Екатерина Риз - Остановите музыку

• Название: Остановите музыку
• Автор: Екатерина Риз
• Жанр: Современные любовные романы

Нина – профессиональная танцовщица – оказывается в ситуации, когда невозможно обеспечить себя и ребенка. В чужом городе она оказывается перед выбором: вернуться в родной город, так ничего и не добившись, или согласиться стать стриптизершей в закрытом мужском клубе. До какой степени отчаяния нужно дойти, чтобы сделать этот шаг? И что предстоит узнать об изнанке жизни, от которой так долго пыталась убежать?

---

– Соберись. Выйдешь, оттанцуешь и вернешься, – напутствовала ее Грета. – В зал не смотри, танцуй для себя. Пашку своего представь, – она усмехнулась, – как он слюной захлебывается. Или локти себе кусает. Поняла?

Нина бездумно кивнула.

– Хочешь, еще налью?

– Чтобы я в зал свалилась? Нет уж.

Грета усмехнулась.

– Ну, как знаешь.

Следующие десять минут были самыми ужасными в ее жизни. По крайней мере, Нина мысленно повторяла себе это раз за разом, крутясь под музыку у шеста, и, по совету Греты, не обращая взгляда к мужчинам в зале. Когда музыка кончилась и послышались чересчур бурные овации, она сочла это издевательством, потому что была уверена, что не справилась. У нее же тряслись ноги, дрожали поджилки, и она пару раз точно перепутала движения. Оказавшись за кулисами, без сил опустилась на ступеньку и закрыла глаза. Ее трясло, при этом сердце почти не билось, только в ушах музыка, музыка. Кто-то схватил ее за плечи и потряс, Нина даже глаз не открыла. Тошнота опять подступила, и в этот раз она не была уверена, что сдержит ее.

– Это просто бомба! – выдохнула Гретка, видимо, это она ее трясла. Отвернулась от Нины и назидательно проговорила: – Учитесь, а то только и умеете, что титьками трясти. Трясогузки.

Нина с трудом поднялась, за Грету ухватилась, и негромко, но веско проговорила:

– Я больше туда не пойду.

Грета успокаивающе похлопала ее по плечу.

– Не пойдешь, не пойдешь. Сегодня больше не пойдешь.

Нина хотела объяснить, что больше туда никогда не пойдет, потому что это было самое ужасное, что она когда-либо делала, но подоспел Витя, посмотрел на нее ликующе, выдал широкую улыбку, отчего еще больше стал похож на жабу, и по-отечески потрепал по щеке.

– Умница, доча. А ведь как долго отнекивалась. А вышла и сделала.

Грета оттолкнула его от Нины.

– Оставь ее, видишь, еле стоит?

– Налей ей выпить, – легко посоветовал он, и тут же прикрикнул на других девчонок. – Что встали? Вперед, на сцену. Липа, сними это уродство, что ты вырядилась? Деревня.

Домой ее отправили на машине с водителем, не из-за изменившегося положения, а потому что Нина стоять не могла. В гримерке Грета влила в нее еще добрых сто грамм коньяка, Нину от волнения и алкоголя развезло, и она, споткнувшись, едва не сломала каблук чужих туфель. А оказавшись дома, вспомнила, что Арина ночует у Зинаиды Тимофеевны, по случаю ее первой «ночной смены», и от жалости к себе и своему ребенку пьяно разревелась, размазывая ладонью по лицу макияж.

Себя было жалко. За себя было обидно и даже стыдно. Но проснувшись следующим утром с головной болью, поняла, что теперь с этим стыдом предстоит мириться и жить. Старалась вести себя, как обычно, улыбалась дочери, кормила ту завтраком, а Зинаиде Тимофеевне заплатила за прошедшую ночь столько, сколько раньше себе позволить бы не могла. А этим утром отдала ей эти деньги, отмахнувшись от любопытного взгляда, стараясь не думать, что теперь о ней будет думать пожилая женщина. Правда, может Зинаида Тимофеевна и подумала что-то не то, но это не помешало ей деньги взять и пообещать прийти к шести вечера. А Нина, пересчитав оставшиеся от аванса, выданного Жабой, деньги, взяла Аришу и отправилась с ней по магазинам, и с особым болезненным удовольствием купила дочке дорогущего плюшевого зайца, набор красок, на который раньше они только смотреть могли, и несколько альбомов. Словно, прощения просила у нее за свое падение.

– Больше я пить не буду, – заявила она Грете, когда вечером приехала в «Тюльпан». – Даже не предлагай.

Грета переодевалась к своему выходу, усмехнулась после слов Нины.

– Не зарекайся. Иногда так тошно после их сальных взглядов, что хоть вой.

– Не буду, – упрямо повторила Нина. – С вами сопьешься.

– С кем это, с вами? – Грета закинула ногу на туалетный столик, принялась подтягивать ажурный чулок.

– Здесь плохая аура, – со знанием дела заявила Рита. Она была достаточно флегматичной особой, ее интересовали мистические аспекты человеческой жизни, и как она совмещала это со стриптизом, Нина не понимала.

На замечание об ауре, Грета презрительно фыркнула.

– Какая, к чертям, аура? Полный зал мужиков. А вы все, все, – со значением добавила она, – прекратите стонать. Радуйтесь, что не в заштатном баре работаете. Здесь закрытый клуб, и мужики, которые вам сережки с брюликами покупают. Иногда. Старайтесь лучше, получите больше.

Она отошла в сторонку, а вернулась с коробкой, протянула ее Нине.

– Тебе, премия. – Грета усмехнулась. – Не люблю я обувью делиться.

Нина без особой радости коробку приняла, сняла крышку, достала туфлю красивого лилового цвета на десятисантиметровом каблуке.

– Зачем ты? Я бы сама купила.

– Витька сказал купить, я купила. – Усмехнулась. – Подойдут к твоему корсету. И не тяни время, – посоветовала она, – красся. Твой выход через полчаса.

– Я помню.

Девчонки быстро переоделись и упорхнули на сцену, исполнять совместный танец, а Нина, ненадолго оставшись одна, придвинулась ближе к зеркалу, и провела рукой по своему лицу. Она еще была не накрашена и казалась немного бледной, но через несколько минут лицо изменится, она превратится в женщину-вамп, которая и выйдет к шесту, перед множеством мужчин в зале, которые будут следить за ней взглядами, прицениваясь, и, наверное, обсуждать ее между собой. Об этом Нина старалась не думать. Решив, что вернется в «Тюльпан» и снова выйдет к шесту, она решила впредь относиться к этому, как к работе. Не зацикливаться, не переживать, и не мучиться угрызениями совести. Она делает свою работу, ту, которая у нее есть и которая ее кормит, и старается ее делать, как всегда хорошо. То, что происходит в зале, и кто как о ней думает, ее волновать не должно. Как заверил ее Витя на второй день: у нее получается, вот и надо продолжать в том же духе. Нужно просто танцевать, не задумываясь о том, что она

делает что-то постыдное.

Пока ей удавалось держать планку, она ставила себе номера по уровню значительно отличающиеся от других девочек, она старалась закрутить все так, чтобы не было нужды снимать с себя последнюю тряпку на глазах чужих людей. Гретка говорила, что когда она крутится у шеста, даже у нее дыхание в груди спирает, не то что у сидящих в зале мужиков. Нина ей верила, и надеялась, что и впредь будет также, ее мастерство – это единственное, что может удержать ее от окончательного падения. Пока интерес к ее персоне не угаснет, пока она будет зарабатывать для Вити достаточно денег, он будет идти ей на уступки. Значит, надо стараться.

Прежде чем выйти из гримерки, посмотрела на себя в зеркало. Если не обращать внимания на взволнованный взгляд, выглядит она эффектно и вызывающе. Под длинным атласным пиджаком лишь матового сиреневого оттенка шелковая комбинация, такого же цвета стринги и никакого бюстгальтера, для пикантности, дополняют костюм черные чулки в мелкую сеточку, а на ногах подарок Гретки. Про себя Нина удивлялась, как у нее получается выглядеть в этом наряде на сцене естественно и вести себя уверенно, наедине с собой то и дело хотелось пиджак запахнуть. Оказываясь на небольшой сцене с шестом посередине, ее спасал только свет софитов, он бил в глаза, и Нина старалась представить, что она одна, хотя бы до тех самых пор, пока не зазвучат первые аплодисменты и смелые выкрики. Но судя по реакции в зале, ее появления ждали, хотя у нее был только один выход за вечер. Другие девчонки часами крутились на сцене, а то и в импровизированных клетках, развлекая гостей.

– Сегодня аншлаг, – сообщил ей охранник в коридоре, подмигнув. Они теперь все ей подмигивали, как своей. Правда, с разговорами не приставали и с вольностями не лезли, хотя в «Тюльпане» это было не редкостью. Нина была уверена, что Витя запретил к ней руки тянуть, все еще спугнуть боялся. А когда перестанет бояться, что будет?

– Здорово, – без особого оптимизма отозвалась Нина, торопливо проходя мимо дюжего молодчика.

За кулисами, рядом с выходом, на колченогом стуле сидела Грета и разглядывала свою ногу, а заметив Нину, пожаловалась:

– Вот ведь, новые чулки поехали. Понаставят чертовщины всякой, ходишь спотыкаешься. – Прищурилась, глядя на Нину. – Переживаешь?

Та криво улыбнулась.

– Я всегда переживаю. Хотя, сегодня юбилей, десятый выход.

– Новый номер?

Нина кивнула.

– Так порви их всех. – Рассмеялась. – Хотя, им много и не надо, они всегда готовы.

Нина уже пожалела, что Грета ей перед выходом попалась. Поднялась по ступенькам, прислушиваясь к звукам музыки, откинула кулису и вышла на сцену. Сердце заколотилось, адреналин побежал по венам, свет бил в глаза, а на губах появилась соблазнительная улыбка. Нина каждый день ее репетировала перед зеркалом, как и свой танец. Зал был за стеной света, будто в тумане, и вроде бы замер, когда она появилась. Обманчивое впечатление, что никого нет или им все равно. А Нина откинула за спину волосы, по-кошачьи грациозно сделала несколько шагов, и когда музыка заставила сердце замереть, развернулась, и, прижавшись к шесту спиной, медленно съехала по нему вниз, зазывно провела рукой по своему бедру. Музыка была нетрадиционной для стриптиза, что еще больше завораживало. Нина знала каждую ноту, у нее все было расписано по секундам, каждое движение, и даже каждая пауза. Нога обхватила шест, сама она выгнулась, опустив руки, и атласный пиджак послушно сполз на пол, оставив ее в легкой комбинации. В зале послышался свист и выкрики ободрения, а Нина закружилась в танце, откинув голову и позволяя волосам растрепаться, и даже пальцы в них запустила, чего не делала на репетиции. Взбила волосы, и, продолжая импровизировать, сделала шаг к краю сцены и опустилась на колени, выгнувшись, как кошка. И только в тот момент, когда свет остался за спиной, поняла, какую ошибку совершила, оказалась лицом к лицу с мужчиной, что сидел за первым столиком. Да и всех остальных смогла рассмотреть. Зал, казалось, жил своей жизнью: посетители пили, развлекались и смеялись; кто-то напротив не отрывал взгляда от нее, танцующей; между столиками сновали официантки в коротенькой соблазнительной униформе, а у бара стоял Витя Жаба и внимательно наблюдал за ее танцем, на губах удовлетворенная ухмылка, видимо, она все делала правильно. Пришлось нацепить на лицо притворную улыбку, и убраться подальше от края сцены, за шест схватилась, как за спасательный круг, грациозно поднялась и снова закружилась вокруг него. Напоследок, вместо принятого у других девушек обнажения, приняла провокационную позу, наклонилась и пальчиком прочертила черту от лодыжки до внутренней поверхности бедра. Пальчик скрылся под подолом короткой комбинации, в зале послышались ободряющие выкрики, а Нина лукаво улыбнулась, и исчезла за шторой. Улыбка тут же стерлась, будто ее и не было, Нина выдохнула, стараясь избавиться от внутреннего перенапряжения, и аккуратно, покачиваясь на высоких каблуках, спустилась по ступенькам. Кто их, вообще, тут придумал сделать? Так и шею можно свернуть.