Станислав Росовецкий - Маньяк районного масштаба

• Название: Маньяк районного масштаба
• Автор: Станислав Росовецкий
• Жанр: Русское современное

Наше время, последствия финансового кризиса… Психологические и социальные условия существования в бедном шахтёрском городке порождают в мозгах местной голодной интеллигенции вывихи, смертельно опасные для сограждан. Один из подозреваемых, спасая себя, пытается вычислить серийного убийцу сорокалетних женщин, однако профессиональное дознание столичного сыщика, присланного в помощь беспомощному местному следователю, приводит к совершенно неожиданной развязке. Главное же расследование предлагается провести самому читателю. Намёки на личность безжалостного убийцы вплетены в повествование с самого его начала, но вот удастся ли их расшифровать?

---

Моя месть справедлива. Это внутренняя моя справедливость, высшая справедливость. И я уже осуществил её, я выполнил на этот раз весь ритуал и больше не стану этого делать. Мне этого не нужно, вовсе не нужно! Я так долго обходился без этого наслаждения, потерплю ещё. А потом поеду в Геройск – ведь выплатит же нам когда-нибудь государство долги! – и куплю себе в секс-шопе настоящую куклу, и она будет в самый пикантный момент мне подмигивать, а потом говорить: «I love you». Мне и в самом деле больше это не нужно. Я решил так для себя – и точка. Воздаяние должно быть соразмерным. Наказание не должно быть несправедливо тяжелым в сравнении с преступлением. Но ведь они попытаются выставить преступником меня! Те самые фарисеи, те самые политиканы! В который уже раз они изменили своим политических убеждениям (если у этого жулья вообще могут быть убеждения), чтобы им не помешали разворовывать страну – и совсем ведь как моя благоверная, та и в замужестве не стеснялась меня грабить, а когда расходились… Нет, уж лучше не вспоминать! Они, эти подонки, сами отбросили и совесть, и мораль, однако они же, моралисты (любопытно, какие теперь – капиталистические или христианские?), захотят меня наказать за это свое преступление. Прокуратура уже зашевелилась, задерживают, допрашивают, наводят справки, требуют алиби. Но их уловки бессильны против человека, не обделенного разумом и предусмотрительного. Ваши же коллеги столько лет учили меня, как жить и работать в условиях, когда законы, постановления и правила нельзя нарушать, но и соблюдать невозможно. Вам я не дамся, нет. Я придумаю такой защитный ход, который вам не позволит ни при какой погоде ко мне подобраться.

Ещё немного полежать, и пора уж заниматься домашним хозяйством. Читал я, будто, когда не спишь даже, а просто лежишь в постели, раздетый, с закрытыми глазами, так тоже отдыхаешь. Попробую. Господи, да со мной ли это происходит? Я смог! Главное, что я смог это!

Глава 2. Знакомство

Вот так всегда: и делать тебе здесь вроде нечего, а сиди. Педсовет, называется… Какой совет? Одна бесконечная накачка. Вначале Евграф Иванович каждую секунду ждал, что директор школы Малеев, бледный и сердитый, вовсе не похожий на вчерашнего партнера по преферансу милейшего Виктора Степановича, посмотрит в потолок (всегда так делает, прежде чем скажет нечто неприятное для собеседника) и пробурчит: один-де из наших коллег, к сожалению, сегодня ночью задерживался милицией. Молчит. То ли не позвонили ещё, то ли и не собираются этого делать. Вот удружили бы…

Странный был арест, да и не арест вовсе. Словно хотели взять на арапа. А что? Совсем не глупо. Показать преступнику, убийце труп его жертвы – это, наверное, весьма эффективный прием. Да только в том случае, если убийца – человек обычный. А было ведь сказано: маньяк. Сумасшедший. А такой не раскаяние и не шок может испытать в подобных обстоятельствах – гордость собой, лишнее удовлетворение. И поблагодарить полицию за то, что показали: я, мол, не мог себе позволить наглядеться на дело рук своих, линять в темпе пришлось, а теперь мне хорошо, спасибо, теперь в самый раз… Тьфу! А вчера ведь не сказал следователю главного: это не он, обвиняемый, должен доказывать, что не виноват, это они обязаны представить доказательства. Может быть, потому, что пытались взять на фу-фу, и выпустили пока? Эти сволочи, если прицепятся, так уж не отстанут. Придётся приготовиться к настоящему аресту, чтобы на этот раз не застали врасплох. И адвоката…

– А может быть, Виктор Семенович, нам отрапортовать, что сделано, а самим понемногу готовить эти новые наглядные пособия. Ведь всё лето впереди. А там, глядишь, и дадут обратный ход, как не раз уже бывало…

– Это все философия, Элеонора Николаевна. А мы поставлены сюда не рассуждать, а выполнять распоряжения. Сказано «до первого августа» – и будем… Закройте двери, у нас педсовет!

Учителя, которым великое сидение давно уж осточертело, дружно воззрились на молодую женщину, осмелившуюся вторгнуться в педагогическое святилище. Евграф Иванович тоже стряхнул полудрему, однако со своего стула сумел рассмотреть только нос и на нем очки в модной оправе. Посетительница постояла ещё секунду и, убедившись, по-видимому, что и в самом деле тут лишняя, прикрыла за собой дверь.

Физрук Жорка Кутепов, известный донжуан, изобразил отпад, однако лениво как-то: или не вдохновила его по-настоящему, или устал, бедный, от умственных усилий, а то и не в лучшей своей форме сегодня. Что значит понедельник! А вот училки цветут – май, весна, здоровая работа на огородных грядках… Евграф Иванович наклонился к физруку, прошептал:

– Что, новая мамаша?

– Да нет, не мамаша. Вообще её не знаю, Евграф Иваныч, но в лице что-то знакомое…

– Ну, это ей заливай, Жора, когда станешь кадрить…

– Вот те крест святой, не стану знакомиться, Евграф Иваныч: такие женщины меня просто подавляют!

– Эй, на камчатке! Тихо! И последний сегодня вопрос…

Тихо так тихо. Столбов лениво прикидывает, какие такие качества в женщинах подавляют шустрика Жору и что именно в физруке способны они подавить. Лично он, кроме очков, увидел только нос. Была бы фигура толковая, вначале выставилась бы грудь. А нос… Что о нём скажешь? Для первых солнечных майских дней очень уж бел, не блестит: припудрилась дамочка. А вот очки… В здешней аптеке, что на площади, таких, кажется, не продавали.

Застучали стулья. Мужики полезли за сигаретами, женщины тоже в свои сумочки. Дамы пойдут смолить в женский туалет. Отними у них конспирацию, и половина удовольствия от этой гадости у баб пропадёт. А какое тут удовольствие? Чёрт знает, зачем и сам он курит. Евграф Иванович дал прикурить Жоре, у того ведь спичек отродясь не водится, и побрел на выход. Домой. Или в библиотеку? Там хоть не сразу найдут.

– Столбов Евграф Иванович?

Узнал её по очкам: нос в анфас у дамочки ещё менее выразителен, нежели в профиль. Да, грудь бесформенная, но это разве недостаток? Ноги грубоваты и великоваты. А главное…

– И как – всю уже обсмотрели?

Он машинально кивнул. Да, слишком молода: у этих молодых язык болтается свободно, никаких тебе задержек. Лет двадцать семь, от силы тридцать…

– Если не подхожу вам, не огорчайтесь. Я по другому делу. По уголовному… Из-за него вас беспокоили сегодня ночью.

Столбов вгляделся: та, что сидела в машине! Конечно же, она – и форма стекол, что блеснули тогда ему в темном салоне, такая же…

– Чего вы от меня хотите?

– Это довольно долгий разговор. Не могли бы вы меня повести куда-нибудь?

Евграф Иванович призадумался. Жорка прав: дамочка из тех, что не отвяжется. Вернуться в школу, пригласить её в пустой класс? И без того начнут о нём сплетничать. Вот она, проплывает мимо, словесница Селиверстова. Делает вид, что не обращает на них внимания, но уже, небось, оттачивает фразы, каковыми возвестит новость коллегам. Элеонора Николаевна, романтическая девушка сорока лет! Слава Богу, на него уж не бросает убийственных взглядов – нашла, надо думать, другой объект. А сразу после развода с Ольгой явно им заинтересовалась; хотя, спрашивается, неужели он, освободившись от брачных уз, стал интереснее для неё?

Фря в очках, проследив за взглядом Столбова, и себе всмотрелась в напряженно выпрямленную, но уже согнутую спину словесницы. Вздохнула.

– Не решили ещё?

– Решил. Есть тут спокойное местечко. Немного вперед и через дорогу. Если не испугаетесь.

Она пожала плечами рассеянно. Взяла Столбова под руку. Он мягко, стараясь её не обидеть, отодвинул локоть: слишком уютным вышел у неё жест, не подходящим к облику этой следовательницы – или кто она там?

– Мы ведь на кладбище идём? Да? Неплохая придумка.

– Ещё бы. Где умный человек прячет древесный листок?

– В лесу! А вы читали Честертона?

– Имеется в личной библиотеке. Куплен в легендарные времена за шестьдесят пять копеек.

– Так у вас неплохой вкус, похоже… А моя фамилия Веретенникова, зовут Анной. Я по специальности психоаналитик. Два месяца как приехала из Геройска.

– А что, в прокуратуре есть такая должность, психоаналитик?

– Пока нет, работаю больше на общественных началах.

– Тогда извините. Разговора не будет.

– Передумали прятать моё мёртвое тело среди гробов?

– Разговор теряет всякое значение, – он вырвал руку и, чувствуя, что совершает очередную глупость, но не в силах, как всегда, сдержаться, повернул назад. Получилось, что нарочно хотел прикоснуться к её груди – ой, как нехорошо… Ах ты, лярва!

– Повторяю, Столбов. Это я настояла на вашем задержании вчера. Так вы и теперь не хотите со мной пообщаться?

Он огляделся. Повод изменить опрометчивое решение очень хорош. Да и в любом случае полезно разузнать об этой безумной, что ни говори, истории как можно больше.

Зелёные, по-настоящему, по-весеннему зелёные тополя сразу за оградой, облака сирени и розовый пух цветущих диких яблонь на самом кладбище. Притормозил у дыры в заборе и сделал приглашающий жест: