Алексей Шерстобитов - Отец умер

• Название: Отец умер
• Автор: Алексей Шерстобитов
• Жанр: Русское современное

К сожалению, мы узнаем слишком поздно, насколько любим нами был человек! После того, как он покидает нас, мы до самой своей смерти вспоминаем и копим воспоминания о нем, постепенно осознавая, как дорог и бесценен был этот человек. Тебя не стало между 13.00 и 14.00 часами 30 декабря 2015 года. Мы не встретимся более здесь на земле, но ты всегда будешь жить в наших сердцах! Я горжусь и счастлив, что ты был моим отцом, и навсегда останешься примером. Царствия тебе Небесного, незабвенный родитель!

---

– Родин Лев…

– Владимирович… да, так…

– Извините, вас по имени как величать?

– Илья…

– Илья Львович, видите ли, много мы и о себе сами не знаем, более того, и не подразумеваем об этом. Иной мучается от язвы желудка, а другой и не чувствует ее совсем…

– Но отек легкого, отек головного мозга – это в одночасье не происходит!

– Конечно, не происходит, но так почти всегда у лежачих пациентов…

– Вот именно! Лееежааачииих! А отец за полчаса до смерти бегал, как мальчик, и очень даже неплохие стихи написал!

– С отеком мозга?..

– И с отеком легких! – он еще раз взял заключение, пробежал глазами, извинившись, отвел в сторону второго, что-то шепнул ему. Пожав плечами, они вернулись:

– Знаете, это… в общем-то общие патологии, бывающие при удушье…

– Что такое?!

– Ну, я имею в виду, что и у Христа в легких была кровь с водой сразу после смерти… хотя, извините, это не совсем то. В общем, конечно, же это инсульт, насколько я понимаю, поза была не очень удобная, и, лишившись подвижности, тяжесть тела давила на легкие, получавшие все меньше и меньше воздуха. Он просто задохнулся. Не переживайте, прежде он как бы заснул, именно от недостатка кислорода, поэтому совсем сердце его остановилось во сне…

– Пусть так, а отек мозга вы чем объясните?

– Последствием той же патологии… То есть собственно это не тот отек мозга, что является причиной смерти, медикаментозно он убирается, если есть возможность… Ну, словом, при амбулаторном лечении и наблюдении ваш папа остался бы жив и после восстановления вел бы прежний образ жизни…

– Ничего не понял… И что теперь?

– Теперь берите справочки и в поликлинику, а затем в ЗАГС…

– Сссправочки?

– Я что, не по-русски говорю?..

– Но…

– Вот бумага об осмотре трупа… каким-то полицейским подписанная… вот…

– Каким полицейским?..

– Ну, не знаю, кого уж вы там вызывали… так положено… мол, нет ли причин возбуждать…

– Кого возбуждать?! Вы меня совсем запутали!.. – патологоанатом внимательно посмотрел на второго. Тот в свою очередь перевел взгляд на меня. Я, совсем растерявшись, пускал взгляд – то на одного, то на второго и, не выдержав, вспылил:

– Или вы мне сейчас же покажете тело, или… я не знаю, что я сделаю… – они снова переглянулись и, обратившись к друг другу, одновременно выпулили:

– Этот может! – фраза словно сняла с них маски, и я отчетливо разглядел, что они знают больше, чем могу предположить.

– Немедленно ведите…

– Илья Львович… Илья Львович, видите ли…

– Ничего не хочу слышать! Немедленно! Или я за себя не отвечаю!..

– Как хотите, но тогда без претензий… – через минуту меня подвели к металлическому столу с лежащим на нем телом, покрытым не первой свежести тканью. От увиденного я выдохнул и лишь немного погодя вспомнил, что нужно вдыхать. Запах мне тем более не нравится. Покрутив головой, я наткнулся взглядом на пачку сигарет в руках Севы – это был мужчина, забиравший тебя. Он показал на сигареты и, вытянув из протянутой пачки одну, протянул мне.

Разломав пополам, я вставил половинки в нос. Неожиданно сам для себя перекрестился и кивнул, мол, можно…

Передо мною предстало нечто с обезображенным, каким-то совсем гладким лицом, на поверхности чего виднелись кровеносные сосуды и еще что-то, чего точно на этом месте не должно было быть.

Там, где должны быть волосы, вился лабиринтом мозг, совсем не прикрытый ничем! Меня повело, сзади подхватили сильные руки, подо мною появился стул. Навалившийся кашель выбил из носа сигаретные затычки, подкатил ком к горлу, голова кружилась. Схватившись за стальной стол, я буквально уперся в труп. Глаза мои были закрыты и не желали открываться:

– Что это?

– Я предупреждал! Я еще не кончил…

– Я не об этом… что это?

– Э-э-это… – не оконченное вскрытие черепной коробки…

– Что вы тут… у него же лица нет…

– Оно есть, просто… просто… кожа вместе с волосяным покровом с затылка перетягивается с затылочной части… и… получается, что, вывернутая, она натягивается на лицо… Лицо под ней – не симпатично, но чтобы…

– Да чтобы… Понятно… Это он?

– Так точно… Мы все вернем на место, это обычная практика… Говорил же я, нужно запретить сюда пускать…

Свежий воздух поправил дело. Всеволод, сопровождавший меня, не умолкая объяснял, как вышло так, что оказались справки, которых никто не делал:

– Да вы не переживайте, мы иногда так делаем, за определенную плату, конечно. Но вы столько дали, что я сам решился, понимая, что вам не до того. Заехал, мы так часто делаем… заехал, отметил, все подписал… когда кремация, полиция всегда быстро подписывает…

– Понятно… но только не ясно с опухолью…

– С отеком…

– Да.

– Ну, Сергей Дмитриевич мастер своего дела, между прочим, даже ученую степень имеет…

– Понимаю. Дальше-то что?

– Поликлиника и ЗАГС… Да! Сейчас нужно оформить доставку… Куда и когда, вашего батюшку-то?…

Это я смог сказать только к вечеру, понимая, что сюрпризы только начались…

Иногда мне кажется, что вся жизнь – это один сплошной балаган. Когда я ссорюсь с супругой, она мне говорит, что так стало после моего увлечения цирком. Но это не так! Я точно знаю, что работа остается под куполом, на арене. Может, я просто больше замечаю или где-то что-то затягиваю. Может, хочу видеть этот мир, испоганенный людьми, лучше, чем он есть, но чтобы так было, нужно и в самих людях видеть только хорошее. Так не получается: рано или поздно что-то вылезает, закрывая все так тщательно мною выискиваемое.

Ты уверял, что если видеть только доброе, не замечая злого в окружающем нас пространстве, оно изменится… В общем, так и есть, но в частности… в частностях это правило не действует. Я делаю, как ты – избегаю отношений с людьми, доказавшими свою неблагонадежность. Оказывается, их не так много, но почему-то они умудряются занять именно те места, через которые проходят судьбы всего мира!

Удивительно, как много за нас решают совершенно бездарные, далеко не умные, не воспитанные, не честные и наглые люди. Хотя удивительно не само устройство, а то, что им верят, видят в них спасителей, гениальных вершителей, прозорливых, добрых, заботливых.

К вечеру мне пришлось ехать на телевидение, где уже ждал старший сын. В свои двадцать он добился многого, став чересчур пронырливым в хорошем смысле этого слова, везде успевал, а главное – знал, где и когда нужно быть, что сказать, что сделать.

– Па, сегодня будут небольшие изменения в теме. Они узнали о деде, говорят, это интересно.

– Что интересно?.. Дед?

– Нууу… это вроде бы как какое-то событие, которое им интересно. Они хотят осветить. Ждут кого-то… что-то должны привезти. Издатель какой-то здесь – известная фигура, между прочим… Как ты? Деда видел?

– Сам не пойму – как всегда балаган!

– Ну, цирк, все-таки…

– Я о дедушке и всем, что с ним связано. А что они хотят-то? – очень вовремя перед глазами всплыла высоченная, почти двухметровая, барышня с большим планшетом и что-то очень быстро промямлила.

– Извините, я ничего не понял…

– Я говорю, Илья Львович, что сейчас привезут книги…

– Какие книги? И при чем здесь…

– Книги вашего отца…

– Да он всего одну написал…

– Вот те раз! Да вы что, серьезно, ничего не…

– Пап, у деда недавно вышло полное собрание сочинений…

– Чьих сочинений?

– Илья Львович, сочинений вашего отца – девятнадцать томов, плюс еще пять готовится… – я совсем перестал понимать, что происходит. Нет, я, конечно, видел отца в основном что-то пишущим, но чтобы собрание сочинений!

– Дорогая, вы не шутите?! – вместо ответа в студию галопом ворвались три крепких парня с десятком больших сумок, сразу начав из них вынимать небольшие пачки. Книги были упакованы по десять в каждой и скоро заполонили весь пол посередине студии, где обычно передвигался ведущий.

Я с любопытством взял несколько и с удивлением увидел свою фамилию на обложке – собственно, авторство было твоё, как и фамилия!

Почему ты никогда не говорил об этом? Хотя, нужно задавать вопрос по-другому: почему я никогда не спрашивал?! Наверное, ты думал, что раз я не прочитал ту самую первую книгу, то вряд ли заинтересуюсь и остальными. Какой же я глупый! Я, твой сын! Я даже не знал, чем ты занимаешься!..

Тут же появились большие плакаты на стенах, с которых ты взирал с разных ракурсов, в разных позах, в разном возрасте. Вокруг звучало только твое имя, о тебе говорили как об известном авторе, чуть ли не современном Достоевском, которого просто боготворили. Кто-то выкрикнул когда-то сказанную о Достоевском же фразу: «Новый Гоголь явился»* (…), и тут я вспомнил, что ты всегда советовал читать кого угодно, только не себя, приговаривая, что таких олухов, как ты, признают только после смерти: «Вот тогда и нужно будет читать!..»