Стелла Марченкова - Ржищи. Женщина с оптимизмом на грани безумия

• Название: Ржищи. Женщина с оптимизмом на грани безумия
• Автор: Стелла Марченкова
• Жанр: Русское современное

Рассказы обо всем, что хотелось рассказать. О том, что было, есть и будет в жизни каждого. О любви. О выборе. О преданности и подлости. О том, что женщина может любить, а мужчина печь блины.

---

Утром она привычно проштамповала плитку своими ботинками. Шапка. Рюкзак. Все на месте. Прибавились только шерстяные гетры. И термос в руках. Она подошла к нему и, сказав это русское бесцеремонное «привет», сунула под нос дисплей телефона, на котором он прочитал: «Где мне наполнить горячей водой термос? Немного ошалев, он с самого утра мучился, как бы так сделать, сказать то он не мог, чтобы дать понять, что это было хорошо, но этого больше не будет, а она про термос. Подошел к кулеру, налил кипяток. Она поблагодарила и ушла. И вернулась, не изменяя привычке, в 9 вечера. Он видел из своего офиса, пришлось задержаться. Через два дня она уезжала. Проводить лично, что было в его правилах, он не смог, так как попал в аварию и даже умудрился сломать нос. Поэтому на вокзал отправил помощника, а сам просто пожелал заученное «Счастливого пути».

И вздохнул. С облегчением.

Часа через три вернулся помощник, продрогший, рассказал, что поезд задержался на два часа, и хорошо, что они не отправили русскую одну.

Джанни замерз, а русская? Ему вспомнилось Себорга. Он нашел в базе ее номер и отправил сообщение, в котором просто спросил, все ли в порядке и пожелал спокойной ночи. Предварительно переведя все на русский, с помощью гугла. Утром еще написал «Доброе утро». Это было обычной вежливостью хотельера. Не более.

Она, доехав до Москвы, в ответ отправила ему фотографию заснеженного города и «скучаю».

В тот момент он тоже скучал и даже очень. Два дня их настроения были, что называется, в унисон.

Потом он закрутился с новым проектом, и вся эта история стала уходить из его памяти. Быстро. А что? У мужчин всегда так. Как это у русских, с глаз долой…

Она продолжала методично, как по расписанию: доброе утро, как здоровье, скучаю, ты самый лучший, хочу в Бордигеру, спокойной ночи и т. д. Он вздрагивал от звука каждой смс. Не заметил даже, как выучил порядка ста новых русских слов. С этим надо было что-то делать. Мало ли что. Все-таки, русские, они не только сумасшедшие, но и непредсказуемые. Он до сих пор не мог понять, как его помощь превратилась в совсем другое, что до этого даже на секунду в голову не приходило. Что-то делать, для него это означало – поставить цель и выполнить задуманное. Он перестал отвечать на смс. На ночь ставил телефон на бесшумный режим.

Потом смс прекратились. Два дня он ходил почти счастливым. Потом вдруг подумал, не случилось ли чего. Перечитал 121 смс, присланную за месяц и не прочитанное им. Нет ничего экстраординарного. Разве что, итальянский становился лучше, а смс пространнее, уже почти письма. В последнем она написала, что надеется, что он уже выздоровел, и пожелала ему радости.

Ничего себе, подумал он. Так она все это писала, жалея? Жалость? К нему? К 45-летнему мужчине, у которого было все, что он хотел? Точно сумасшедшая.

Еще через месяц позвонил приятель и пригласил на 15-летие ресторана, когда-то открытого им в Москве. Роби подумал, почему бы нет. Они остановились в Савойе. Торжество было намечено на вечер, а до этого экскурсия по изменившейся, заснеженной, Москве. Затем интервью для известного журнала. Он ждал журналиста в одном из залов, когда-то его, ресторана. Услышал каблучки, их звук был ритмичным. «Бон джорно, синьор Роберто! Как Ваши дела? У нас 40 минут. Пожалуй, начнем». Итальянка, – подумал Роб и повернулся.

Перед ним, с блокнотом в одной руке и диктофоном, в другой, стояла русская. Та, сумасшедшая.

Не по судьбе

Лерка была из тех, про кого говорят, что у них инструменты забыли в пятой точке. Ну не могла усидеть на одном месте. Не интересно. Как ее угораздило стать милиционером и жить, в строгом соответствии с дисциплинарным уставом, удивляло не только ее. Зато, вне службы, она добирала.

Кто-то после суточного дежурства отсыпался все трое суток до следующего, а она, отработав подряд две смены, путем несложных обменов, получала неделю выходных, и отправлялась колесить по стране. Не на машине. За руль ей посоветовали не садиться, габаритов она не чувствовала и в этом случае. Моталась на поездах. В Карпаты кататься на лыжах или просто гулять, когда там вдруг пропал снег. Во Львов и Ужгород любоваться архитектурой, совсем необычной для Москвы. Прибалтика стала на какое-то время вторым домом и даже литовский зачем-то выучила. Ездила, в основном одна. Ну, а кто еще, забросив дела, семью, диван, отправится, куда глаза глядят. В тот раз все сложилось иначе. Подруга предложила составить компанию в туристической поездке – Одесса-Измаил. Не сезон, ноябрь, поэтому были свободные профсоюзные путевки, по 4 рубля. Почему не поехать, тем более что в Одессе жила старенькая тетка, которую никто не навещал уже года два. Как это, собраться, только подпоясаться? Вот и собралась. Закинула дочку, а она у нее уже была, трехлетняя Никуся, которую обычно таскала с собой, как мешок заплечный, к родителям, и бегом, к поезду.

Несмотря на ноябрьскую слякоть, мокрый снег с дождем, настроение при посадке в вагон в один миг стало, не просто хорошим, а каким-то, в облаках витающим. Поезд обслуживала бригада студентов железнодорожников на преддипломной практике. При посадке Лерка поскользнулась на ступеньках, и упала бы, если бы что-то крепко не сжало плечи. Она пыталась вывернуться, но вывернулась из куртки. Напротив лица были чьи-то огромные ручищи, а в них ее анорак, с таким трудом добытый на одной из закрытых распродаж в ГУМе. Попытка вырвать его, не удалась, и она уже открыла рот, вспомнив, кем она работает, чтобы сказать: «Минуточку, гражданин…». Но как открыла, так и закрыла. Где-то на расстоянии полуметра вверх от ее головы были улыбка и какие-то странные, с необычным разрезом, глаза. Вот так. Руки. Улыбка. Глаза. Сергей, в которого она влюбилась сразу и навсегда. Теперь это можно сказать точно. В купе были только она и подруга. Поэтому, наверное, ничего удивительного, что, как только основная часть вагона улеглась спать, к ним пришли знакомиться Сергей и его напарник Миша, который, и в этом тоже ничего странного, понравился ее подруге. Та не стала терять время даром и, послушав немного про Бричмулу, попросила Лерку посидеть с Сергеем где-нибудь в другом месте.

Они пили чай в узком купе для проводников и молчали. И в этом тоже не было ничего странного. Это был тот случай, когда глаза говорят больше. Когда вернулся напарник, Лерка, пробормотав «спокойной ночи», ушла к себе и уснула. На следующий день Одесса встречала не ласково. Ее, наверное, первую на нашей части суши, накрыл ледяной дождь. Это был 1987 год. Обледенели провода троллейбусов и трамваев. Оборвались остальные. Полгорода было без света. Какая уж тут экскурсия. Все остались в вагоне, а они вчетвером отправились навещать тетку Лиду. Чтобы девчонки вдруг не потерялись в такую штормовую погоду. Держась друг за друга, как альпинисты в горах, они кое-как добрались по указанному на тетрадном листочке адресу. Как рада была Лерка этому ледяному дождю и этой сплошной гололедице. Она чувствовала себя окутанной сказочным облаком, прижавшись спиной к нему. Она радовалась даже тогда, когда кто-то один из них падал, таща за собой остальную троицу. Боже ж ты мой, а как была рада тетка, племянница приехала, да еще не одна. Как Лерка ей не объясняла, что случайные с ней попутчики, та накрыла на стол все, что было в доме, и еще предложила переночевать у нее. И даже посуду поставила, которую не доставала, наверное, еще с царских времен. А было тете Лиде 87 лет. Посидели, послушали тетку. Как все одесситы, говорила она много и интересно. Да вот только Лерка ничего и не слышала, оглохла, полоумная, от своих чувств. Как-то незаметно для нее прошло два часа, незаметно оказалась в руках, собранная теткой посылка, и также незаметно они оказались в Гамбринусе, вот в этом подвале, свет, на удивление, был. Играл еврей скрипач и так играл….Музыка легла на то, что она чувствовала и получилась песня, сказочная, да просто Любовь получилась. Ребята с подругой пили пиво, она – домашнее вино, такое тогда тоже подавали в заведениях. Видимо, градусы сняли излишнюю напряженность и опасливость, и назад они добрались значительно быстрее. Поезд уже отправлялся, ребятам надо было работать, подружки пошли спать. На утро – Измаил. Экскурсия по диораме сражений. Затем, она с подругой, вместе с более опытными ее коллегами, отправились в частный сектор города, покупать вино. Домой. Это ж были годы борьбы с пьянством. Один из местных, на воротах дома которого висело объявление о продаже домашнего напитка, крепостью необычной, предложил отдегустировать. Спустившись в полуподвальное помещение, где как в замке, хранились огромные бочки, исмаилец каждой из них налил по стаканчику вина. Казалось бы, всего-то стаканчик. Ох, как сразу подкосило ноги. Взяв каждая по трехлитровой банке, они заторопились к поезду. Причем, кто-куда, а захмелевшая Лерка, сразу в служебное купе. Выставив банку на стол, предложила вместе пообедать. Градусы напрочь съели природную скромность. Пока ребята бегали по вагонам в поисках съестного, она, укрывшись какой-то шинелью, прилегла. Проснулась уже в темноте. Поезд потряхивало, вместе с ней. Ей хотелось пить. Видимо, она сказала или подумала это вслух. Потому что появился он и протянул ей воду. Пробормотав извинения, она ушла. К себе в купе. И для себя поставила точку. Не может ему понравиться такая бесшабашная барышня. Когда проснулась, поезд стоял на очередной остановке. Эта очередная оказалась Киевом. В узком коридорчике все рассматривали диковинных бегемотиков. Маленький такой, он глотал шарики, которые вылетали при нажатии на брюшко. Цирк и всего за 4 рубля. Такого у Ники не было. Надо же было проспать, произнесла она вслух. И тут Сергей предложил сбегать на перрон. Хотя до отхода поезда оставалось 5 минут, деньги ему собрали все «неотоваренные». Поезд тронулся и перрон почти закончился, когда она увидела вдали Сергея, державшего в форменной куртке целое стадо бегемотиков.