Янник Прово - Милен Фармер – великий астронавт

• Название: Милен Фармер – великий астронавт
• Автор: Янник Прово
• Жанр: Биографии и Мемуары

«Великий астронавт» – Милен Фармер хотела бы, чтобы о ней вспоминали именно с такими словами. Ей посвящено много произведений, которые напрасно пытаются постичь тайну её успеха. «Выдумывается моя жизнь, мои эмоции», – сказала она в 2006 году. В таком случае кто расскажет о карьере Милен Фармер лучше, чем она сама? В этой книге прослежено тридцать лет карьеры певицы, описанные исключительно её высказываниями, взятыми более чем из трёхсот пятидесяти интервью в период с 1984 по 2013 год.

---

Книга «Ainsi soit-elle»

Это книга Филиппа Сеги (Philippe Séguy), которая вышла в 1990 году. Из-за застенчивости данная идея меня беспокоила. Этот человек имел желание написать такую книгу, и я не имела права запрещать ему это. Я не люблю говорить о своей личной жизни: моя творческая жизнь известна, и этого достаточно. Я знала, что речь идет о ком-то великодушном. Несмотря ни на что, я чувствовала себя отсутствующей в ней. Также это было реакцией на предыдущую книгу, которая, по его словам, была плохо написана: имеется ввиду книга Патрика Мило (Patrick Milo) «Mylène Farmer». Тогда у меня ничего не спрашивали, и я посчитала недопустимым, чтобы моим образом так пользовались. У меня не спросили моего согласия, каким бы оно ни было. Меня беспокоило то, что люди это покупают, а постраничное оформление было никаким. Содержание наоборот, скорее было более симпатичным, на мой взгляд, было мало ошибок, за исключением, может быть, того, когда автор утверждал, что я нахожу удовольствие в ванне крови. Но я пока ещё не сумасшедшая! У меня претензии ни сколько к журналисту, который написал эту книгу, сколько к редактору, Албену Мишелю (Albin Michel), который мог бы спросить моё мнение об этом. «Ainsi soit-elle», как минимум, получилась красивой. Остальное не относится ко мне. Несколько рисунков, присутствующие в данной книге, нарисовала я. Не знаю, горжусь ли я этим, но это был способ принять участие… В любом случае, крови не было!

1991 – 1993

Désenchantée

Успех этой песни был самым лучшим подарком, который только можно было мне преподнести! Потому что мы всегда глубоко обеспокоены, особенно после двух лет отсутствия, и всегда с тревогой хотим узнать, есть ли ещё люди, которые и дальше будут вас любить или, как минимум, интересоваться тем, что вы делаете, что вы пишите. Всякий раз, когда я думаю о «Désenchantée» во время спектакля, когда я вижу то, что происходит в концертных залах во время данной песни, это доставляет мне огромное удовольствие: быть первой, кто сформулировал эти слова, и что там снова собралось поколение… Это опьяняющее состояние! Публика считает эту песню своей, и меня потрясает то, когда она начинает петь, вибрировать. Это невероятно сильный момент! Неописуемый! Это волнение, которое исходит из самой глубины моей души.

Песня. «Désenchantée» – это что-то очень близкое мне в течение очень длительного времени. Это уход от постоянных иллюзий. Это слово красиво само по себе, оно поэтично. В памяти что-то всплывает от одного звучания слогов. Для остальных я могу только повторить смысл слова: больше иллюзий, больше очарования… Я немного сожалею о том, что хоть и существует слово «поколение», и пусть я рассматриваю себя как часть разочарованного поколения, но речь здесь идет об образе самодовольства: это только моё мнение. Это действительно личное мнение! Это моё поколение, которое следует со мной, люди которого меня слушают, но никоим образом я не говорю: «Мы разочарованное поколение». Там я согласна с тем, что написала, но в то же время я ничего не требую от поколения. Кроме того, я принадлежу к поколению, которое я считаю разочарованным, я принадлежу к поколению людей, разочаровавшихся в жизни, так как у нас остался отпечаток от эры депрессии, что неизбежно ведет к упадку. Я действительно ребенок данного поколения. Для молодежи это была смесь отчаяния и желания крикнуть несколько раз. Наконец, я с недоверием отношусь к термину «упадок», так как часто он немного узурпирован. Во всяком случае, это желание говорить обо всем, а именно о вещах, о которых умалчивалось в прежние времена. Но я не могу быть в какой-то степени раздраженной, когда сейчас в моей жизни произошел диалог между публикой и тем, что я могу сделать творчески. И это было прогрессом! Это нельзя навязывать. За несколько лет я дошла до того, чтобы сказать себе: «Да, некоторые люди находятся на той же волне, понимают или принимают, снисходительно относятся». Нет больше того разлада, который мог быть. Во всем есть воспитание, и это одна из его форм. Это прогресс продвигаться таким образом: медленно, но уверенно. Но все слова мы не можем вставить в песню, так как их будет много, и получится не очень красиво. Поэтому я была вынуждена упомянуть сразу всё поколение.

Я чувствую в себе больше способности плавать в хаосе, чем тонуть в возможностях будущих дней, которые восхваляются. Меня всегда преследует старое чувство поражения. И я так не хотела бы, чтобы оно ушло: я бы очень испугалась, если бы мне не было что сказать. Но изменилось то, что я больше не хочу себя жалеть и сводить старые счеты. «Désenchantée» в какой-то мере была основой моей мысли. Я была кем-то, кто… Потеряла ли я все свои иллюзии? По крайней мере, многие из них я оставила. Быть разочарованной хуже, чем быть потерянной. Без тени сомнения я предпочитаю, чтобы обо мне говорили как о «разочарованной», а не как о «распутнице». Но прежде всего как о не заблуждающейся! Я не хочу делать обобщение, но с тех пор, как я родилась, я живу в этом состоянии духа. Это отказ от самообмана. Я исхожу из принципа, что его испытывает наше рождение, наша смерть, и, возможно, наша жизнь. Поэтому у меня, вероятно, есть проблемы с жизнью. Нахожусь ли я в дисгармонии со своей эпохой? Я не могу ответить на этот вопрос, так как я не жила в других. И времена становятся всё более и более тяжелыми, всё более и более трудными. Больше нет былого очарования. Нам не предлагают чего-то большого, становится всё хуже и хуже. То, о чем я говорю, больше относится к области констатации фактов, а не мятежа, даже если я и хочу мятежа. Этому поколению больше нечего терять, у него больше нет великих надежд. Ничто не реализуется из наших идеалов, из наших надежд. Это не негатив, это факт: это другой взгляд. Как говорится: «Я верю, что всё это не страшно, это мутные воды». Я не думаю, что были пессимистические чувства, так как даже если мы шли навстречу своей гибели, то во время песни у нас было время, чтобы осознать события и свои собственные разочарования. Мы их взяли на себя. Сегодня, возможно, мы просим наше поколение всего лишь иметь большую ясность ума по отношению к жизни и по отношению к своим трудностям, иметь чувство, что мы постоянно находимся в поиске свободы, и что эта свобода открывается на большом пустынном пространстве. Таким образом, всё это – великая утрата иллюзий. Однако, это не печально: такие состояния всегда ведут к великому созиданию, поэтому нужно надеяться, что произойдут интересные вещи. Энергия, похожая на революционную – это, возможно, конец обмана. Или мы восстаем, или мы кричим. Не я знаменосец, а скорее песня. В любом случае я не хочу ставить требование. Скажем, из-за застенчивости. Я не хочу брать на себя такую ответственность, но парадоксально то, что у меня есть этот резерв, и в то же самое время я также люблю быть той, кто побуждает к этому порыву. Следовательно, если несколько человек думают так же, как и я, то тем лучше! Определяя своё место скорее вне времени и вне Истории, я предпочитаю, чтобы меня рассматривали только так.

Клип. Выбор этого клипа родился, вероятно, из нашей общей с Лораном любви ко всему, что является Дикенсоном (Dickens), что является «Оливером Твистом» («Oliver Twist»). Мы оба очень любим Дэвида Лина, снявшего этот фильм. Я думаю, что «Оливер Твист» был одним из первых его полнометражных фильмов, который был абсолютно великолепен. В данном клипе, в основном, есть близость к рассказу, которая была перманентной. Мы пытались получить бесконечную точность. Это также относилось к выбору костюмов, так как мы не могли полностью отобразить ту эпоху. Поэтому действие на самом деле происходит в тюремной обстановке, дети окружены представителями власти. Что мы можем сказать? Эти дети живут в таких условиях, что им нечего терять. Поэтому в качестве решения у них остаётся только восстание, идея восстания, которое ведет в никуда. И это то, что произойдет в клипе. Мы выбрали тех детей, чтобы показать невинность. Или, может быть, детей, которым больше не свойственна невинность по отношению к поколению, которое осознает сложности жизни.

Мы выбрали Венгрию по многим причинам. Во-первых, у нас было желание уехать из Франции, выбраться из своего парижского кокона. Поехать в другое место и делать натурные съёмки, так как это даёт другой размах, что имело значение для съемочной группы. Это всегда потрясающе: взять свои вещи и поехать в другую страну, которую мы не знаем, и сопоставить другую культуру, другой взгляд на вещи и на работу. Сам факт смены страны очень полезен. Стремление то же самое, но его напористость отличается, так как за границей мы оказываемся немного потерянными, потому что у нас есть «другой» взгляд. Там мы объединились в очень приятную группу, очень профессиональную. Впрочем, практически в ту же самую группу, что и каждый раз в каждом клипе. Каждый день у нас был немного разный график работы. Иногда мы вставали в пять часов утра. На съемках было почти сто двадцать человек, но прежде всего – двенадцать человек технического персонала. Я говорю «прежде всего», так как они приехали из Парижа: Жан-Пьер Совер (Jean-Pierre Sauvaire), который был главным оператором, Карин Сарфати (Carine Sarfati) по костюмам… И многие другие: я извиняюсь, что не называю их. Это настоящие люди и профессионалы. Было удовольствием каждый раз снова объединяться. Я могла бы что-то рассказать о Венгрии, но давайте будем почтительными: я чувствовала себя полностью защищенной в съемочной группе. Мы хотели снимать в Венгрии в том числе и из-за её снежных пейзажей, из-за её огромных просторов. Это было довольно удивительное место. Это останется опытом навсегда.