Ноэми Норд - Власть Зверобога. Выживание

• Название: Власть Зверобога. Выживание
• Автор: Ноэми Норд
• Жанр: Научная Фантастика

«Оцинвалы связаны древним заветом с ритуалом поклонения подземному Зверобогу. Он повелевает не знать ни жалости, ни чести. Жрецы добивают раненых врагов, а молодых и здоровых уводят в темноту подземелий. О том, что творится в глубинах земли, можно только догадываться». В романе описываются события 30-тысячелетней давности. Это одна из самых загадочных эпох великого переселения, когда взорам героев открывались тайны легендарных цивилизаций.

---

– Пернатый Змей услышал слово Несокрушимого! Оно порука благочестию! Да исполнится обещанное! Да насытится месть богов!

Жрец ударил нарисованным на колене глазом в бубен, потом вскинул руки вверх и во все горло завопил:

– Слушайте, люди! Вот что явилось Старшему жрецу в священном тумане! Вот что необходимо для почитания бессмертных! Искупление!

Он закатил глаза под лоб, белки сверкнули, как вареные яйца. Руки и ноги начали мелко дрожать, голова свесилась на грудь. Он зажужжал, потом воздел руки вверх, глаза его метались из угла в угол, словно давили мух на потолке, уши ловили невесомый звон.

Он что-то разглядел в верхнем углу и начал осторожно подкрадываться к добыче.

Со стороны казалось, что дикий взгляд жреца наткнулся на конец запутанного клубка, пальцы шевельнулись, он потянул за нить, она не поддалась, и вдруг невидимый груз из гнилого мешка, обрушился, намертво пригвоздив танцора к земле.

Распластавшись на полу, жрец прорычал утробным голосом сквозь шорохи земли:

– Три всадника на единорогах!

Толпа, набившаяся в дом, вздрогнула и замерла, в глазах женщин застыл ужас. Жрец завыл, как ночной койот:

– Три всадника на единорогах прислали наказ!

Я снова попыталась улизнуть из страшного места. Но Крученая Губа с Ухом Пса успели схватить за плечи и повалили на колени перед бесноватым жрецом, дико вращающим глазами:

– Выбор сделан! Бог дождя указал перстом на деву нашего племени. На самую стройную и нежную плотью…

– О-о-о! – застонали воины.

– Она одна усмирит гнев богов, – указательный палец жреца едва не пронзил мой лоб. – Ее кровью наполним чашу греха, пусть возрадуется Кетсаткоатль и пошлет нам светлых дождей.

По щекам женщин потекли слезы.

В глазах Крученой Губы я заметила дикую радость. Тварь… Это она выследила нас с Храбрым Лисом у святилища, это она, ревнивица, предательница, убийца, привела Ухо Пса к месту наших свиданий.

Жабий жрец бил в бубен и выл в потолок:

– Плачьте, женщины, плачьте! Ваша сестра усмирит гнев богов. Мы долго скрывали красоту этой девы. Но чары созревшей лилии заметил Кецалькоатль у водоема слез…

– Ойух! – закричали воины.

Жрец снова ударил жезлом о пол:

– Так сказал мне Пернатый Змей: «Восполни поруганный источник слезами, которые чище росы на весенних цветах, иначе твой род погибнет».

– Ойух-ойух! Иначе род погибнет! – повторили мужчины, топая ногами.

Ритм барабанов стал тяжелым, как дыхание борца, накурившегося маккао.

– Немало слез должна пролить преступная дева, чтобы разрушить каменную гордость господина, – с этими словами жрец ударил бубном по лбу, а потом прошелся им по преклоненным головам воинов.

– Ойух! Ойух! – кричали они, словно жрец благословлял на войну.

– Да свершится! – жрец вытащил из мешка большую жабу и вместе с ней принялся скакать по кругу, подпрыгивая чуть не до потолка.

– Ийуйя! – гудело племя, поднимая руки к летящему жрецу.

Дом Побед превратился в желудок, изрыгающий в небо утробные крики, плач и проклятия. Меня схватили за руки, и, не позволяя вздохнуть, бросили в ноги отца. Сквозь бой тамтамов и завывание жрецов я прокричала:

– Взгляду Несокрушимого подчинилась арена Вождя-всех-Вождей! Воины повинуются только тебе, отец. Ты не отдашь меня жрецам!

Он ответил:

– Дочь моя, мы гордились твоей красотой в жизни, да возгордимся же кончиной. Помни: всем умирать… Но не каждый погибнет так, чтоб навеки остаться в сердцах людей. Каждый стон, вырванный из груди мастерством палача, мы сохраним в летописи нашего рода.

Над моим ухом с приторной ухмылкой заворковала Крученая Губа:

– Будет больно. Очень. Но не плачь, Синевласая. Порадуйся, что войдешь в обитель сладострастного бога в столь юном возрасте.

– Подожди, узнаешь, что я сделаю с тобой, когда позабудется эта история.

– Эта история не позабудется никогда, – шепнула Крученая Губа, приблизив к уху распаренное, как кукурузная лепешка, лицо. – Попроси у бога красивых и здоровых детей для несчастных подруг, жена Пернатого Змея. В твоих глазах я вижу страх. Ужас вывернул душу, как шкурку мертвой капибары.

– Я видела его кости на дне Святой Чистоты.

– Ты видела кости гигантской жабы, а не бога. Бог жив. И мы любим его. Любовь к нему – наша судьба. Разве не так? Кто думает по-другому? – закричала Крученая Губа, окидывая прищуренным взглядом притихших подруг. – Кто осмелится сказать, что бог умер? Расскажите преступнице, как вы любите его.

Женщины испуганно переглянулись и вдруг заговорили разом, стараясь друг друга перекричать.

– Пернатый Змей велик!

– Он сияет морской волной!

– Свист его топора нежен, волшебен!

– Кецалькоатль – владыка снов!

– Он превращает слезы в ослепительный оникс!

– Он в пламени самоцветов купает тела избранниц!

Так вопили чванливые подруги, подлые завистницы и ревнивицы. Я хорошо знала, почему они спешат спровадить меня к мертвым богам. И уж тем более Крученая Губа, тайно влюбленная в Храброго Лиса. Соперница давно мечтает сплясать на моих костях танец осемененной куропатки.

– Ты поняла, что мы любим нашего бога? Он нужен нам. Да, милая, на скале Виноватых Женщин тебе не понравится. Ты пожалеешь, что родилась. Об этом специально попрошу отца.

А жрец продолжал:

– Прольется океан крови, и гейзеры возликуют, целуя небо, а струи талых звезд хлынут обильной грозой! Ручьи наполнятся прохладой, когда руки палача закроют мертвые глазницы преступницы на скале Виноватых Женщин.

Его помощники связали мне руки за спиной и бросили в ноги Несокрушимого. Тамтамы умолкли. Мне позволили говорить:

– Отец, неужели в твоем сердце нет жалости к дочери, не познавшей первой брачной ночи?

Несокрушимый отвернулся от меня:

– Мы скрываем созревших дев от выбора богов. Ты сама виновата, что великолепие твоего совершеннолетия заметили жрецы.

– Лейтесь слезы дождями и реками кровь! – снова завыл старший жрец, кружась с жабой на голове.

– Мама, что же ты молчишь?!

Мать издали ободряюще кивнула. Или мне показалось? Неужели все предали меня? А жрец со свитой уже направился в мою сторону. На вытянутых руках он держал жабу. Чтобы она не убежала, он ее надул дымом. Жаба тяжело дышала и смотрела в мои глаза. Я знала, что сейчас жрец разорвет жертву и замажет мое лицо кровью. И тогда я стану для соплеменников ничуть не ценнее какой-нибудь лягушки.

Тут Храбрый Лис с топором в руке выскочил из толпы и прикрыл меня собой.

– Стойте! Злой навет невыносимее жажды. Я не отдам невесту! – заявил он, отсекая резкими взмахами топора любую попытку жрецов подступиться ко мне.

Жрец подал знак глазами, и на юношу бросились воины. Схватка не состоялась. Храброму Лису в одно мгновение вывернули руки, отобрали оружие, напинали по ребрам, а потом связали и бросили у входа, как поверженного каймана.

– Этот воин тоже там был, – Ухо Пса заглянул в лицо юноши. – Да, он тоже там был, но не остановил надругательство над святыней. Более того, он прелюбодействовал. Причем в неподобающем месте.

Старший жрец хищно разглядывал тело связанного воина, который извивался в путах и рычал:

– Не смей, жрец, прикасаться к невесте! Я вызываю тебя на скалу состязаний!

– Отныне ты, Храбрый Лис, – никто. Преступник потерял привилегии воина. Ты не сможешь вызвать на состязание даже бобра, – прошептал Старший жрец вполголоса. – Разве твоя грязная плоть не коснулась хотя бы капли Святой Чистоты? Разве ты не должен был остановить неразумную деву? Почему бы тебе не пойти по дороге мертвых вместе с ней? Ты сделал ее женой не по заветам предков.

– Я не тронул пояса невинности!

– Вас видели!

– Синевласая Лань так же чиста, как святой источник!

И тут, наконец, вмешалась мать:

– Слава Кетсаткоатлю! Мы все услышали, что сказал милый юноша. Нет причин не доверять двоим, поверив одному. О, непоруганная святыня! Наши дети не виноваты! Они сама Святая Чистота! – воскликнула она, пристально глядя в глаза жреца.

Жрец не смог выдержать ее взгляда. Он уставился на жабу, которая уже испустила дух. Стало очень тихо. Жена вождя была единственной женщиной в племени, которой дозволялось встревать в спор мужчин.

– Если юноша не воспользовался и не нарушил табу, то источник девственно чист. К тому же, по нашим законам жених может искупить вину избранницы, – продолжила она, обводя ряды воинов нежным взглядом. – Народ чтит законы предков. Они гласят, что лучший воин, победитель победителя получит любую деву на выбор. Дайте Храброму Лису шанс стать героем.

– О, мудрая, она спасла свое дитя, – прослезились женщины.

Вздох облегчения пронесся по толпе, воины закричали:

– Жабий жрец, закрывай праздник!

– Нет, – прошипел жрец. – Поздно. Дева принадлежит Кецалькоатлю. Это закон. Она избранница. Ни один юноша не сможет забрать добычу бога.