Народное творчество - Гэсэр

• Название: Гэсэр
• Автор: Народное творчество
• Издательство: Паблик на ЛитРесеd7995d76-b9e8-11e1-94f4-ec5b03fadd67
• Жанр: Мифы. Легенды. Эпос

Гэсэр – герой бурятского эпоса, небожитель, спустившийся на землю и превратившийся в человека, чтобы совершить подвиг добра. Он должен победить чудовище, угрожающее роду человеческому.

---

ЧАСТЬ 3

Царевна Урмай-Гохон

Лончака оседлал Соплячок,
Взял он ивовый свой лучок
И отправился в Хул-Монгол.
Вдруг почуял: трясется дол.
Он увидел Алтан-Шагая:
Тот измучился, в небо кидая
Молот весом в сорок пудов,
Он устал от этих трудов,
А не мог поймать его снова —
Мимо падал многопудовый!

Подъезжает к брату Нюсата,
Вопрошает старшего брата:
«То ли битвы ждешь ты большой,
То ли малый предвидится бой?»
Слышит слово Алтан-Шагая:
«Не предвидится битва большая,
Не готовлюсь и к малой войне.
Надо силу испробовать мне:
Говорят, у хана Сажгая
Есть Урмай-Гохон, дочь-красавица.
К ней-то я порешил отправиться».

Распростился Нюсата с братом,
Поскакал по увалам-скатам.
Запестрела долина другая —
Он увидел Мунгэн-Шагая,
И седок удивился наш:
Тот обхватывал северный кряж,
Поднимал и ставил на юг.
Южный кряж обхватывал вдруг,
Поднимал и на север ставил.
Дело делал иль душу забавил?

Подъезжает к нему Нюсата,
Вопрошает среднего брата:
«Силу пробуешь плеч мужских,
Силу множишь ли пальца большого?
Средний брат возглашает слово:
„Я не знаю, что мне пригодится,—
Мощь плеча или сила перста!
Есть у хана Сажгая девица,
Знаменита ее красота.
Я поеду к Урмай-Гохон,
Но проверить я должен сначала,
Впрямь ли мощью я наделен…“

Много, мало ли дней миновало,
Вот Нюсата-Нюргай с перевала
В третий дол спускается вскачь.
Там небесный глупец-силач
В поединке сошелся шумном
С исполином земным безумным.
Как покрепче соперники схватятся —
Опрокинут южную гору
И назад в смятенье попятятся!
Начинается тут сумятица,
И толкают они друг друга,
Валят черную гору юга —
На траву, на густые пески.
То сохатых у них натуга,
То бодаются, как быки!
Вопрошает, подъехав, Нюсата
У безумца и у глупца:
„Для того ль вы сошлись, два борца,
Чтобы все, что черно, уничтожить,
Или боретесь вы без конца,
Чтобы все, что бело, приумножить?“

– Убирайся-ка, тварь земная,
Прочь с дороги, молокосос!» —
Не ответили на вопрос
И прогнали, борьбу продолжая.

Дальше едет сопливый малец —
То дорогою ханской, торной,
То дорогой всеобщей, черной.
Издалёка белый дворец
Перед ним засверкал наконец.
Он сверкал, небес достигая,
Этот звездный чертог Сажгая.
Верхних окон несметно число,
Солнце их своим светом зажгло,
В нижних окнах отражена,
Золотилась, светилась луна.

До дворцовых доехал врат
И увидел седок: аргамаки
Возле коновязи стоят.
Он увидел за рядом ряд
Возвышаются богатыри,
Поражая видом-величьем,
Толстой шеей и горлом бычьим,
Похваляясь деяньями смелыми,
Похваляясь колчанами-стрелами,
Восхваляя луки могучие,
Что сработала Бухара,
И налучники наилучшие,
Что из золота-серебра!

Неприметный, – такого от века
Не считают за человека,—
Отовсюду толпой зажатый,
Затерялся в народе Нюсата.
Вышли вестники, возглашая
Три условия хана Сажгая:
Тот получит Урмай-Гохон,
Кто, отвагою вдохновлен,
Победит – простой или знатный
В состязании троекратно.
Первый спор: взметнуть до небес
Молот – сорок пудов его вес,—
Так, чтоб он на ладонь вернулся,
Но при этом земли не коснулся.

Победили из многих – шесть,
Им досталась первая честь:
То Алтан-Шагай сильноплечий,
То Мунгэн-Шагай, грозный в сече,
То небесный воин-глупец,
То безумный земной боец,
То гордынею упоенный,
Криводушный Хара-Зутан
И Нюсата, племянник нойона.

Приступили к второму спору,
И заахали все вокруг:
Поднимают на севере гору,
Переносят ее на юг,
Поднимают южную гору,
И на север ее переносят,—
На пути при этом не сбросят!
Криводушный Хара-Зутан
Первым выбыл из этого спора:
Ослабел от натуги скоро!
Победителей вышло пять,
А награду некому дать:
Тот, кто третий спор переспорит,
Кто соперников переборет,
В дом владыки вступит как зять!
Кто добьется славы борца?
Тяжело состязанье такое!
Охватило волненье сердца,
Что всегда пребывали в покое.

Вот выходит Алтан-Шагай,
Брата среднего вызывая,
Вот схватились, песок взрывая,
Шум раздался: Мунгэн-Шагая
Бросил наземь Алтан-Шагай.
Начинается схватка вторая,—
И приходит ей скоро конец:
Был небесный силач-глупец
Побежден земным сумасшедшим,
Для награды сюда пришедшим.
Вот выходит новый борец,
В третью схватку смело вступая:
Обхватил Нюсата-малец,
Бросил наземь Алтан-Шагая.

Время схватки четвертой пришло.
Попирая прах тяжело,
С мощной грудью, с широкой спиной —
Выступает безумец земной.
Хан Сажгай слова произносит:
«Кто борца – безумца земного
Одолеет и наземь бросит,
Станет мне вместо сына родного,
Зятем вступит в ханский дворец!»

Вышли двое: Нюсата-малец
И земной безумец борец,
То дерутся, как лоси рогатые,
То бодаются, как быки,
То как соколы реют пернатые,
То взмывают, как ястребки.
Им друг друга нравится мучить!
На верблюда обоих навьючить,—
Одинаковым будет их вес,
На коня посадить их вдвоем,
Перевеса ни в ком не найдем!

Верх берет над безумцем Нюсата,—
У врага, видно, сил маловато!
Бьется сердце, что серо-пестро,
Гнется маленькое ребро.
Как Нюсату назад оттолкнет,
Так на землю бессильно присядет,
Как потянет Нюсату вперед,—
Упадет, а с малым не сладит.
То, как войлок-кошма, свернется,
То, как старый потник, согнется,
То на травку ляжет, как тень,
То веревкой длинной завьется,
То растянется, как ремень!

Великан-безумец Нюсату
Хочет крепко схватить за кушак,
Не найдет местечка никак.
Хочет воин прижаться к скале —
Нет опоры ему на земле.
Крепче схватит – ему же хуже:
Нет возможности устоять,
А сожмет Нюсату потуже,—
Ослабев, отпустит опять.

Не слабеет Нюсата в боренье,
Не слабеет в тяжелой схватке.
Он безумца берет под колени,
Он безумца хватает за пятки,
Покрутив непомерного слева,
Он его о каждое древо
Ударяет в левой тайге,
А потом, покрутив его справа,
Силача безумного нрава
Он кидает к правой тайге.
Две тайги превратились в корчевья,
Повалились сухие деревья,
Подкосились сырые деревья,
Будто грозный лесоповал
Все растущее с прахом сравнял!
Гневом-яростью клокоча,
Малышок того силача
В три вогнал подпочвенных слоя, —
Где безумца бахвальство былое?
В прах глубокий ушел он глухо,
Лишь два пальца торчат и два уха!

Этим делом обеспокоены,
Прибежали ханские воины,
Кто с лопатою, кто с копьем,
Говоря: «Если станет зятем
Этот малый с умом-понятьем,
То помощника в нем найдем!»
Поднатужились сообща
Да и выкопали с трудом
Сумасшедшего силача.

А Нюсата за руку правую
Взял девицу Урмай-Гохон,
И к тому, кто владел державою,
Подошел и промолвил он:
«Трижды я победил в состязанье,—
Подтвердите свое указанье!»
Но Сажгай отвратил свой взор,—
Не был он расположен к Нюсате:
О таком ли мечтал он зяте!
Он четвертый придумал спор:
«Тот, чей конь прибежит всех быстрей,
Станет мужем дочки моей!»

Выступает, к скачкам готовый,
Ханский конь, тонконогий, соловый:
Воин хана у всех на виду
Вывел резвого на поводу,
А скакун – словно быстрый плясун:
Давит воина хана скакун!
Скаковые кони готовятся
Мчаться-гнаться во весь опор.
С десяти побегут они гор,
Побегут – и не остановятся!

Вот сокрылись они вдалеке,
И тогда, с расстоянья трех дней,
Соплячок на худом лончаке
Догоняет отборных коней.
Позади половина дороги,—
Показался Хара-Зутана
Черноцветный конь быстроногий,
И летят, его обгоняя,
Конь соловый хана Сажгая,
Сына ханского конь буро-пегий,—
Состязаются в быстром беге —
Ухо в ухо и в гриву грива.
Трех коней обгоняет Сопливый,—
Показался конь Асабая,
Властелина полночного края,—
Обладатель копыт стальных.
Закричал Соплячок, потрясая
Семь пределов нижних земных,
Заорал малышок, сотрясая
Восемь верхних небесных держав,
Лончака его топот и ржанье
Облака привели в содроганье,
Обогнал он коня Асабая,
Черной пылью его обдавая,
Раньше всех вернулся назад!

А нойоны шумят-галдят:
«Кто пришел ранье всех? Непонятно!»
Возвратились кони обратно,
Им навстречу нойоны-ханы:
«В состязании кто победил?
Конь соловый? Пегий? Буланый?»
И от всадников слышат слово:
«Оседлав лончака худого,
Позже всех поскакал Нюсата,
Раньше всех прискакал Нюсата,
Победил сопливый малец,—
В том поклясться мы можем свято!»
Если так, то делу конец,
Наградить пора смельчака!
И Нюсата к царевне повел
Худосочного лончака,
Он к Урмай-Гохон подошел,
Посмотрел на красавицу сбоку,
Приласкал ее левую щеку,
Поцелуем потом обжег
Щеку правую Соплячок.

Устыдилась Урмай-Гохон,
Что целует ее безобразник,
Ей противным сделался он,
Ей и праздник теперь не в праздник,
И задумала в сердце зло,
Ей дурное на ум пришло.
У красавицы из очей
Слезы в две потекли струи,
И, бобровыми рукавами
Утирая слезы свои,
Дочь-царевна с такими словами
Обращается к хану Сажгаю:
«Счастья я никогда не узнаю,
Если там, на земле чужой,
Я Сопливцу стану женой.
Я умру, – говорю заране,—
Коль отдашь меня этой дряни!»

Вверх посмотрит, горем объятая,—
Запоет, вниз посмотрит – заплачет.
Что же хан присудит-назначит?
Он условие ставит пятое:
«Драгоценный перстень девицы,
Ясноокой Урмай-Гохон,
Пусть наденут на луч денницы.
Будет зятем тот наречен,
Чья стрела, взлетев над землей,
Этот перстень пробьет золотой».

Все, чей палец большой могуч
И мощны широкие плечи,
Стали стрелы метать издалече,
Стали целиться в солнечный луч,
На который был перстень надет.
Но мешал им утренний свет,
В цель попасть им не удалось.
Натянув из ивы лучок,
Стал стрелу метать Соплячок, —
Прострелил он перстень насквозь!

Засияло лицо Нюсаты.
«Вот и спор я выиграл пятый!» —
Победитель сказал молодой.
Хан Сажгай на него с враждой
Посмотрел и весьма удивился:
На глазах Сопливый двоился!
То он юной сверкал красотой,
То своим поражал безобразьем,
То он падал, маленький, наземь,
То во весь исполинский рост
Он вставал, поднимаясь до звезд.

Хан Сажгай на него смотрит пристально:
Где же кривда его, где же истина?
То охватывал хана испуг,—
По спине его дрожь пробегала,
То в себя приходил он вдруг,
И, казалось, душа отдыхала.
В золотой он бьет барабан,
Северян собирает хан,
Он в серебряный бубен бьет,
Собирает южный народ.
С наступленьем светлого часа
На столах ставят горы мяса
И выносят напитков озера.
Пьют неспешно, едят нескоро.
Восемь дней пирование длится,
Девять дней страна веселится
И едва-едва отрезвляется:
Хорошо на свадьбе гуляется!

Вот и день наступил десятый,—
Хан услышал слово Нюсаты:
«Может лося берцовая кость
Уместиться в малом котле?
Чужеземец, хотя бы и гость,
На чужой уживется ль земле?
Возвращусь я в края родные,
К той воде, что испил впервые.
Вашу дочь снарядите в путь!»

Хан вздыхает, не возражает:
Обещания не вернуть!
Он царевну в путь снаряжает.
Он выводит коня на тропу,
Он коня со звездой на лбу
Драгоценным седлает седлом.
Он сверкающий серебром
Разрисованный дарит колчан,
Дарит стрелы желтые хан
И бухарский лук золотой…
Так Нюсата помчался домой
Со второй прекрасной женой,
С ясноокой Урмай-Гохон.
Был доволен Саргал-нойон,
И утешил сынок Сэнгэлэна
Этой радостью вожделенной.

Как Сопливец-Нюсата стал Абай-Гэсэром