Ева Кан - Связь: по ту сторону

• Название: Связь: по ту сторону
• Автор: Ева Кан
• Жанр: Русское современное

Было у вас когда-нибудь такое чувство, что будто висишь над пропастью на одних кончиках пальцев, силы уже кончаются и ты вот-вот упадешь? И думаешь, как же ты дошел до жизни такой, все же было хорошо… Друзья-знакомые ходят мимо и не видят, что ты висишь! Над пропастью! И вот-вот сорвешься. Нет, есть, конечно, близкие друзья, которые пытаются тебя вытянуть за шкирку, дают «ЦУ» как надо висеть, чтобы руки не так сильно уставали… Вот так и висишь как идиот, с мыслью, когда же это все закончится, пока однажды мимо не пройдет человек, который просто увидит, что еще чуть-чуть и ты разобьешься, подойдет и без ненужных вопросов и лишних слов просто выдернет тебя из всего этого так, что ты еще и взлетишь на пять метров над землей, да так и остаешься парить. Причем не в одиночестве, а с ним. И смотришь на свою пропасть сверху вниз и думаешь, господи, как же ты все это выдержал. А потом эта пропасть и вовсе испаряется и остаются только облака и его улыбка, от которой становится каждый раз так тепло на душе… У нее – моральные принципы, но бардак в голове. У него – моральные принципы, порядок и семья. У нее – желание вернуть прошлое, которое вернуть невозможно, а настоящее и будущее все ускользают. У него – страх, что прошлое повторится. Смешная со вкусом романтики и грусти история об этих четверых идиотах и остальных, которые все запутали еще больше.

---

Толчок, истошный крик Ксюши режет воздух, улица на миг замирает под визг тормозов и мат Ромы, но, не успевает Артем понять, в чем дело, как улица снова несется дальше, и набережная все так же пуста. Тело девушки на мостовой уменьшается, превращаясь в ничего не значащую точку.

– Стой, куда ты гонишь! Вернись! – кричит Артем.

– А если там труп? – спокойно, будто в замедленной съемке, отвечает Рома. – Ксю, прекрати истерику.

– А если нет, человеку же в больницу нужно, может, он еще жив! Останови! – продолжает орать Артем. Ксюша продолжает реветь, закрыв лицо руками. Ее трясет.

– Хорошо, мы вернемся. Но за рулем сидел ты. Мы сейчас поменяемся. На этом участке нет камер, – так же спокойно произносит Рома.

– Что?!

– Что слышал. Ксю, ты же подтвердишь это? Папаша его, по-любому, отмажет. А у моего денег не хватит – мне конец.

Она кивает, испуганно глядя на Артема.

– Но это же не я! Я тут ни при чем!

– Ну как же ни при чем! А кто предложил, чтобы я сел за руль? И ты знал, что я немного пьян. Я чуть-чуть отвлекся, не заметил красный, а эта тварь как выскочит на дорогу на переходе, смотреть же нужно по сторонам, даже когда идешь на зеленый! В России живем. Дура, сама виновата!

– О чем ты? Ей нужна скорая!!! Поворачивай назад!

– Во-первых, кто-нибудь там еще поедет и остановится. Или прохожие. Я вообще-то для тебя стараюсь. Послушай моего дружеского совета: уезжай. У тебя даже стекло не разбито! В общем, выкручивайся как знаешь. Адьёс!

С этими словами он тормозит у обочины и выходит из машины, не забыв протереть руль, переключатель коробки передач и остальное, чего мог касаться, салфетками. Ксюша тоже выходит и больно вцепляется Роме в локоть. Тушь у нее размазалась по всему лицу, но реветь она прекратила.

– Артем, вызови ей, пожалуйста, скорую, – мямлит блондинка, и любители романтики направляются в переулок.

…Он продолжал сидеть, оцепенев, но уже трезвый, на заднем сидении, и глупо и страшно звучала по радио «Она лежала на земле…»[3]. В голове бесконечно вертелось: «А если там труп? Если труп? Отец меня убьет. Артем, вызови ей, пожалуйста, скорую. Сама виновата, дура. Но за рулем сидел ты. Ксю, ты же подтвердишь это? Ей нужна скорая!!! А если там труп? Но за рулем сидел ты. Подтвердишь это? Отец…»

Он пересел вперед, выключил радио, сердце бешено колотилось, руки дрожали, его бил озноб, и холодный пот выступил на лбу. Повернул ключ зажигания, нажал на газ, поехал. Черная «ауди» пронеслась мимо, он вздрогнул.

Ехал аккуратно, в основном переулками, не нарушая правила, руки тряслись, и радио в голове все не умолкало: «Ясно: – ты смылся с места аварии. Тебя найдут, отец тебя в порошок сотрет, даже если и отмажет, и прощай красивая жизнь – денег он больше не даст», – и дальше в том же духе. Тут он бы, может быть, вспомнил бы героя «Американской трагедии» Драйзера, если бы ее читал.

Хотелось только скорее закрыться у себя в пустой «хате» и никого не видеть и не слышать.

В комнате с опущенными темно-синими шторами, не зажигая свет, первым делом он открыл бар и схватил начатую бутылку коньяка. Руки дрожали и не слушались, он кое-как сорвал крышку и сделал несколько долгих глотков. Повернулся, поднял глаза, и на него уставилась Саша с большого портрета в красной рамке на противоположной стене. Она смотрела с невыносимой сейчас нежностью, отчего стало еще больнее. Вспомнились ее слова: «Понимаешь, Артем, другие люди тоже важны. Не только ты сам. И когда принимаешь решения, которые и их могут касаться, думай о них тоже, а не только о себе. Здесь должна быть гармония. Больше ли пользы чем вреда в итоге? А иначе ты никогда не сможешь быть счастлив по-настоящему. Никогда».

Бутылка полетела в портрет, тонированные и прозрачные осколки упали на дорогой паркет, и потекла коричневая жидкость по лицу девушки, по бежевым обоям вниз, на пол. «Ничего ты не понимаешь! Что я должен был делать?! – нервно спрашивал он вслух, глупо застыв посреди комнаты. – Пожертвовать своей жизнью взамен ее? Да?! В этом твоя гармония?! – Саша в его разуме еще пыталась что-то возразить, но он ее не слушал, потому что хотел знать только то, что мог вынести, а то, что она собиралась сказать, он вынести не мог, он знал это. Артем панически хотел быть правым и чувствовал себя безупречно логичным. – Она сама виновата! И за рулем сидел не я! Я тут вообще ни при чем! Рома полностью виноват. Это его вина. Я ничего плохого не сделал! Я ничего не сделал! Ничего не сделал!» Он долго искал телефон в карманах брюк, наконец, нашел, отключил, сел на край постели, уперся локтями в колени, лицо руками закрыл. И с самого начала – с визга тормозов и крика Ксю – все лезла в голову какая-то назойливая противная мысль, которую он боялся облечь в слова, которую заглушал другими, топил в алкоголе и только что не дал произнести Саше. «Нет, это не я. Не я вел машину. Рома сел пьяный за руль, не заметил красный, сбил девушку, не остановился, свалил все на меня и ушел. А я что должен был делать? Вернуться? А если там труп? И набежали бы свидетели, вызвали бы кого следует, меня бы забрали. Отец злится, мать расстроена, заметки в газетах. Моя только начавшаяся блистательная жизнь полностью разрушена! А если бы эти уроды стали в один голос говорить, что за рулем сидел я – не знаю, кому бы поверил отец… а трупу бы все равно уже ничего не помогло. А если она жива, все равно кто-нибудь заметил, и скорую вызвали, и все хорошо. Нет, Саш, мне совершенно не обязательно в это дерьмо ввязываться, тем более, что я не виноват, за рулем сидел не я! Меня это вообще не касается! Несчастный случай. Значит, судьба у той девушки такая. И если бы не Рома, ее бы все равно кто-нибудь другой сбил! Просто подвернулись мы – нам не повезло – мне особенно, меня жалеть нужно…» От праведной жалости к себе на глаза навернулись пьяные слезы, он разрыдался и долго не мог успокоиться. Затем мысли приняли другой оборот, и он уже размышлял молча: «Кто-то мог видеть аварию, запомнить цвет, марку, номер, наконец, и та «ауди», и там же камеры дальше, меня уже ищут. Нужно спрятать машину. Поджечь. Да, поджечь и сказать, что это случилось раньше, значит, я не мог задавить ее. Какое жуткое слово: «задавить». Но это был не я! Но те, с вечеринки, видели «бентли». И Ксю предлагала покататься! Какая же она стерва! Все из-за нее! «Это так романтично, Ром!» Получила романтику?! А если бы не Лиза, мы бы и не пошли никуда, и не ехали бы по набережной, и девушку бы сбил кто-то другой; а если бы Саша не свалила одна в свой Бердянск, она пошла бы с нами и не позволила бы пьяным садиться за руль. Это все из-за тебя, слышишь?! А теперь меня могут посадить! Ты сломала мне жизнь! А я ни в чем не виноват! – последнюю фразу он кричал, смотря в карие глаза девушки на фото с разводами и разбитым стеклом. – Нет, все будет хорошо. Отец всем заплатит, если меня найдут. А если не найдут, никто ничего не узнает. Все будет хорошо. Хорошо». Вдруг мысли стали путаться, комната поплыла, он повалился на бок, натянул покрывало с головой, как в детстве, когда от всех чудищ можно было спрятаться, просто забравшись под одеяло. Свернулся калачиком и отключился. Только в этот раз чудища находились внутри.

Анжелика

Алушта. Заброшенный пляж. Узкая полоска берега уходит далеко вперед. Галька и почти ни души. Скидываю одежду. Море кажется сначала холодным, заставляю себя окунуться. А затем долго плыву по солнечной дорожке и обратно – уже тепло, и не хочется выходить. Вспоминаю, как отдыхали здесь с бывшим мужем много лет назад. Когда жизнь казалась удивительной, а будущее – прекрасным. А теперь жизнь осталась лишь в книгах, а моя собственная – будто заброшенный дом. Да, меня радуют дети и работа, но когда рядом нет никого, кто бы тебя понимал, с кем хотелось бы делиться мечтами, кем хотелось бы восхищаться, все остальное тускнеет. И я уже ни во что не верю.

…Брожу по берегу. Слушаю шум волн и крики чаек. Близится вечер. Немногие отдыхающие расходятся. Хорошо побыть в одиночестве.

…Мужчина в белом идет в мою сторону и, не доходя, садится у воды в позе врубелевского демона. От него веет силой, грустью и тайной. Смотрит на солнце. А я не могу отвести взгляд от его лица. Серые холодные глаза. Немного резкие правильные черты. Русые короткие волосы. Дорогие часы на запястье. Люблю мужчин, которые любят хорошие часы. Хотя… аксессуар по цене маленького домика у моря в Болгарии или приличной машины – такая странная блажь. Но… оно того стоит. Интересно, что он забыл в этой «дыре», как выражается мой сын. Для кого-то – так, а для кого-то – мечта провести лето. В зависимости от возможностей и точки зрения.