Андрей Скаржинский - Без лжи

• Название: Без лжи
• Автор: Андрей Скаржинский
• Жанр: Поэзия

Как и предыдущие книги Андрея Скаржинского: «Небесное окно», «Разлохмаченные вёсны», «Танго с трюмо», «Следы из снега», «Главное о старом», это сборник размышлений о нашей с вами повседневной жизни! Это поистине духовная поэзия талантливого писателя Андрея Скаржинского, настоящей, не выдуманной, а очень глубоко рассмотренной сути и смысла нашего бытия и существования на этой Земле Редактор журнала «Свет. Природа и Человек, XXI век», Член Союза писателей России Герман Арутюнов

---

«Глаголет древнее преданье…»

Глаголет древнее преданье,
Что жизнь скучна без состраданья,
Что Богом было нам дано,
Не нами в мир привнесено.

Из испытаний тяжкой доли,
Из пыток, жалости и боли,
И жизнь душою соткана,
И только Богом раз дана.

И милосердие без звука
Заходит к тем, кто терпит муки,
В глаза людские, в отчий дом,
Душа расскажет мне потом.

«Да нет, не я…»

Да нет, не я,
                 я – сам окручен
Глазами зла и слёзных рек.
Прощальным бьёт набатом человек
И надо мной мрачнеют тучи.

И из пустых десниц
                  ползёт змея,
Прощальные глаза глядят в глаза.
А за улыбкой грезится гроза
И, кажется, и это всё – не я…

И, кажется,
                  не я распят в конце,
В туннеле глаз. Змеёй свита вина.
И душу жжёт змеиная война
С трагедией улыбки на лице.

«Держит жгучая монета —…»

Держит жгучая монета —
Мир безликий, как во рту,
И горит, горит полсвета,
Здесь, как в неземном аду.

Здесь – подобья вездесущи,
Покаянье, как враньё…
Наизнанку смотрят души, —
Торжествует вороньё!

Дом престарелых

Сидят пенсионеры в клетке,
Сосут липучие таблетки.
Пора пернатым собираться,
Но крыльев нет, и не подняться…

По ветру хлюпая носами,
С мечтой о мачтах с парусами.
Всего осталось только малость —
Дожить хотя бы эту старость.

«Дом полнится во сне…»

Дом полнится во сне,
Где тишина напрасна,
Где ночь лежит на дне,
Где красота ужасна.

Живут в тебе слова,
Ты их таишь в опаске.
И тишина мертва
Без теплоты и ласки.

И по твоей вине
Душа, прикрывшись маской,
Не верит по весне
В любовь – и ждёт развязки.

Дыхание

Как тяжело до середины
Нести восторг, не веря в смерть.
И не сгорев до половины,
Звездой печальной пролететь.

И в небе, беспредельно синем,
Забыть все горести Земли,
Чтоб Вы, очнувшись утром зимним,
Моей душой дышать могли.

Единственная война

Замерзают ничейные души,
Чьё-то тело вцепилось в обрыв.
Пули в души вжились, вездесущи,
Чьи-то жизни с землёй породнив.

В серебре чудотворной иконы
Отражаются очи скорбя,
И на синем заоблачном фоне
Наши души летят сквозь себя.

«Жизнь – смерть моя!»

Жизнь – смерть моя!
И я ведь знал,
Что завтра не найду врага.
Его сегодня расстрелял,
А он воскрес! Смерть недолга!

Он – тень моя!
И тень я предал!
Но поздно говорить об этом,
Пылая сердцем и лицом,
Какая подлость быть поэтом,
Лицо рифмуя с подлецом!

«За дверным проёмом свет…»

За дверным проёмом свет.
Я купаюсь в свете бед.
Ужасаюсь в буднях лет
От того, что друга нет.

Нет друзей и нет оков
За печалью облаков,
За печатями замков
Нету срока – сороков…

Сад посажен, дом стоит,
В нём беда с ребёнком спит, —
Затоптала жизнь свой след
От врагов. Их тоже… нет.

«Заклеймите меня позором…»

Заклеймите меня позором,
Разнесите меня в пух и прах!
Распишитесь под злым приговором
Наяву и в безумных снах.

И всмотритесь в себя, вглядитесь
В напряженье чёрной крови.
В пустоте своих глаз очнитесь,
В голенищах мёртвой любви.

Славу бездны себе возьмите
На трубящих в ночи слонах!
Но в пустыне, во сне, где хотите, —
Расстреляйте ворованный страх!

Зеркала

Вновь зеркала туманятся слегка,
Жалея одиночество седое.
И улица для путников глуха,
Там время отражается чужое.

Тоска шагов. Безмолвье. Тишина.
И не спешат порывистые кони.
И музыка Бетховена слышна, —
Как сердце молодое на ладони.

Прощанье без прощенья в бездне зла,
И, как во сне, не попадая в стремя,
Швыряя годы – камни в зеркала,
Стучится задержавшееся время.

«И просто так, или на спор…»

И просто так, или на спор,
Среди снегов, домов из гор,
Проспектов хвойных елей
И улиц из ущелий.
Взрывая горные породы,
Просить прощенья у Природы.
Остаться целым, без остатка
Пропасть в крутых её распадках.
На крайней пропасти Земли
В снега все судьбы замести
И расклевать их воронам
На все четыре стороны.

Измена

Нет неба в пространстве
И света в заре.
И нет постоянства
На нашем дворе.

Нет Солнца на небе,
Темно на Луне.
И в брошенном доме
Нет света в окне.

«Каждую Божью неделю…»

Каждую Божью неделю
Светит звезда Орион.
Каждый – сжигает Землю
Звёздным огнём времён.

В каждой планете, как блюдце —
Небо подняв в облака,
Солнце взрывается Солнцем,
Каждое Солнце – река.

Небо горит и сияет,
Стынет звезда Орион,
Время моё сгорает.
Я – прозрачен, как сон.

Каждый – временный ветер
Над солнечною рекой.
Каждый – в незримом свете
Сам для себя – другой.

«Как водится, – победно…»

Как водится, – победно,
Построив две дороги,
Судьбе совсем не вредно
Подсчитывать итоги.

И снова безответно,
Как заказали Боги,
Живут совсем безбедно
Несчастья при дороге

А также постоянно
Толкутся постояльцы.
И, как всегда, туманно
Глядят на нас сквозь пальцы…

А мы глядим печально,
Задумавшись невольно,
Храня своё молчанье,
Как не было б нам больно

«Как странно…»

Как странно:
                  ноющею болью
Переполнять своё
                  пространство.
И в странном
                  диком постоянстве
Украдкой
                  думать о душе.

Как страшно!
                   Я – свой властелин!
Не дать бы
                   страху раздвоиться!
И не пристало
                    мне бояться
Ревущей бездны
                    и безлунья!

Во мне – миров
                     изъян зеркальный.
Я подымаюсь
                     в мыслях выше.
Мне делать нечего
                     над крышами —
Меня могло бы
                     и не быть?!

«Когда покинешь самолёт…»

Когда покинешь самолёт
Быть может, муза, как типаж
Возьмёт тебя на абордаж,
А, может быть, на борт.

Забудешь западный контроль
Домой направив свои стопы,
Как покоритель всей Европы
Сойдёшь по трапу как король.

Когда покинешь самолёт
И оттолкнёшься от границы,
И боль от критики проспится,
И хворь боярина уйдёт.

И в небе свечку не потушишь,
Хоть и полёт ты свой закончил,
И сердца звон ты не нарушишь,
И он звонит, как колокольчик.

С дороги в Божий небосвод
Перекрестишься от плеча,
Душа заплачет как свеча,
Когда покинешь самолёт.

«Когда, пронизанные сутью…»

Когда, пронизанные сутью,
Слова отточено правы,
Я вижу за людскою жутью
Далёкий проблеск синевы.

Поток заоблачный включаю,
Освобождаясь от оков,
И в звёздных тропиках летаю
В свободных снах своих стихов.

Кони

Летят степью лошади,
Сбежит следом прошлое.
И в небо попросится
Гороховый шут.

Поделит горошина
На зло и хорошее,
И всё, что возносится,
Весной назовут.

А кони над пропастью,
Над чёрною росстанью,
Летят и торопятся
Время вернуть.

«Кто скажет, что не трусоват…»

Кто скажет, что не трусоват,
За спину спрятав нервный взгляд?
Летают души в Божьем свете,
И вместе с ними я, – как ветер.

И было б на кого пенять?
Но сердца нет. И ночь опять:
Воры, пропойцы и придурки
В распятьях чёрных переулков.

И женщин нет, есть невесомость.
И в ней на дне зияет пропасть.
И поглощает не спеша
В крови невинная душа.

И справедливость мира – враки.
Не ищут разъярённой драки
В Земле, крутящейся на нервах,
Нет той любви, что будет первой…

«Кто сказал, что сперва было слово?»

Кто сказал, что сперва было слово?
Тишина в мире молчанья
Растворилась в мире безмолвья
И в темницах ночей мирозданья.

Но рождался поэт бестолково,
Но во мраке над бездной в тоске.
Но, ПОЭТ! И молчащее слово
Божьим словом кричало в строке.

«Кто-то сходится, а кто-то вслед помашет…»