Зоя Выхристюк - Женский взгляд на мужской характер

• Название: Женский взгляд на мужской характер
• Автор: Зоя Выхристюк
• Жанр: Публицистика

Книга от создателя журнала «Мужской характер» рассказывает о неслучайной случайности его возникновения. Герои журнала – интересные собеседники, имеющие разные мировоззрения, политические взгляды, религиозную принадлежность, социальный статус. Всех объединяет одно – желание мирного гармоничного будущего своим детям. И понимание сложности времени, в котором мы живем. Автор обладает достаточной самоиронией, что без труда прочитывается в закадровых историях вокруг опубликованных в журнале интервью.

---

С Евгением Павловичем Велиховым ситуация была аналогичной, но еще более драматичной для меня и моего самолюбия. Судите сами. Велихов стал секретарем Общественной палаты РФ. Я знала, что с Каньшиным они дружны. Вот бы здорово для журнала заполучить интервью с ним! Скачок, рывок в круг узнаваемых личностей! Эксклюзивное интервью региональному и в Москве уж точно не шибко известному изданию! Прошу Каньшина, а он мне в ответ, что не может этого сделать: Евгений Павлович стал очень востребован, пресса его уже замучила, надо подождать. Жду. А тут случается пятидесятилетний юбилей Александра Николаевича. Надо отдать должное, что провел он его на своем, каньшинском уровне. Незадолго до этого события он привез опять очень интересную делегацию на свою малую родину, в Марьинскую. Была встреча с воспитанниками воскресной школы, вместе сажали деревья. В составе делегации были Андрис Лиепа, Ирина Купченко, Василий Лановой, Анатолий Дьяков, мои любимые маршалы и генералы из «Мегапира». Опять цветы на могилу маме Александра Николаевича. А потом в штабной палатке прямо на берегу реки детства Малке, рядом с обелиском советским воинам, погибшим в кровопролитных боях на этой земле, который еще Мария Федоровна заложила со своими учениками, товарищеский обед. Параллельно съемочная группа сделала сюжет для фильма о будущем юбиляре, который опять-таки получился как благодарность маме, земле, людям, с которыми судьба его свела в жизни.

Этот фильм был показан на юбилейном торжестве, которое Александр Николаевич провел во дворце для приемов на берегу уже Москва-реки с участием четырехсот гостей – префекты, вице-губернаторы, депутаты, сенаторы, генералы, маршалы, заслуженные-перезаслуженные… Все были. Но Каньшин собрал еще и всех своих друзей, с которыми в разные годы служил в армии, одноклассников и однокурсников по училищу и академии, даже свою учительницу не забыл! Более ста человекам он оплатил проезд и проживание в Москве. Не все из присутствовавших стали финансово успешны, не все нашли себя в условиях новой России. Я видела людей, которые обнимались, радуясь встрече через четверть века. И все шикарно – угощенье, программа. Вел это торжество Андрис Лиепа, открывала танцем Илзе Лиепа, пели Тамара Гвердцители, Дмитрий Маликов, ансамбль «Самоцветы», хор Турецкого, романсы дарила Екатерина Жемчужная, стихи читал Василий Лановой.

Впервые именно там я оценила эстетику и наслаждение заедать шампанское фруктами в жидком шоколаде, белом или темном. Было очень душевно, статусно, значимо, словом, такие события случаются в моей жизни не часто. Но я же еще надеялась «поохотиться», как я это называю. Конечно, меня интересовал Велихов. Но, досада, все уже расселись по местам, а он не появился! Видно, в отъезде. За столом рядом со мной однокурсник Каньшина по училищу Александр Ткаченко, мы с ним уже раньше познакомились и подружились на мегапировских мероприятиях. Кстати, он рассказал интересную деталь, которая очень характеризует Александра Николаевича, – он помнит добро. Ткаченко после училища служил в Венгрии и, приехав в отпуск, привез Каньшину в подарок настоящие фирменные джинсы. Первые в его жизни! Предполагаю, что именно этот подарок как-то материально невыразимо скрепляет их дружбу, которой уже не один десяток лет.

Торжество началось, первые тосты уже подняты. И вдруг я вижу Евгения Павловича Велихова! Какая удача! Он пожал одному руку, кивнул другому и отправился к своему столику. А сидел он, как потом я имела возможность заметить, с бывшей главой правительства Украины, супругами Язовыми, генерал-полковником Моисеевым и еще какими-то немаленькими людьми. Мозг взорвался: «Велихова надо брать!» До сих пор поражаюсь своему нахальству и испытываю чувство неловкости за все воспоследовавшее. Объявляют белый танец, я подхожу к Евгению Павловичу, вся дрожа, как осиновый лист. Вижу только цель, отбросив в сторону мелочи. Приглашаю на танец. Боковым зрением отмечаю, что моя выходка соседям по столу не понравилась. Евгений Павлович от неожиданности да и как воспитанный человек приглашение принимает. Минутная неловкость, а потом я честно говорю, что пригласила его из корыстных побуждений, представляюсь, прошу об интервью, обозначая, что буду всего пару дней в Москве, прошу дать контакт. Танец на середине прерывается. Велихов по карманам ищет и не находит свою визитку, на чужой пишет телефон, по которому мне надо позвонить. Все это происходит уже у его столика, что не прибавляет мне симпатий со стороны его соседей. Приходится все это проглотить. Но если бы только это! Я ведь видела Велихова одного, перемещающегося при входе от столика к столику. Мне и в голову не могло прийти, что он здесь не один. А он был с супругой! Я даже не догадалась спросить у нее разрешения пригласить ее мужа на танец! Словом, каньшинский юбилей кроме удовольствия добавил стресса.

А стресс начался еще в Пятигорске, где на «совете в Филях» с подружками обсуждалось, в чем мне ехать, что дарить при в целом скромных ресурсах. «Дарить картину», – был вердикт. Никогда невозможно понять стоимость подарка, особенно, если это живопись пусть и неизвестного, но хорошего провинциального художника. По наряду совет дала Лялька, дочь моей подруги и крестной, – маленькое черное платье из гипюра с ниткой искусственного (издалека не видно, пойдет) жемчуга, маленькая раритетная сумочка – антиквариат ручной работы – из коллекции ее же мамы. (Так уж получилось, моего сына, меня и моего мужа крестили одновременно, и наша крестная, моя ближайшая подруга Ирча, стала нашей общей мамой). И полный порядок! После марафета на голове в салоне «Славянки» я соответствовала случаю. Поняла это по взглядам женщин, за что, как это нередко бывает, и поплатилась дикой головной болью во время всего торжества.

Через день я сидела в приемной небольшого коттеджа в Курчатовском центре, где Евгений Павлович общался с прессой. Передо мной был коллега из журнала «Америка», после меня – съемочная группа «Вестей», время моего общения обозначили в 20 минут, как, впрочем, и другим. Начала с извинений. Евгений Павлович снисходительно и великодушно поулыбался. А потом пошли по моим вопросам. У меня их было много, но время жизни больших людей расписано по минутам. А мне и так была оказана честь исключительно благодаря тому, что оказалась в числе избранных на каньшинском юбилее. На этот счет у меня иллюзий нет.

– Евгений Павлович, скажите, пожалуйста, ваши звания и титулы – это как бы общественный сертификат, выданный за качество Личности? И насколько уровень ваших достижений и возможностей отражает влияние мудрых и просветленных людей, с которыми вам довелось встретиться в жизни?

– Как часто бывает в России, воспитывала меня бабушка, потому что мать умерла еще до вой ны, а отец скончался в 1952 году. Бабушка была человеком с очень серьезным характером и воспитывала меня в духе правды. Так что, с одной стороны, жизнь от этого казалась легче, потому что я всегда верил в правду: для меня не существовало никаких, так сказать, глобальных разочарований или непонятных коллизий. С самого начала я оценивал их так же, как оцениваю и сегодня, в том числе Октябрьскую революцию и все связанные с ней последствия для страны.

С другой стороны, это приводило к тому, что у меня довольно рано в детстве проявились определенные сложности, когда, например, в школьные годы мне приходилось вечером вспоминать о том, кому и что я сказал и чем это обернется для меня и семьи. То есть появилась резкая граница между моими практическими действиями и моей внутренней жизнью.

– А не продолжается ли такой конфликт между внешней и внутренней жизнью и сейчас, в вашем взрослом периоде?

– Нет, сейчас он окончился. И не только у меня, но, по-моему, и в обществе.

– И как давно вы позволили себе быть таким, какой вы есть, и говорить то, что считаете необходимым и возможным?

– Ну говорить то, что считаю нужным, я начал давно, хотя на дворе стояла эпоха, когда, повторюсь, каждый вечер приходилось анализировать все сказанное за день, потому что это могло окончиться весьма плачевно. Была такая жизнь, как бы теперь сказали, с двойными стандартами, что, конечно же, оказывало на личность определенное воздействие. Впрочем, если сравнивать свои воспоминания с воспоминаниями тех, кто долгое время верил в романтику коммунизма, а потом, осудив Сталина, поднимал знамя Ленина, пока наконец не разочаровался во всем и пришел к правильному пониманию жизни, то я таких мучений не испытывал. С самого начала, впитав в себя бабушкин дух правды, я крепко стоял на четких позициях, и они у меня до сегодняшнего дня те же. Поэтому подобного кризиса у меня не возникало, но сама ситуация обостряла так называемое раздвоение личности, потому что, произнося определенные слова и вступая в определенную организацию, в том числе в партию, я ведь по-человечески действовал явно аморально. Но, признаюсь, воспринимал это осознанно.