Александр Каменец - Проблемы духовно-нравственной культуры

• Название: Проблемы духовно-нравственной культуры
• Автор: Александр Каменец
• Жанр: Культурология
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-98422-234-1

Монография представляет собой обобщение результатов исследования автором проблем духовно-нравственной культуры преимущественно на материале русской художественной литературы и отечественной философской мысли. При этом автор соотносит свои изыскания с достижениями мировой этики, с учетом отечественных культурных и духовных традиций. Особый интерес для специалистов в этой сфере могут представлять раскрываемые в монографии авторские подходы к изучению достижений духовно-нравственной культуры с позиций социального взаимодействия и игрового коммуникативного пространства с участием литературных персонажей.

Издание рассчитано на широкий круг читателей, включая исследователей и педагогов, организующих процессы формирования и освоения духовно-нравственных ценностей в современном социуме.

---

Оценка произведений русской художественной литературы как некоторой иллюстрации христианских заповедей, распространенная во многих культурологических, литературоведческих, искусствоведческих и других исследованиях, выглядит часто некорректно и не позволяет более всесторонне рассмотреть духовное содержание русской литературы. Специальные исследования показывают, что произведений русской художественной литературы, непосредственно интерпретирующих содержание Библии, евангельских текстов в качестве главного творческого задания, не так уж и много [3]. Это в первую очередь некоторые поэтические тексты М. В. Ломоносова, знаменитая ода «Бог» и ода «Христос» Г. Р. Державина, «Пророк» А. С. Пушкина, некоторые стихотворения А. С. Хомякова, отдельные фрагменты в романах Ф. М. Достоевского, довольно спорные интерпретации Евангелия в творчестве Л. Н. Толстого, поэма А. К. Толстого «Грешница», некоторые поэтические произведения Владимира Соловьева.

Зато дух христианского мировоззрения и мирочувствования явился в значительной мере определяющим в содержании русской художественной литературы, посвященном духовной проблематике. Так или иначе, проблематика «телесного» и «духовного» осмысляется в произведениях русской художественной литературы как возможность их движения навстречу друг другу, которая может и не совершиться (например, в поведении многих гоголевских героев представляющих мир пошлости и «вещизма»).

Положительным же примером в этом отношении (встречного движения «телесного» и «духовного») могут служить два замечательных художественных образа в «Войне и мире» Л. Толстого – княжны Марьи и Наташи Ростовой. Княжна Марья на протяжении романа двигается от замкнутой духовности в сторону земной человеческой любви, сохраняя в себе трепетное христианское отношение к близким. Иной путь у Наташи Ростовой – пройдя через различные искушения, страсти, увлечения, она обретает гармоничное существование в семейной жизни через духовную близость с любимым человеком.

Именно в теме любви, отражаемой в русской художественной литературе, особенно ярко проявляется такая особенность русской ментальности, как стремление к органичности «духа» и «плоти» через соответствующие возвышенные душевные состояния («душевность» как характерная черта русского характера).

Даже в творчестве «материалиста» Н. Г. Чернышевского речь идет о любви, основанной на готовности жертвовать во имя близких людей, любви, в которой даже ее телесные проявления пронизаны заботой о благополучии любимого человека. Характерна в этой связи древняя русская народная традиция синонимичности в обозначении любви глаголов «люблю» и «жалею». При этом речь идет не об унижающей жалости, а ее сочетании с уважительным и бережным отношением людей друг к другу.

Не случайна в этой связи распространенность в русской художественной литературе проблематики, связанной с сохранением семейных устоев, гармоничных семейных отношений, испытывающих человека на прочность гармонии в нем телесных и духовных сторон взаимоотношений с близкими. В традиционной русской ментальности ориентация на семейственность в повседневном существовании занимает одно из центральных мест.

Необходимо отметить, что «телесное» исследуется русскими писателями прежде всего не в физиологической или биологической плоскости, а как особые психологические установки, которые могут включать в себя не только сферу любовных отношений, но и различные пороки, противостоящие духовной культуре личности: чревоугодие, пьянство, алчность, «вещизм» и т. д. как психологические зависимости. Другими словами, «телесные» влечения в русской классической литературе раскрываются преимущественно как проявление внутреннего, душевного неблагополучия, представляя собой своеобразную психолого-художественную диагностику соответствующей «болезни» духа, иногда даже на ранних ее стадиях.

Погружаясь в этой связи в сферу «бессознательного», русские писатели исследуют зависимости личности от «телесного» в самых причудливых сочетаниях и на самых различных стадиях развития. Многие произведения русской художественной литературы в этом отношении превосходят известные научные психологические исследования личности.

Приведем в этой связи примечательное высказывание видного исследователя истории русской художественной литературы Д. Святополка-Мирского о Л. Толстом: «Толстой был предшественником Фрейда, но поразительная разница между художником и ученым в том, что художник несравненно более прозаичен и уравновешен, чем ученый. По сравнению с Толстым Фрейд – поэт и сказочник. Хваленая толстовская фамильярность в обращении с подсознательным – это фамильярность завоевателя в завоеванной стране, фамильярность охотника с дичью» [34, с. 403].

Внимание к «телесной» жизни в русской художественной литературе является проявлением русской ментальности, имеющей особую чувствительность к разнообразию чувственных впечатлений, разнообразному эмоциональному опыту, склонности к известной восхищенности богатством и разнообразием предметно-чувственного и природного мира. «Психосоматическая одаренность» многих представителей русского суперэтноса может проявляться как позитивно, ведя их к высотам одухотворения этих восприятий и переживаний, так и негативно, вплоть до погружения в бездны порока и стихию необузданных влечений.

Чаще всего погружение в «телесную» жизнь «по-русски» так или иначе связано с мучительным поиском эмоциональной насыщенности и живого творческого отношения к жизни.

В конечном счете эмоциональная щедрость, склонность к широте самопроявления и становится часто залогом обретения русскими людьми полноты жизни, «благоговения перед жизнью» (А. Швейцер) для преодоления мертвящей механистичности «официального» социума и ханжеской морали, убивающей естественные самопроявления человека.

За счет чего все же многим русским людям удается преодолеть собственную необузданную природу, двигаясь к верхнему «полюсу духовности» без потери традиционной для русского человека человечности и душевности?

Для ответа на этот вопрос имеет смысл обратиться к известной работе Д. С. Лихачева, A. M. Панченко «Смеховой мир» Древней Руси [24], в которой рассматривается феномен русского юродства. Расцвет данного феномена, как показали эти исследователи, приходится на XV – первую половину XVII столетия. В то же время вся история русской культуры, включая историю русской художественной литературы, развивается и далее под сильным воздействием юродствующего мировосприятия и мироощущения, в значительной мере определяя до настоящего времени русскую ментальность, проявляющуюся в различных сферах жизнедеятельности.

В чем состоит социально-культурная сущность русского юродства? В житиях древнерусских юродивых, оставшихся письменных текстах, отражающих их поведение и отношение к окружающему миру, отмечается такая особенность, как их «самопроизвольное безумие», которое далеко не всегда было проявлением психической болезни, а чаще добровольным подвигом на путях поиска «высшей истины». Юродивыми становились в том числе и некоторые исихасты, что свидетельствует об их особой духовной миссии.

Юродивые, как правило, демонстрировали свой уход из культуры, включая официальную церковную культуру. Но этот уход осуществлялся не для разрушения культуры, а для ее обновления, развития на основе подлинных религиозных ценностей. Пассивная часть юродства, как отмечают Д. С. Лихачев и A. M. Панченко, была направлена на аскетизм, самоуничижение, оскорбление и умервщление плоти в соответствии с некоторыми положениями Нового Завета. Активная часть была направлена на нравственное обличение пороков окружающего мира без учета общественных приличий («ругаться миру»). Эти две стороны (активная и пассивная) уравновешивают друг друга, своеобразно легитимизируя обличения юродивыми реальной социальной действительности. Юродивый собственными лишениями, самоистязаниями плоти получает право говорить любую правду, какой бы горькой она ни была.

Одной из предпосылок возникновения русского юродства авторы данной монографии называют старинную традицию античного кинизма в части отрицания общепринятой красоты во имя истины (вспомним Базарова из «Отцов и детей», призывающего своего приятеля Аркадия Кирсанова не говорить «красиво»). Юродивые создали собственную «эстетику безобразного» (без образов), чтобы за красивой оболочкой выявлять уродливые в нравственном отношении сущности, а также человеческие пороки.

Характерной одеждой юродивых являлись «нагота» и «изнанка» (вывороченные наизнанку тулупы, шапки и т. д.). Эта одежда символизировала их стремление говорить «голую правду», показывать «изнанку» внешне благопристойного мира. Подчеркнутая нагота, телесное обнажение юродивых также означали полное пренебрежение к плотскому миру во имя мира «невидимого», духовного. Соответственно, в этой наготе никто не видел непристойности и соблазна.