Лариса Соколова - В тисках мироздания. стихи, баллады, поэмы

• Название: В тисках мироздания. стихи, баллады, поэмы
• Автор: Лариса Соколова
• Жанр: Поэзия

В новой книге поэта Ларисы Соколовой собраны её лучшие произведения, которые проникнуты глубоким драматизмом нашего беспокойного времени. Некоторые из них возвращают читателя в глубину веков, где человек стремится к гармонии и совершенству, соединяя в себе два мира – небесный и земной.

---

Дочери Марии

Чадо моё, в мир порочный рождённое,
да обойдёт тебя зло стороной!
Имя твоё, в небесах утверждённое,
не оскверняется чернью земной.

В имени этом любовь и терпение
дом поднимают разрухе назло
так, что к слепому приходит прозрение,
уравновесив душевный излом.

Живые письма

Нет тебя, твои же письма живы.
Всё расстаться с ними не могу.
Чувства в них пронзительны, не лживы,
если я сама себе не лгу.

В каждом слове нежность без предела,
а за ней разлука на века.
Ты был зрел, а юность не хотела
улетать с тобой за облака.

Чтоб союз созвучных душ был вечен,
хоть удел всего земного – прах,
на земле должны свершаться встречи,
а уже потом на небесах.

Может в чём—то я перестаралась,
одолев превратности судьбы,
только встреча наша состоялась,
да совсем не так, как надо бы!

Заговоренный клад

Иногда поверить надо
в то, что сказочник не врёт.
Заговоренному кладу
в тайнике своём – не мёд.

Он не дышит светом божьим,
грёзы грешников круша…
Успокоиться не может
в нём хозяина душа.

Не берёт её Всевышний,
и лукавый ей не брат.
В мире страждущих не лишний
был бы, в тьму зарытый, клад.

Но его напрасно ищут,
мудрость древнюю кляня,
те враги духовной пищи,
что не в милости у дня…

И в своём азарте яром
роют землю через лес,
к тайной лодке Кудеяра
возрождая интерес.

Раз в сто лет он к ним выходит
помрачённым чернецом…
Мёртвый мстит живой природе,
потеряв своё лицо.

Зачем богачам запредельные дали?

Зачем богачам запредельные дали?
Их там не согреет крутой капитал.
Не нищие ноги Христу омывали,
а нищим сын божий ступни омывал.

И стали великими нищие эти,
богатство любви не растратив в нужде.
Кто рай воздвигает на горькой планете,
тот заживо плавает в мёртвой воде.

Звериный рык

Отражается лебедь в воде
на серебряной горизонтали.
Звери стали рычать на людей,
когда люди им родственны стали,
обретя ненадёжный приют
далеко не на райской планете.
Правда, ангелы, в детях живут…
Но становятся взрослыми дети.

Змеи

Тебя преследовали змеи
в невыносимо ясных снах.
Одна другой искусней, злее
вдыхала в сердце жгучий страх.
А наяву сопротивленье
он козням дьявольским давал,
идя без всякого смущенья
из вязкой тьмы на звёздный бал,
где побеждал врагов незримых
тем, что любил и был любим.
Но всё ушло куда—то мимо,
большой огонь свернулся в дым.
ты смотришь вдаль, не замечая,
что на груди твоей змея
царит, души в тебе не чая,
смертельно ядовитая…

Из Крыма в Сочи

Невеста в платье со шлейфом длинным,
на бал торопится с корабля.
Из Крыма в Сочи плывут дельфины,
а где—то стонет от бомб земля.

Принц ожидает свою принцессу
в господнем храме у алтаря…
А ей маршрут изменили бесы,
и все старания свыше зря.

Царь не хозяин в родимом царстве,
чернь не желает считаться с ним,
не видя Родины в государстве…
Процесс распада необратим.

На две контрастные половины,
мир раскололся вокруг земли…
За кораблями спешат дельфины,
но тают в сумраке корабли.

К памяти…

К памяти не прикоснёшься рукой,
не обожжёшь ее взглядом.
Вечная память и вечный покой
с мраморным холодом рядом.

Горек от яркого пламени дым,
страшен процесс воплощенья…
То, что ушло, стало прошлым твоим —
к прошлому нет возвращенья.

Код Леонардо

Под изобилием светил
он красоту земную встретил,
и две души в одну слепил
в покрытом тайною портрете.
Царит насмешка в тайне той
над зачарованной толпою,
которой грезится святой,
несущий святость к аналою.
Он маскирует свой порок
под целомудренной вуалью…
И взгляд Джоконды так глубок,
как океан, объятый далью.
Мир потрясает красота!
Она всегда для взоров наших
до бесконечности чиста —
неисчерпаемая чаша.
Небес зеркальных благодать
врачует душ поникших чувства.
Великий мастер смог создать,
как код, алхимию искусства,
чтоб над основою основ
умы пытливые потели…
Ведь с нею мир древнейший нов
в палитре звёздной карусели.

Колдовская любовь

Она сидит на царском троне
уже отнюдь не молода.
Красавец паж к ней благосклонен…
Такому бедность – не беда.

Он так влюблён в свою царицу —
казны не сходятся края.
Не зря же юноша годится
своей желанной в сыновья.
Ещё недавно ей с лихвою
козырный туз валюту гнал,
да поплатился головою…
Трагичен был его финал.
В час звёздный свадебного бала,
когда любимый рядом был,
особа царская предстала
с ним перед зеркалом судьбы.
Кругом, толпясь, шептались люди…
Один из них смельчак сказал:
«Её финал трагичней будет,
чем у козырного туза!»
Его словам случилось сбыться.
Паж прыткий сделавшись царём,
за страсть к нему, свою царицу,
очистил дьявольским огнём,
назвав супругу ведьмой старой,
себя же – жертвою её,
на колдовские кликнув чары
со всех подворий вороньё.

Крысиный ход

Крыс, как и бесов устрашает ясность.
Им тьма нужна, чтоб мерзости творить.
Они уходят, чувствуя опасность…
Но невозможно их искоренить!

У них повсюду норы потайные,
где не видны крысиные следы.
Про этих тварей часто вижу сны я,
как их из чёрной, вяжущей воды
выводит в леса смешанного гущу,
неуловимый, близкий солнцу, лис…
И вся земля дрожит за век грядущий
от скопища воинственного крыс.

Лебединая песня

Я терплю, пока хватает силы,
боль, что мне на клочья сердце рвёт.
Множатся друзей моих могилы,
в бесконечность кладбище растёт.
Я любила там гулять когда—то,
на надгробьях надписи читать
тех живых, что чтили мёртвых свято,
втиснув в камень вечности печать.
И по ней я многих узнавала
из прохожих будничного дня.
Но когда тебя, мой свет, не стало,
боль пронзила холодом меня
так, что жизнь дороги перекрыла
мне к порогу вечности твоей.
Память сердца свято сохранила
теплоту зелёных наших дней.
Вновь настанет сказочное лето,
будет дождик звать меня грибной
в синь, где наша песня недопета,
в глушь, куда нельзя ходить одной.
Но небесным ангелом хранима,
не боюсь одна туда идти.
Наши души встретятся, любимый,
на никем не видимом пути.
Ну а там, где тлен объятый тьмою,
потерял обличие души,
ты не можешь встретиться со мною,
потому что так Господь решил.
В отпечатках памятников лица…
Можно жить, минувшее любя.
Помоги мне, милый, с тем смириться,
что со мною рядом нет тебя.

Мастер и Маргарита

Они друг от друга не прятали лица,
но встала меж ними разлуки стена.
Он умер без имени в жёлтой больнице,
а в доме зелёном скончалась она.

Так было для всех, кто их тайны не ведал,
и только больничный сосед чудака,
сквозь лунные тени увидел соседа,
спешащим с возлюбленной за облака.

Кто был тот чудак? Неизвестный писатель,
который роману себя посвятил…
Но этот роман о Христе и Пилате,
Христос не одобрил, а «Свет» запретил.

Чудак стал изгоем в родимой столице,
пока не увидел на улице ту,
решившую сделаться самоубийцей…
Любовь моментально спасла красоту.

Шикарная дама во имя изгоя,
всю душу свою Сатане отдала,
из нежной подруги став ведьмой нагою,
доверив сильнейшему сердца дела.

Та сделка свершилась на стыке событий,
встряхнувших до пепла писательский «скит».
И Мастер явился своей Маргарите
с романом, который в огне не горит.

Месть

Земля мертвея с каждым днём,
уныния полна.
Лишь с очистительным огнём
воспрянет вновь она.
Для возрождения её
он послан Богом ей.
Над свежим тленом вороньё
сгущается темней.
Покоя людям нет нигде
в обители земной.
На суше, в небе, на воде
мир высвечен войной.
Она к нему из всех стихий
рвёт воздух неспроста…
Война – расплата за грехи
живущих без Христа.
За каждый их неверный шаг
на временном пути,
мощь набирает мира враг,
чтоб счёты с ним свести,
не показав ему лица,
бессмертью мстя в аду
за светлый замысел Творца,
за рай в живом саду.

Молитва