Александр Пантюхин - Обновленческое движение Русской Православной Церкви в 20–40-е гг. XX в. (на материалах Ставрополья и Терека)

• Название: Обновленческое движение Русской Православной Церкви в 20–40-е гг. XX в. (на материалах Ставрополья и Терека)
• Автор: Александр Пантюхин
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-9596-1030-2

Посвящена исследованию истории формирования и развития обновленческого движения Русской Православной Церкви на Ставрополье и Тереке. Базируется на широком круге документов, извлеченных из архивных и музейных хранилищ ряда регионов России. Выявляются предпосылки и причины формирования обновленчества в регионе, связь обновленчества с церковно-революционным движением и идеями христианского социализма, особенности процесса институализации и деятельности обновленческого движения. Обновленчество рассматривается в контексте церковной жизни Северного Кавказа первой половины XX в., особенностей церковной повседневности и советской антирелигиозной политики послереволюционного периода.

Монография предназначена для исследователей-историков, преподавателей высших и средних учебных заведений, аспирантов, студентов, специалистов в области православного богословия и государственно-конфессиональных отношений, теологов, православного духовенства и широкого круга читателей.

---

Структура работы обусловлена ее целями и задачами. Работа состоит из введения, трех глав, объединяющих шесть параграфов, заключения, списка источников и литературы, приложений.

Автор монографического исследования выражает благодарность Высокопреосвященнейшему Кириллу (Покровскому), Митрополиту Ставропольскому и Невинномысскому, протоиерею Михаилу Моздор, священнику Евгению Шишкину, д.и.н. профессору Т.А. Невской, д.и.н. профессору С.Б. Калинченко, д.и.н. профессору О.М. Морозовой, к.и.н. доценту Н.В. Кратовой.

Глава I Формирование обновленческого движения на Ставрополье и Тереке

1.1. Предпосылки формирования обновленчества в регионе

К началу XX в. в России начал развиваться структурный кризис, не обошедший стороной и религию как часть общественной жизни. Естественно, не могла остаться в стороне от этого процесса и Русская Православная Церковь, имевшая статус господствующей религиозной организацией в стране, формирующей мировоззрение большей части населения.

К началу революционных событий 1905 г. на территории Ставрополья и Терека действовало две епархии: Ставропольская и Кубанская, объединившая территории Ставропольской губернии и Кубанской области; Владикавказская и Моздокская, включавшая в себя Терскую область (в т. ч. территорию Кавказских Минеральных Вод) и Дагестан. Ставропольскую епархию, в которой к 1905 г. насчитывалось более 500 храмов и около 2000 священнослужителей[86], возглавлял архиепископ Агафодор (Преображенский), Владикавказскую – епископ Гедеон (Покровский).

Возглавлявший Ставропольскую и Кубанскую епархию с 1893 по 1919 гг. архиепископ Агафодор, с самого начала своего первосвятительского служения на Ставрополье занимался расширением миссионерской работы. Благодаря хорошо налаженной миссионерской, религиозно- и нравственнопросветительской работе в епархии, а также отдаленности Северного Кавказа от научно-богословских центров, в епархии практически не представлена обновленческая богословская мысль, подобная получившей широкое распространение в крупных городах и Духовных Академиях Российской империи.

К этому времени в Ставропольской и Владикавказской епархиях отмечались некоторые тенденции, направленные на либерализацию церковной жизни[87], к числу которых можно отнести, во-первых, особенности церковной жизни региона, связанные с социально разнородным и полиэтничным составом духовенства, большим количеством иноверного и сектантского населения. Духовенство казачьего и горского происхождения нередко привносило в приходскую практику многочисленные этнокультурные элементы. В это же время священнослужители из переселенцев стремились к сохранению литургических особенностей той местности, из которой они прибыли на Северный Кавказ. Все это в совокупности составляло определенные различия в приходской жизни разных населенных пунктов Ставрополья и Терека, нередко побуждая духовенство к элементам литургического творчества.

Ставропольская епархия занимала особое положение в сравнении с другими регионами России, так как на ее территории было большое число неправославного населения. К 1893 г. (год вступления на кафедру епископа Агафодора (Преображенского)) в состав Ставропольской губернии, на территории которой проживало 875 тысяч жителей, помимо православных христиан, входили римо-католики, армяно-григориане (т. е. отколовшиеся по причине монофизитской ереси), лютеране и протестанты других толков, мусульмане, буддисты-ламаисты, старообрядцы и представители различных сект. Нередко миссионерская деятельность иноверного населения, особенно духовенства и религиозных активистов, была направлена не против других толков, составляющих конкуренцию во влиянии на умы населения, а именно на православных верующих.

Духовенство региона отличалось довольно низким уровнем образованности и культуры. Многие священнослужители отправляли детей в духовные учебные заведения, стремясь к созданию династий. Нередко слой духовенства пополнялся выходцами из других епархий, часто безграмотными или находящимися в той или иной степени канонического прещения (вплоть до запрещенных в священнослужении), а также обратившимися из раскола. Они принимались в епархию из-за большого числа вакантных священнических мест, которые долгое время было некем восполнить. До 70-х гг. XIX в. Кавказское епархиальное руководство было вынуждено публиковать по всей Российской империи вызовы диаконов с обещанием иерейской хиротонии и предоставления места на приходе[88]. Благодаря этому в значительной степени пополнялся слой северокавказского духовенства, но каждый из таких священников привносил в церковную жизнь литургическую практику и порядки своей прежней епархии. Приходы Северной Осетии окормлялись преимущественно грузинским духовенством, слабо разбиравшемся в осетинских традициях и нередко полагавшим, что священнослужение – это заработок, а также немногочисленными священниками-осетинами[89]. Практически с самого начала образования Кавказской епархии, ее архипастыри пытались повысить культурный уровень духовенства и верующих и снизить их подверженность прозелитизму со стороны других конфессий.

Во-вторых, к концу XIX в. широкое распространение получила миссионерская деятельность в форме создания религиозно-просветительских и благотворительных братств. Наиболее крупными стали Андреевско-Владимирское братство в г. Ставрополе и Михаило-Архангельское братство в г. Владикавказе, объединившие в своем составе духовенство и мирян, занимающих наиболее значимые должности в системе церковного управления северокавказских епархий и духовного образования[90]. Естественно, что приходское духовенство стремилось к созданию подобных организаций на приходах, воспринимая это как признак своего рода «элитарности». Например, в 1915 г. в с. Киевском священник П. Федоровский организовал кружок ревнителей православия, который он ассоциировал с армией борцов за чистоту православия[91]. Особое внимание вызывает термин «чистота православия», позволяющий увидеть в мировоззрении П. Федоровского определенную степень увлеченности идеями церковных реформ.

По мнению ставропольского исследователя Е.Ю. Любушкиной, причиной появления братств стала попытка епархиального руководства решить проблемы не только духовного образования и миссионерской работы, но и деятельности епархиальных учреждений и материального обеспечения приходов[92]. То есть впервые в «синодальную» эпоху к решению церковных проблем привлекалось белое духовенство и миряне, что не могло не сформировать тенденций к либерализации церковной жизни и новых поведенческих установок северокавказского духовенства и верующих.

В состав Андреевско-Владимирского братства входили представители местной элиты: руководство города и губернии, архиерей и духовенство, занимающее высшие посты в епархии, интеллигенция, купцы и буржуазия. В 1896 г. в Братстве числилось 88 представителей белого и черного духовенства, из которых наиболее выделялись архиепископ Агафодор (председатель Братства), ректор Ставропольской духовной семинарии протоирей П.И. Смирнов, ключарь Казанского кафедрального собора священник Д.И. Успенский, преподаватель семинарии священник К.В. Кутепов, секретарь Ставропольской Духовной консистории А.А. Вишницкий, епархиальные миссионеры: священник С. Никольский и А.Е. Шашин; инспектор Ставропольской духовной семинарии священник Н.П. Малиновский, инспектор женского епархиального училища священник А.И. Ленский [93].

Владикавказское православное братство во имя святого архистратига Михаила (Михаило-Архангельское) занималось миссионерской работой в епархии. В его состав также входило элитарное духовенство Северной Осетии и Терской области: правящий архиерей, смотритель духовного училища Д.С. Луговенко, ключарь кафедрального собора священник А. Цветков, законоучитель женской гимназии протоиерей А. Малиновский, протоиерей Иоанн Завитаев и другие[94]. Также действовали Моздокское общество ревнителей православия во главе с благочинным V округа А. Никольским[95], Общество трезвости для борьбы с пьянством и сквернословием, Общество вспомоществования учащим и учившим в церковных школах Северной Осетии, Владикавказское епархиальное попечительство о бедных духовного звания, Эмеритальная и взаимного вспомоществования касса духовенства Владикавказской епархии, а также около 50 попечительств.

В-третьих, не оторвавшись от крестьянства, мещанства и казачества социально, духовенство к началу XX в. стало значительно образованнее и стремилось к созданию своего рода слоя новой интеллигенции. По мнению Н.С. Струполевой, на церковно-общественную мысль Ставрополья и Терека существенное влияние оказывали получившие к концу XIX – началу XX вв. идеи позитивистов о всеобщем прогрессе, а также зарождающиеся глобалистские и социалистические тенденции[96]. Многие священники при произнесении проповедей перед прихожанами давали будущему только положительные оценки. В VI благочинническом округе Ставропольской губернии были распространены заявления о скором объединении всех христиан в одно государство всеобщего благоденствия во главе с Иисусом Христом[97]. Себе духовенство в этом процессе отводило руководящие роли.