготове. Но оказалось, что румын в кустарнике нет. Почему они не заняли его, не разместили в нем хотя бы пост наблюдения, – мы не поняли. Однако я отношу сей факт к их цыганской безалаберности. Пунктуальные, расчетливые немцы учили-учили своих союзников современной войне, да не выучили.

Остаток ночи мы посвятили обустройству позиции. Вырыли окопы с небольшими брустверами, укрепили их камнями и дерном, положили на них винтовки, примерились, определили расстояния. Пулеметчик установил пулемет.

Светало. В пять часов утра в расположении противника началось движение. Солдаты ходили во весь рост, громко разговаривали, перекликались между собой. В шесть часов утра приехала полевая кухня. Стало еще оживленнее. Появились офицеры, которые крикливыми голосами отдавали приказы. В некотором отдалении, вероятно, находился какой-то санитарный пункт, и там мелькали белые халаты медиков, ясно для нас различимые.

В общем, мишеней обнаружилось много.

Мы распределили силы так: левый фланг – мой, правый – Петра Колокольцева. Наблюдение по центру вел пулеметчик. Мы ждали до 10 часов утра, изучая повадки врага, находящегося в удалении от переднего края, затем открыли огонь.

Румыны перепугались. Несколько минут они не могли определить, откуда ведется стрельба и метались из стороны в сторону, дикими воплями усиливая панику. Но расстояние у нас было измерено, прицелы выставлены. Практически каждая пуля находила свою цель. Примерно за двадцать минут я и Коломиец сделали по 17 выстрелов. Результат: у меня – 16 убитых, у Петра – 12. Пулеметчик, который должен был прикрывать нас в случае прямой атаки противника на нашу засаду, не стрелял, так как в этом не было нужды.

Опомнившись, фашисты открыли минометный и пулеметный огонь по зарослям кустарника. Однако они нас не видели и потому били неприцельно. Нам пришлось удирать. До своих позиций мы добрались благополучно, написали рапорт командиру полка и получили от него благодарность в приказе за смелые действия. Подумали и решили ночью опять пойти в засаду на то же самое место. Шли спокойно, не волновались, а придя к зарослям кустарника, встревожились не на шутку.

В первый день мы брали с собой воду в бутылках, а возвращаясь, бутылки с собой не унесли. Вместо трех оставленных нами бутылок с водой мы обнаружили шесть, и все – из-под сладкого вина. Бутылки заставили нас призадуматься: «Не уйти ли отсюда совсем?» Еще нашли мы два патрона и узкую борозду на траве от станкового пулемета «шварцлозе». След вел в сторону врага. Стало ясно: днем тут находилось румынское боевое охранение. Наконец-то они сообразили, что заросли – весьма уязвимое место на их переднем крае, но ночью почему-то ушли. Вероятно, не ждали повторного нападения с одной и той же позиции. Мы обследовали наш участок снова, убедились, что все в порядке, и решили… остаться.

Огонь открыли в 12 часов дня. Повторилась вчерашняя картина: у меня – 10 убитых, из них – два офицера, у Петра Колокольцева – 8. На сей раз фашисты пришли в себя быстро и начали ответную стрельбу по кустарникам из двух пулеметов. Очереди ложились все ближе и ближе к нашим окопам. Мы прекратили огонь, отступили и незаметно передвинулись в сторону, подошли к пулеметчикам с фланга. С расстояния в сто метров сделали пять выстрелов из снайперских винтовок, уничтожив расчеты. Пулеметы понравились Петру: новенькие, так и блестят всеми своими частями. В общем, один пулемет мы утащили, замок от второго закопали в земле. Потом полковые разведчики по нашей наводке нашли его и взяли, как собственный трофей, вместе с пулеметом. Коробок с патронами к ним тут валялось предостаточно, и австрийские пулеметы еще послужили Красной армии.

Занимать это место под снайперскую засаду в третий раз было бы неразумно. Потому мы присмотрели новое: белый, наполовину разрушенный и покинутый жителями дом, который находился на той же нейтральной полосе метрах в четырехстах от зарослей кустарника. Заняв его, на следующий день мы с чердака наблюдали такую картину: в 7.30 утра румыны открыли по зарослям бешеный минометный огонь и безостановочно лупили по ним минут тридцать. Но ведь это тоже хорошо, когда враг тратит боезапас понапрасну…

За 26 румын, навсегда оставшихся в одесской степи (а общий мой счет приближался к шестидесяти пяти), никакой награды мне не полагалось. В первые месяцы войны не ждали мы никаких поощрений, больше думали о том, как защитить родную страну от остервенелых захватчиков. Позже, в 1943 году, после учреждения солдатского ордена Славы, третью и вторую его степень стали давать тем сверхметким стрелкам, кто уничтожил от 10 до 50–70 солдат и офицеров противника. Например, 14 девушек – выпускниц Центральной женской школы снайперской подготовки – удостоились подобных, двойных наград. Орден Славы всех степеней: третьей, второй и первой – получила только старшина Нина Павловна Петрова. Ее счет – более 120 гитлеровцев.

Так что при обороне Одессы в 54-м имени Степана Разина стрелковом полку не я стала самой знаменитой героиней, а пулеметчица Нина Онилова.

Сирота, выросшая в детском доме, потом работница какой-то фабрики в Одессе, двадцатилетняя Нина пришла к нам во второй половине августа 1941 года вместе с другими добровольцами жителями города – и сперва попала санинструктором в санитарную роту, но вскоре выпросилась в строевую часть, поскольку в учебной организации Осоавиахима изучала пулеметное дело. Ее зачислили в наш батальон, служила она в первой его роте. Разумеется, мы знали друг друга.