Татьяна Доброхотова - Рассказы и сказки для взрослых

• Название: Рассказы и сказки для взрослых
• Автор: Татьяна Доброхотова
• Жанр: Русское современное

Сборник рассказов разного жанра обо всем на свете. О том, что может случиться и уже случалось. И о том, что не случится никогда.

---

Сейчас у него все хорошо. С теперешней подругой они вместе уже пару лет, и даже что-то пообещали друг другу в церкви. Мы часто перезваниваемся, занимая телефонные провода часами, иногда ходим друг к другу в гости, не особенно часто. Каждый из нас твердо знает, что если появилась какая-то проблема, с ней можно обратиться к тому, кто совершенно точно найдет такие решения, с которыми обязательно можно будет согласиться. Один раз в год, в наш общий день рождения мы поздравляем друг друга отовсюду, где бы ни находились, это давно уже – святое.

И сегодня, можно сказать, сидя у еле тлеющего костра очередной проходящей Любви, я иногда задаю себе вопрос. Так что же я почувствовала тогда, десять лет назад? О чем сигналила моя хваленая интуиция? Что за предчувствие это было? Предчувствие Дружбы? Что, и такое бывает? Или не бывает, и мы просто вместе прошагали мимо чего-то важного? Не заметили, не остановились? Я так не думаю.

Что может быть важнее, чем такие отношения, такое Взаимопонимание, когда два человека действительно думают, чувствуют, поступают, как один, и не после долгого совместного обитания бок о бок, а вот так, сразу и автономно. Нужно ли для всего искать слова? Так ли ценно то, что уже имеет названия? Может, нам повезло больше всех, и мы узнали, что такое Счастье?

Я не знаю, что это, как оно называется, но очень ценю это Чувство. Оно – прекрасно, взаимно и, надеюсь, непреходяще.

– Алло?

– Здравствуй, дорогая! Ты где?

– В Даболиме, в аэропорту, скоро самолет, летим домой. А ты, Сережка?

– В Москве, в Шереметьево, собираемся на Малаге справлять. С днем рождения тебя, пусть всем делам сопутствует удача.

– Спасибо. И тебя с днем рождения. А твои следующие столько же лет пусть будут еще лучше, чем предыдущие. Когда тебя ждать?

– Через две недели. Тогда и увидимся.

– Конечно. Хорошего тебе отдыха.

– А тебе счастливо вернуться. Пока.

– До встречи.

Лирика

Можно многое начать, многое закончить

Можно выйти погулять и вернуться к ночи

Или что-то там еще, если есть идея

Делай все пока живой, делай поскорее. *

Сколько мне осталось? День? Неделю? Не больше. Не важно. Днем раньше, днем позже – какая теперь разница? Говорят, в такой ситуации принято вспоминать. Вот я и вспоминаю. Лежу в этой забытой богом больнице, на этой ржавой старой койке, где, наверное, уже десятки на тот свет отошли до меня, под драным, грязным одеялом, и вспоминаю. Хорошо, есть, что вспоминать. Почти пятьдесят три года старался. Жить. Жаль, дневника раньше не сообразил вести. О времени, как говорится, и о себе. Да я и есть время. Время, проведенное мной со всеми вами, жаль только закончился я быстро.

Вот интересно, придется мне с апостолом Петром при входе объясняться, или сразу по другому адресу сошлют? Мне бабушка, еще когда мелкий был, объяснила, что кто хорошо проживет – тому вот к Святому Петру. А того, кто плохо, ждут, где

…нет раздумий, кто и сколько
Баланс всегда на высоте
Нам без усилий подсчитают
Когда, кому, за что и где.

А что я такого, собственно, сделал? Ну да, сидел, так это когда было? Еще в самом начале восьмидесятых, древних, да и то по собственной дурости, малолетству. Джинсы за доллары у Интуриста хотел купить, чтобы перед девушками пощеголять. Знаете ж, как тогда к валюте относились, точнее к тем, у кого она была. Доллары, понятно, нафарцевал на это, ну так тогда все так делали. Кто ж знал, что в тот день менты по задержаниям еще план не выполнили? Засели в засаде, а этого, под иностранца, погулять с конфискованными штанами выпустили. Да и так бы все обошлось. Без долларов, конечно, остался б, но ночевал дома. Только я тогда горячий еще был, потом-то жизнь, понятно, обломала крылышки. Короче, засветил я этому «иностранцу» с ноги в печень, а он хоть и в гражданке был, но все ж мне не простил непочтения-то. Ну да ладно, чего теперь вспоминать. Я когда вышел, мы те доллары с корешами пачками в Интуристе разбрасывали, прикуривали от них, на лоб официантам клеили за похрюкать. А ментам, и вовсе, под ноги бросали, чтобы глянуть, как они кверху жопой в мундирах ползать будут. Спасибо им, тем, кто меня в зону за дурость сплавил. Я там такие университеты прошел, академиком сразу стал. Мы бабло в начале девяностых просто из воздуха доставали, такое к нам недоделанное тогда наше государство щедрым оказалось. Только ленивые не успели покуражиться-то вдоволь.

Одно плохо, тогда казалось, что так всегда будет, феерично, всю жизнь. Ан нет, просрались мы со своими расчетами, не срослось. На всех надолго не хватило. А я еще жениться тогда умудрился, сразу после отсидки, тяжело ж мужику без бабы. Ну да, на Ленке, мы с ней еще в школе по темным углам обжимались. В девяносто четвертом, когда я с ней разводился, у нас уже двое было: девочка и мальчик, большенькие уже. Прям классика. Ленка, она ж ведь как: к повару привыкла, горничной, квартирке в двести квадратов, с видом на Александровский Сад. Ух и выла она, когда у меня дом в Жаворонках, со всем добром и полным гаражом, за долги отбирали. Квартирку-то я ту, полюбившуюся, ей, конечно, оставил, сам съехал. Только она как скумекала? Верила ж в свою неотразимость, пока ее комплиментами за мой счет пичкали, ну и решила, что ща к ней очередь выстроится замуж брать, с моими-то довесками. Ну так и обломалась она. Тогда ж ведь всем плохо резко стало, не мне одному. Добро спасать надо было, кто мог, а не о гулянках под луной думать. Так и покатилось оно, ушла она, моя квартирка, на жизнь, ее и детей. Да и я сам тогда уже в коммуналке обитал, не много чем помочь мог, так, по чуть-чуть.

Ленка-то, она, когда совсем уж плохо стало, нянькой пошла работать, к каким-то, что нас вот раскулачивали, новым и резвым. Они на Рублевке домик тогда себе нехилый забабахали. Ленка туда, к ним, каждый день таскалась, чтобы денюжку для наших с ней ребятишек заработать. Так где-то в девяносто шестом, по-моему, хозяева ее попросили попозже с детьми посидеть, дела у них, видать, какие-то важные были. А потом хозяин ее в Москву, уже ночью, повез. На следующий день суббота была, так Ленка к детям своим и спешила. Расстреляли их джип на дороге. Кто, почему, неизвестно. Может, хозяин где оступился, не тому, кому надо, жопу подтер, а может и так просто, отвязные на шоссе баловались. Тогда ведь всякое могло случиться, времена такие были, сложные. Хозяйка Ленкина потом, я слышал, по той же дорожке с детьми прошла, что и все тогда, как Ленка моя… Тогда ж никто ни за кого не вступался, пропадали люди ни за что, наверное и долго никто не мог наверху удержаться, тем более баба одна, без мужика.

Я-то тогда, вроде как, и не очень переживал. Не до этого мне было. Детишками нашими бабки занялись, не пропали. Я если где чего куснуть удавалось, сразу им тащил, разбирались как-то, жили. Только заметил вдруг за собой – в церковь стал иногда захаживать. Зайду и стою. Как, чего делать – не знаю, и спросить боязно. Постою так минут пять и пойду себе. И стихи вот тогда писать начал. Неуклюжие только. Но это ничего. Я их ведь только себе и читаю:

Слабый мстить готов – сильный против
Затемнение – как наркотик
Неотвязчивый держит крепко
Поражение – незаметно
Кто по жизни мудр – тот увидит
Сильный слабого не обидит
Не отстанет тот кто слабее
В нем навязчивость посильнее.

У меня у самого в тот момент было – хуже некуда. В третий раз все, что построить пытался – прахом пошло. Я уже не в коммуналке, в каком-то вовсе бараке жил, на совсем окраинах. Макароны только и жрал, в заначке, правда, двести долларов лежало, но это вовсе уж распоследние были, на самый черный день.

Делать-то мне тогда особо нечего было, в основном дома сидел, от очередных кредиторов прятался. Ну так только, иногда тетке в соседней палатке ящики грузить помогал, чтоб на макароны себе спроворить. И пристрастился я тогда к бегу трусцой, джоггингу, как капиталисты зажратые называют. Чтоб совсем, значит, от тоски в четырех стенах не сдохнуть. А у соседей моих, пьяниц, в бараке этом, шавка была, такая рыженькая, они ее на какой-то помойке подобрали, непонятно только зачем, собаки ж не пьют, а жрать они и сами часто забывали. Сейчас уж и не помню, как ее, собачку эту, звали. Только полюбили мы с ней вместе трусцой-то. Вдвоем оно все веселее. Пару месяцев вместе бегали. А потом шавка эта под трамвай попала, вечером, когда с родным хозяином гуляла. Хорошо я вовремя за окном услышал визг знакомый, выскочил. Хозяин ее там, на рельсах, так и бросить хотел. Ветеринар сказал, операция нужна, срочная, платная, дорогая, двести долларов…