Леонид Крупчанов - Н. В. Гоголь и Россия. Два века легенды

• Название: Н. В. Гоголь и Россия. Два века легенды
• Автор: Леонид Крупчанов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-4263-0006-4

Эта книга о жизни и творчестве великого русского писателя Н. В. Гоголя, подготовленная к 200-летию со дня его рождения, содержит анализ и обобщение с современных позиций всего созданного писателем более чем за 20 лет его деятельности. Кроме того, в работе приведены и прокомментированы основные труды отечественных литературоведов, посвященные Н. В. Гоголю. Таким образом, книга может быть полезна в качестве учебного пособия для студентов и специалистов-филологов, а также как интересное чтение для широкого круга массового читателя.

---

Стихотворение «В часы забав иль праздной скуки» (1830), напечатанное первоначально под названием «Стансы», Гоголь приводит без первого четверостишия как пример «разумного мужества» и христианского смирения Пушкина:

Но и тогда струны лукавой
Мгновенно звон я прерывал,
Когда твой голос величавый
Меня внезапно поражал,
Я лил потоки слёз нежданных,
И ранам совести моей
Твоих речей благоуханных
Отраден чистый был елей.
И ныне с высоты духовной
Мне руку простираешь ты
И силой кроткой и любовной
Смиряешь буйные мечты.
Твоим огнём душа палима
Отвергла прах земных сует,
И внемлет арфе серафима
В священном ужасе поэт.

Приводим опущенное Гоголем первое четверостишие:

В часы забав иль праздной скуки,
Бывало, лире я моей
Вверял изнеженные звуки
Безумства, лени и страстей.

Гоголю можно было бы спокойно привести эти стихи: они показывают, в каких условиях Пушкин не забывал о Боге, Но Гоголю хотелось подать Пушкина в «чистом» облике. Между тем, это стихотворение имеет свою историю, 26 мая 1828 года, в день своего рождения, Пушкин написал известное стихотворение:

«Дар напрасный, дар случайный,
Жизнь, зачем ты мне дана?
Иль зачем судьбою тайной
Ты на казнь осуждена?»

Полностью это стихотворение было напечатано в «Северных цветах» за 1830 год. Митрополит Филарет ответил на него переиначенными стихами Пушкина, начинающимися четверостишием:

Не напрасно, не случайно
Жизнь от Бога мне дана,
Не без воли Бога тайной
И на казнь осуждена.

Тогда же, в письме к Е. М. Хитрово в январе 1830 года Пушкин называет «большой удачей» эти «стихи христианина, русского епископа, в ответ на скептические куплеты». По просьбе Е. М. Хитрово Пушкиным и написано стихотворение «В часы забав иль праздной скуки». Оно адресовано хорошему знакомому Е. Хитрово и Пушкина – Филарету и не лишено юмора и того же «скептицизма», о котором говорится в письме Пушкина («священный ужас поэта», «потоки слез его» и т. п.). Но именно на это стихотворение Пушкина Гоголь рекомендует ссылаться критикам в «вопросе о его христианстве». Нет никакого смысла, говорит он, называть Пушкина, этого «наиумнейшего» человека, «вождя» поколения в неверии и отрицании христианства. Такая «односторонность» мышления хуже всякой лжи. Христианство придаёт сознанию человека многосторонность. Идею многосторонности Гоголь распространяет и на театральное искусство, главной задачей которого является не совершенствование балетных форм, а «живое представление высокого подвига человека», вызывающего у зрителя чувства и слёзы восторга.

4. А. С. Пушкин и Н. В. Гоголь в условиях русской цензуры

а. Цензура в русской литературе 1830-х годов

Хотя в 1830-х годах российская цензура получила сверху строгие указания, рядовые цензоры находились в сложном положении. Они не имели точного и ясного понятия о том, что же разрешается в конце концов издавать. Московский цензурный комитет запрещал даже медицинские справочники, предназначенные для наставления людей «простого звания». Так, например, 13 октября 1831 года была запрещена рукопись, предназначенная для «Дамского журнала» Шаликова «Краткое наставление как лечить крестьян простыми, дешевыми и безвредными средствами» под тем предлогом, что некоторые средства «не проверены»[16]. В начале 1834 года Московский цензурный комитет направил «Потерянный рай» и «Возвращенный рай» в духовную цензуру как «духовные книги». Министру просвещения пришлось разъяснять комитету, что «эти книги никогда не были относимы к сочинениям богословским». В том же году М. Каченовский отклонил рукопись известного А. А. Орлова «Союз трех братцев: «голода, холода и во всем недостатка». В своем сообщении Каченовский пишет: «Все сочинение, написанное для низшего класса людей, может иметь весьма неприятное впечатление в читателе, особенно при нынешней дороговизне»[17]. Комитет вынес постановлением относительно Орлова вообще: «Сочинения губернского секретаря Орлова, отличающиеся нелепостью своего содержания, не только не могут споспешествовать успехам словесности нашей, но по духу и направлению (!) оных могут еще иметь вредное влияние на нравы низшего класса людей, для коего большей частью они назначаются»; сочинения Орлова «показывают дух неблагонамеренный, о чем комитет и доводит до сведения высшего начальства»[18]. В сентябре 1832 года Комитет запретил рукопись попечителя тюрьмы Ф. Гааза «Об открытии в Москве попечительного комитета о тюрьмах» со следующей формулировкой: «Никакой чиновник не имеет права без дозволения начальства обнародовать дел и сведений, вверенных и известных ему»[19].

Иногда цензура вымарывала безобидные места, пропуская так называемые «опасные». Это случалось с переводами. С. Аксаков, будучи цензором, вынужден был обратить внимание «начальства» на подобные несообразности: он указал» что в драме Дюма «Наполеон» цензура вычеркнула места «самые не винные»[20]. (Переводы цензуровались непосредственно в министерстве. Л. К.). Среди цензоров были такие, которые чрезвычайно ретиво относились к своим обязанностям, запрещая буквально все и вся. К таким цензорам относился Лев Цветаев, запретивший драму В. Белинского «Дмитрий Калинин». Журналы заседаний Московского цензурного комитета на протяжении ряда лет заполнены его пространными «донесениями» по самым пустячным поводам. Он не допускал к печати вещи, уже в свое время опубликованные, а о политике не позволял и намекать. 25.02.1831 года, по представлению Цветаева Комитет изъял из «Московского телеграфа» статью «О государственном устройстве Соединенных штатов» под тем предлогом, что она – «не соответствует программе» журнала. А статья, по-видимому, была бы очень полезна для читателей, так как Комитет счел необходимым удержать ее при себе «для справок»[21]. С другой стороны, таким либеральным цензорам, как С. Аксаков, работать было очень трудно, В спорах с Цветаевым он неоднократно оставался один против всего комитета, спешившего согласиться с ретивым законником. Так было с трагедией «Аттила», которую Цветаев предложил запретить только потому, что изображенный в трагедии священник служит перед воинами по латыни»[22]. Но Аксаков не мог ничего изменить в порядках цензуры и вынужден был им подчиняться, хотя и поступал в трудных случаях более гуманно, чем другие.

Так, в январе 1832 года по представлению Аксакова Комитет сделал предупреждение типографии Станиславского за то, что она без разрешения стала выпускать журнал «Телескоп»[23]. Но такие цензоры, как Аксаков, не могли долго удержаться в комитете: от них скоро избавлялись. Зато Цветаев буквально процветал, забрав в свои руки весь Московский цензурный комитет. Журналы «Телескоп» и «Телеграф» находились под особым наблюдением цензуры и самого шефа жандармов Бенкендорфа. 16 марта 1834 года Бенкен орф указал попечителю Московского учебного округа, что в статье «Влияние Вальтер-Скотта на богатство, нравственность и счастье современного общества», помещенной в 18 № – «Телескопа» за 1833 год на с. 221–225 «содержатся мысли, могущие произвести невыгодное на читателей впечатление. В сем журнале нередко бывают выходки против высшего дворянства, которое иронически называется аристократами, аристократической ветошью и пр.». «Неприлична виньетка… на заглавном листке I книжки “Телескопа” на текущий год». Московскому цензурному комитету предложено «обращать особенное, строжайшее внимание на статьи журналов «Телескоп» и «Телеграф»»; «профессору Надеждину объявить, чтобы он строго соблюдал данное ему им (Бенкендорфом – Л. К.) лично наставление». Виньетку предложено немедленно заменить[24]. «Телескоп» здесь ставится Бенкендорфом по его «опасности» на первое место хотя и «Московский телеграф» не оказался забытым. Еще в 1831 году Московский цензурный комитет в своем постановлении от 10 августа записал: «Дабы журнал «Московский телеграф» на предбудущее время ограничивался одною только литературою, по той причине, что неоднократно в оном помещались такие статьи, которые не совсем одобряемы высшим начальством и что издатель оного, купец Николай Полевой не пользуется совершенною доверенностью правительства»[25]. При таком положении вещей Полевой не мог больше держаться, как ни пытался он изменить тон. В 1834 году на 5-й книжке «Московский телеграф» был прекращен по распоряжению правительства. Формальным поводом к запрещению послужила рецензия на драму Кукольника «Рука всевышнего отечество спасла».