Николай Максиков - Многоцветие любви. Стихи и поэмы

• Название: Многоцветие любви. Стихи и поэмы
• Автор: Николай Максиков
• Жанр: Поэзия

Этот поэтический сборник автор посвящает родному краю и дорогим его сердцу землякам. Любовь – это то, в чём, по мнению автора, человечество особенно нуждается сегодня. Великое и прекрасное чувство предстаёт на страницах книги во всём своём великолепном многоцветии. Внутренняя доброта поэта наполняет строчки верой в лучшее, дарит читателю надежду и светлую радость.

---

(1924)

Поль Элюар

Она всегда рядом:
моими руками
гладит волос водопады
и цвет наших глаз похож.
Поглотив мою тень облаками,
Оправдывает грабёж.
Она никогда не спит
и мне не даёт,
мечтая солнца зенит
испарить через звёздный шрифт.
Смеяться и плакать зовёт,
при этом сама – молчит.

Cекрет любви Уильям Блейк

Никогда не пытайся слова о любви
говорить ненароком смело.
Нежным ветром рванётся, зови – не зови:
что поделаешь? Улетела!

Ведь когда рассказал о любви своей вдруг,
отворив нараспашку сердце,
то дрожащий, холодный, ужасный испуг
её робкое выгнал тельце.

Но оставив меня горевать одного,
тосковала одна недолго:
её путник нашёл; не сказал ничего.
Лишь со вздохом восславил Бога.

Время выбора

Каждому выбор дан —
Совестью выверить дух.
Друг мой ушёл на майдан —
Какой он теперь мне друг?

Плавится под огнём
Повергнутая мораль.
Как же мы так живём —
Закрученные в спираль?

Целится между глаз
Зажатый в руке кистень.
Завтра не станет нас.
И будет ли новый день?

На перепутье стран
Снова коричневый цвет.
Где же ты, мой майдан?
Лишь тишина в ответ.

О добре и зле

Два садовода разошлись идейно,
По-разному ответив на вопрос:
Крапиву ли сажать первостатейно
Или кусты благоуханных роз?

Один считал, что нет альтернативы,
Пока вокруг невежество и смрад.
Единственная польза – от крапивы,
Её легко воспримет голый зад!

Другой у дома своего затеял
Великолепный развести цветник,
Чтобы прохожий, добротою млея,
К бутону ароматному приник.

Какую предпочесть тут перспективу?
Какие в споре подобрать ключи?
Случилось так, что буйную крапиву
В насмешку кто-то вытоптал в ночи.

Вы скажите: «Ну, вот! Теперь уж точно
Свершилось зло. Его не побороть!
Тогда зачем цветник всё той же ночью
Своей слезою оросил Господь?

Заосеняло

Завечерело.
Захолодало.
Яблоком зрелым
Солнце упало.

Сжатое просо.
Грабли у стога.
Звёздно и росно.
Дивно и строго.

Светит плешиной
Лес полинялый.
Замельтешило.
Заосеняло…

Такое милое кино!

А напомнила мне вдруг кого ты —
Не успел догадаться. Темно.
Ну, какие в субботу заботы?
Не пойти ли нам вместе в кино?
Не одета? Да полно уж, враки!
Твой по-детски, наивен обман.
Ведь и сам я – отнюдь, не во фраке!
Для чего он? Глазеть на экран?
Мы пройдёмся заснеженной бухтой;
И пусть в спину гадает народ:
Ты – без адреса девушка будто,
А я парень с Заречной. Идёт?

Малая родина

– Приехал всё же?
Прямо из столицы?
Ну, а у нас тут, видишь, не Париж…
Ты вот, родимый, рожь-то от пшеницы
Уже, признайся, и не отличишь?!

Старик Семёныч щурится лукаво,
Для вида раззадоривая пыл.
Да, было всё: заботы, деньги, слава.
Но пахнет как деревня – не забыл!

А всё-таки от этих вот вопросов
Смутился я, в раздумье замолчав,
Хоть рябь заросших карасёвых плёсов
Мне не устала сниться по ночам.

И каждый куст, и камни, и овраги
Упрямо в память врезавшись, живут.
Но я лишь гость для родины-бедняги,
А мыслями и делом – я не тут.
Беседы наши убегают в полночь
И пьяная трезвеет голова:
Конечно, прав премудрый дед Семёныч.
Ну, а душа? Да и она… права!

Солнышко родимое

Вечерами воздух чист и звонок.
По-сазаньи шепчутся пруды.
Солнце, как нашкодивший котёнок
Замирает, стихнув у воды.

А волна – родимому услада!
Улеглось светило на бочок
И трепещет буруном прохладным
Огненный весёлый язычок.

А с утра опять лучом раскосо
Полыхнёт, раздвинув берега,
Молочком парным туманов росных
Выйдя умываться на луга.

Нечаянная встреча

Никто из нас воспоминаний стаю
Позвать в своё гнездовье не спешил.
– Давайте я вам лучше погадаю
По линиям измученной души.

Там, где зима дорожки забелила —
Никто уже не в силах отыскать
Ни ту, что вас так преданно любила,
И ни того, кто смел её предать.

Я расскажу о том, как полем странствий
Искали вы в тумане долгих лет
В кричащем одиночеством пространстве
Встречающий знакомый силуэт.

Печати с ваших тайн я не нарушу,
Сочтите за нелепейшую бредь:
Вы столько раз закладывали душу,
Чтоб сердце ледяное отогреть!

– А будет что? А может быть, не поздно
Исправить перекрученный финал? —
Вы со слезами дарите мне розы.
А я гадаю: «Всё-таки узнал»?

Весенний привет

По-собачьи солнце лижется,
Тает мокрая лыжня.
А весна – смешная лыжница:
– Догони! – кричит, дразня.

Побегу, да вмиг распутица
Развезёт вокруг пути.
Первоцвет в саду распустится,
Так, что шагу не пройти!

– Ха-ха-ха! – несётся из лесу,
– Не догнал?
– Конечно, нет!
И с горы с ручьями вниз несу
Дня весеннего привет!

Любимая

Нашей жизни ветра
неуёмны и злы,
О покое я бредить
могу лишь.
Но ты любишь меня
и мои кандалы,
обливая слезами,
целуешь.
Сколько раз я в поход
уходил за порог,
в океане кровавом
топя свою душу.
И когда обо мне
забывал даже Бог,
Ты маяк зажигала
на суше!
Для тебя не важны
ни богатство, ни власть
И в неведомых чувствах
сгорая,
Сколько раз ты вела,
не давая упасть,
Меня в край
соловьиного рая!
Наконец для не верящих
выну, дрожа,
Своё сердце, в котором
одна ты…
А оковы мои
съела всё-таки
ржа,
Только этой не жаль мне
утраты.

Зимняя сказка о любви1

«По твердому гребню сугроба

В твой белых, таинственный дом

Такие притихшие оба

В молчании нежном идем».

Анна Ахматова.

(ОН)
«На этом катке, я не скрою, была ты прекраснее всех!
Со мною впервые такое: робею, как мартовский снег…
Волос золотящихся прядки и стройная девичья стать
Волнуют. Любуюсь украдкой, а взгляда не смею поднять.
Ах, будь я поэт синеокий, наверное, смог бы легко
Куплетов Ахматовских строки шептать и шептать на ушко…
А сердце грозится мне снова пичугою вон упорхнуть,
Но я, словно месяц безмолвный, бреду, освещая твой путь…
Ведь если, безумствуя, грубо прижму тебя с силой к груди,
Вдруг эти припухлые губы ответят: «Нахал! Уходи!»?…»
(ОНА)
«Мелькали случайные лица, накатывал шума прибой…
Откуда же ты появился, высокий улыбчивый бог?…
Ступая на снежные гребни, идёшь по замёрзшей воде…
Держусь я, хоть щёки сгорели, невиннее ангельских дев.
Но как же мне хочется, Боже, чтоб сдвинул ты вязаный шарф
И грел поцелуями кожу, домой до утра не спеша!…
Но это же первая встреча! Нет, нет, даже думать нельзя!
И вид нужно сделать беспечный!… Как месяц на небе озяб!
Дрожит он осколками блюдца – а может быть, это и я
Дрожу от неясного чувства? Так хочется взгляду сиять!…»
(ОН)
«Твой взгляд удивлённый и строгий: о, сколько открытий мне в нём!
За длинным холмом у дороги – твой белый таинственный дом.
Ворота в червлёном железе, двора занесённого сень.
Минута ещё – и исчезнет в нём счастья прозрачная тень.
Проститься? Так скоро? Как можно? Так много на небе огней!
[Ладошку её осторожно сжимает в ладони своей…
Печально повёрнуты лица в дорожек волнистую гладь…]
Пожалуй, я должен решиться о самом заветном сказать…»
(ОНА)
«Каток и дорога – так мало! Придёшь ли ещё ты ко мне?
[И губы смущённо поджались от мысли, что слаще конфет.
Стирают друг с друга помаду, как вьюга с рябины пожар.]
Мне кажется, или взаправду он руку легонько пожал?…»
(ОН)
[«Ты милая, очень. А тронь-ка – вдруг вскинешь обиженно бровь?»]
– А знаешь, – сказал он тихонько, – Я всё-таки верю… в любовь…
(ОНА)
«И как отбиваться мне, если осмелится «на абордаж»?
Сама бы пошла, но на месте тогда провалюсь от стыда…
Хотя – сейчас женщинам …можно. И даже домой пригласить…
Ах, ночь, ты всё звёздочки крошишь на скатерть в небесную синь!
Ты мне посоветуй по-женски: вот если я не промолчу,
Не станет ли наше блаженство финалом поверхностных чувств?…»

[Но в линии ровной сугроба скользнул вдруг бесовский каприз —
Её подхватил он, и… оба шатнулись испуганно вниз…
Сплетались и руки, и ноги – безбольно совсем, сгоряча.
И месяц в небесном чертоге над ними дрожал, хохоча!]
(ОН)
«А губы всё ближе и ближе! В её округлённых глазах
Читаю: «Не медли! Иди же, сгони мой нечаянный страх!»
(ОНА)
«Колышется уровень снежный – и мы, как на гребне волны
Предательски ноги не держат – не пили, а оба пьяны…
Украдкой сорвал поцелуи – побольше, побольше сорви!…
В сугробах вдвоём утонули, а кажется – в море любви!…»
(ОН)
«Ни гром не ударил раскатом, ни молний не выбился рой,
Пока на сугробе помятом целую её под горой…
Так, может быть, правильно это? Так, может быть, это судьба?
И руки обвились так крепко! А с виду казалось – слаба…»
(ОНА)
«И что за бесовская качка направила нас в этот снег?…
О Боже, какая удача – ты стал удивительно смел!…»

[Не стрелы Амура, а копья застряли в безумных сердцах…
И таяли снежные хлопья на их распалённых устах…]

«Я каюсь, прелестная женщина…»