Елена Гушанская - За честь культуры фехтовальщик

• Название: За честь культуры фехтовальщик
• Автор: Елена Гушанская
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-4469-0862-2

Книга «За честь культуры фехтовальщик» состоит из статей и заметок о русской литературе XIX и XX вв., опубликованных автором в филологических сборниках, журналах и газетах за последние годы. Первый ее раздел посвящен Антону Павловичу Чехову, именно его фигура оказалась компасом при выборе других персонажей. Второй – его брату Александру Павловичу, судьба которого проливает неожиданный свет на, казалось бы, давно известное в жизни самого Антона Чехова. Герои третьего раздела книги – писатели и люди театра, второй половины ХХ-го века.

---

Об ученой свинье дрессировщика В. Дурова Чехов писал в «Осколках московской жизни» («Осколки», 1885,16 марта), а о дрессированном гусе из цирка Саламонского – в таком же обзоре 7 сентября 1885.

По воспоминаниям таганрогского приятеля Чехова, его соученика по гимназии Е. Т. Ефимьева, в прогулках их нередко сопровождала рыжая собака Каштанка, принадлежавшая столяру, у которого работал выгнанный из гимназии Ефимьев. Впоследствии Каштанкой (Каштаном) звали ялтинского пса Чехова, впрочем пес был лишен ярких индивидуальных черт, подобных тем, которыми отличались знаменитые мелиховские таксы Хина Марковна и Бром Исаич.

По мнению В. В. Билибина, тему для рассказа Чехову дал Н. А. Лейкин. В. А. Гиляровский вспоминал, что о собаке, попавшей в цирк, рассказывал у Чеховых актер Вася Григорьев: «Антоша даже записал целый рассказ о случае в Тамбове, о собаке, попавшей в цирк. Это послужило темой для Каштанки»[37].

И наконец существует замечательная во всех отношениях новелла Владимира Дурова, наглядно свидетельствующая о том, как формируется ложная память мемуариста.

У А. П. Чехова:

«Шел крупный, пушистый снег. <…> мягкий, пушистый снег совсем облепил ее спину и голову и она в изнеможении погрузилась в тяжелую дремоту, вдруг подъездная дверь щелкнула, запищала и ударила ее по боку. <… > Каштанка увидела перед собой коротенького и толстенького человечка с бритым пухлым лицом, в цилиндре и шубе нараспашку…».

У В. Л. Дурова:

«Каштанка была молоденькая рыжая собачка, которой пришлось быть первой из дрессированных мной собак. До того, как она попала ко мне, ее хозяином был бедный столяр. Каштанка заблудилась, потеряла хозяина и попала ко мне на выучку <… > Как вчера помню день встречи с Каштанкой. Была зима. Шел снег, падал мягкими хлопьями. Рыжая собачка прижалась к двери подъезда и беспомощно визжала, не зная куда идти, где обогреться. А снег все падал на нее, облепляя с головы до ног и превращая ее в бесформенный комок… Собака устала – ее стало клонить ко сну. Вдруг кто-то толкнул дверь. Собака вскочила и увидела маленького бритого человечка, в шубе нараспашку. Это был, конечно, я… Собака <…> сразу почувствовала, что я ей не враг. <…> Но раз из-за Каштанки в самый разгар представления произошел переполох. <…> Столяр, ее прежний хозяин, был в числе публики, на галерее… она бросилась через публику к старому хозяину. <…> Столяр захотел вернуть себе Каштанку. <…> Суд присудил отдать Каштанку хозяину. Я был в отчаянии… Я предлагал ему большие деньги… <…> судья увидел, что хозяин не так уж привязан к собаке, если на него действует обещание денег, и по совести отказал ему в иске»[38].

Замечательно, что мемуарист не только точно воспроизводит стиль, интонацию чеховского повествования, но и то, как он дописывает «правильную» с точки зрения человека и дрессировщика оценку событий, в которых он – главное действующее лицо, принимающее решение и понимающее истинный смысл происходящего.

Сходную историю со слов А. А. Дурова записал и таганрогский краевед В. Демченко.

Сразу же по выходе газеты рассказ сделался популярным. Настоящую славу героям и произведениям создают дети, и именно дети с восторгом откликнулись на появление Каштанки. Чехов гордился этим и, что для него чрезвычайно редко, не удержался сообщить о таком успехе брату Михаилу: «Детишки (дети А. С. Суворина. – Е. Г.) не отрывают от меня глаз и ждут, что я скажу что-нибудь необыкновенно умное. А по их мнению, я гениален, так как написал повесть о Каштанке. У Сувориных одна собака называется Федором Тимофеевичем, другая Теткой, а третья Иваном Ивановичем» (из письма от 14 и 15 или 16 марта 1888).

Критикой рассказ был принят доброжелательно. Д-т <Н. Е. Эфрос> отмечал, что в рассказе «слишком много тонкой отделки, рассчитанной не на детское понимание, слишком много прекрасных чисто чеховских деталей» и страниц, приводящих на память «Скучную историю»: «Увидите, как много в них общего, несмотря на всю разницу действующих лиц». [С. У1, 704]. «Скучная история» написана всего два года спустя (1889).

Критик А. Е Дистерло, впрочем, упомянул «Каштанку» наряду с «Холодной кровью» в числе произведений, которые демонстрируют равнодушие писателя к жизни, чем только и можно, по его мнению, объяснить появление произведений, в которых «совершенно эпически рассказываются приключения собачонки, попавшей к клоуну цирка» [С.У1, 693].

Позднее критика главным образом откликалась на издания для детей: В. Н. С. <В. Н. Сторожев> в «Библиографических записках», 1892, № 8; некий «88» в «Русских ведомостях», 1892, № 115,28 апреля, разд. «Библиографические заметки»; позже рассказ проанализировал В. Гольцев. «Дети и природа в рассказах А. П. Чехова и В. Г. Короленко». (М„1904).

Между тем первыми и самыми важными оказались отклики друзей Чехова, его коллег-писателей.

Знакомые отозвались на появление рассказа немедленно. Уже 31 декабря 1887 года И. Л. Леонтьев (Щеглов) написал А. П. Чехову: «Ваша „Каштанка“ действительно донельзя симпатична, и (на ушко!), ежели бы не так скомкан конец и немного ретушевки в деталях, – это был бы один из Ваших шедевров. Поэтому или по чему другому, но он меня менее тронул, чем это надлежало бы по существу».

Почти слово в слово повторил эти замечания и Я. П. Полонский: «К Новому году Вы одарили нас двумя рассказами „Каштанка“ и „Восточная сказка“ <„Без заглавия“>, и мне приятно сообщить Вам, что оба рассказа Ваши всем здесь понравились. У обоих рассказов конец не только неожиданный, но и знаменательный, а это главное. Колорит языка вполне соответствует месту, времени и Вашим действующим лицам. Только окончание „Каштанки“, как мне показалось, носит на себе следы усталости или торопливости. Последней сцене чего-то недостает» (8 января 1888).

Корреспонденты удивительно единодушно отметили какой-то непорядок в финале рассказа – смазанность, скомканность, неточность.

Чехов, несомненно, обратил на это внимание, потому что спустя четыре года, готовя «Каштанку» к изданию, он существенно переработал рассказ. Чехов прислушался к мнению своих корреспондентов, но поступил образом, прямо противоположным их рекомендациям. Он ничего не стал шлифовать, не прикоснулся к финалу рассказа, а существенно перестроил структуру повествования. И, что самое главное, дописал целую главу, важный поворот сюжета – смерть гуся Ивана Ивановича. Надо сказать, что Чехов редко когда добавлял к уже законченному произведению эпизоды или целые сцены: при работе над корректурой или подготовкой к собранию сочинений он, как правило, убирал лишнее.

Глава «Беспокойная ночь», посвященная смерти гуся Ивана Ивановича, по объему составляет почти четвертую часть текста – случай едва ли не уникальный для чеховской авторедактуры. Новая глава внятно мотивировала причину скоропалительного дебюта Каштанки. История гибели необычного труженика сцены придавала рассказу большую драматичность, а переживаниям героини – психологическую достоверность и глубину, переводило трогательную рождественскую историю в разряд бытийных событий.

И наконец самое интересное и показательное в авторедактуре Чехова – работа над «реструктуризацией» текста практически без изменения состава повествования.

Первоначально рассказ состоял из четырех глав. Первая – «Дурное поведение», вторая – «Новое, очень приятное знакомство, или Чудеса в решете», третья – «Талант! Талант!», четвертая – «Неудачный дебют». Первые две и четвертая главы были соразмерными по объему (соответственно 183,165, 214 строк), третья «Талант! Талант!» – вполовину меньше (80 строк). Вторая глава, как следует из составного названия «Новое, очень приятное знакомство, или Чудеса в решете», явно состояла из двух частей. Из двух событийных частей состояла и первая глава «Дурное поведение», рассказывавшая о том, как Каштанка, отправившись на прогулку с хозяином, потерялась, и о том, кто ее нашел. Вместо четырех Чехов сделал семь глав. Автор поделил первую главу на две, оставив первоначальное название первой главы и озаглавив вторую по ее главному действующему лицу – «Таинственный незнакомец». Вторую главу разделил на те части, которые были уже обозначены в первоначальном названии: «Новое, очень приятное знакомство» и «Чудеса в решете». Глава «Талант! Талант!» осталась без изменения, самой маленькой, но оказалась соразмерной, пропорциональной по объему четырем предшествовавшим (соответственно I глава – 89, II глава – 94, III глава – 73, IV глава – 92, V глава – 80 строк). За ней последовали новая глава «Беспокойная ночь» (149 строк, равная четверти всего первоначального текста) и финальная «Неудачный дебют» (214 строк), которая при таком раскладе из «смазанной» и «торопливой» превратилась в смысловой пуант рассказа.

В самом тексте правки оказалось немного. В книге, предназначенной для детей, Чехов убрал из репризы клоуна фразу о неверной жене и любовнике: «У тебя есть горячо любимая жена. Ты возвращаешься из клуба и застаешь у нее друга дома…», заменив ее на историю о ювелире, застающем дома воров, сделал правку, носящую уточняющий характер, и отшлифовал некоторые фразы. Например, вместо: «Ты будешь артистка!», – стало: «Ты хочешь быть артисткой?»; убрал из размышлений Каштанки замечание о том, что «глядя на него можно было подумать, что он молился богу», сделал незначительные поправки, чтобы увязать новый финал с обстоятельствами смерти Ивана Ивановича.