Андрей Таркинский - Путь гангстера. Кто не рискует, тот не побеждает

• Название: Путь гангстера. Кто не рискует, тот не побеждает
• Автор: Андрей Таркинский
• Жанр: Историческая проза

1924 год. Америка. Расцвет сухого закона и организованной преступности. Гангстеров начинают по-настоящему бояться, а кто-то их даже презирает. Однако что движет этими людьми? Всегда ли целью преступника являются деньги? Каждый гангстер должен быть готов к последствиям. А они не всегда оказываются приятными. Способен ли преступник встретиться с ними лицом к лицу, будь он простым бандитом, членом банды или же рядовым мафиозной семьи? Порой статусы стираются, и приходится рассчитывать лишь на себя.

---

– Да пошёл нахрен этот Шульц, – зло сказал Джон и полез в карман за сигаретой. – Богатый сукин сын, а платит гроши. Я думал, что я просто мелкая сошка в его глазах, так нет ведь, этот ублюдок всем своим людям почти ничего не платит. Нет уж, с меня хватит. Я больше получал, когда проституток развозил.

Француз, наконец, достал пачку лёгких сигарет, вытащил одну и уже хотел было закурить, но вдруг резко себя остановил.

– Ах да, здесь же нельзя, – сказал он, но Лекс успокаивающе поднял руку.

– Уже можно. Новые хозяева, новые порядки. Дай-ка мне тоже.

Джон протянул пачку бармену, достал спички, чиркнул одной из них и в следующую секунду оба уже вовсю выпускали изо рта дым.

– Как ты такое дерьмо куришь? – поморщившись, спросил Лекс, не прекращая дымить сигаретой.

– Пошёл ты, – ответил Джон. Никто не мог оставить без внимания то, что он курит женские сигареты, но он давно привык к колкостям по этому поводу. – Скажи лучше, с каких это пор здесь всем заправляют трилистники?

Несколько ирландцев вновь недовольно покосились на француза. Все они, в целом, нейтрально реагировали на своё прозвище, благо оно не было обидным. Однако интонация, с которой Джон это сказал, ирландцам пришлась не по вкусу.

– В курсе недавних разборок между ирландцами и макаронниками? – спросил Лекс, намеренно не называя новых владельцев бара по прозвищу.

– Вскользь, – проговорил Джон, краем глаза наблюдая за ирландцами. – Вроде как итальяшки отбили у ирландцев порт, а те в отместку убили двоих людей из того порта, потом пошло-поехало.

– Ну, почти. Итальянцы взяли плату за использование порта, а ирландцы послали их нахрен и с помощью стволов вернули товар, который итальянцы отобрали…, – Лекс на мгновение замялся. – Вроде это был ящик бухла.

– А, ну если за бухло, тогда ладно, – понимающе кивнул Джон. – Ящик бухла сейчас на вес золота. Только ты так и не сказал, с какой радости здесь теперь ирландцы хозяйничают?

– Макаронники разгромили ирландский бар с очень оригинальным названием – «Ирландия», – хмыкнул Лекс в ответ. – А ирландцы в ответ с боем взяли этот бар.

– Если с боем, то почему следов не видно?

– Большую часть замаскировали, поломанную мебель заменили буквально через пару дней.

– А название-то почему оставили?

– Да хрен его знает, это уже не ко мне вопрос.

Как только Лекс закончил говорить, дверь бара открылась, и внутрь вошли три человека. Один отправился куда-то в дальний угол, видимо, к знакомым, остальные двое шли прямиком к барной стойке. Джона это почему-то немного встревожило, однако вида он не подал. Только смерил каждого из подошедших вопрошающим взглядом.

– Виски налей, – вместо приветствия бросил один из ирландцев. На вид он был старше второго. Носил он кожаную куртку поверх чёрной рубашки, тёмные брюки и туфли. Если бы его прямолинейный взгляд был направлен на Джона, то француз почувствовал бы себя не очень уютно. Он явно был чем-то недоволен, а в такие моменты людей лучше не тревожить. А вот Лекс абсолютно не боялся его взгляда, даже глазом не моргнул.

– И тебе доброго утра, Теренс, – спокойно ответил бармен, доставая стакан.

– Моё почтение, – вставил словцо Джон. Он решил, что тоже имеет право участвовать в разговоре.

Теренс повернул голову в его направлении и мельком осмотрел с головы до ног. Что-то сразу не понравилось ему в облике француза. Джон это понял по взгляду, который стал ещё более недовольным. К тому же, во взгляде ирландца прослеживалось что-то вроде отвращения, что в свою очередь не понравилось французу.

– Мы не знакомы, так ведь? – спросил ирландец.

– Теренс, это Джон Фонтейн, мой добрый знакомый и, не побоюсь этого слова, друг, – ответил за француза Лекс. – Джонни, это Теренс Смит – новый владелец этого бара. А рядом с ним – Рэй О’Коналл, вновь прибывший в банду Бена Даумана.

– Очень приятно, господа, – сказал Джон нарочито вежливым голосом. Ухмылка не сходила с его лица на протяжении всего разговора.

Неожиданно для себя он встретился глазами с Рэем.

– Джон, значит, – удивлённо произнёс О’Коналл.

– А что не так? – вскинул брови в ответ француз.

– Это ведь ненастоящее имя, – Рэй не спрашивал, а утверждал. – У тебя чересчур сильный акцент для коренного жителя Америки, а я сомневаюсь, что во Франции распространены английские имена.

Джон отсалютовал Рэю кружкой и допил остатки пива. Ирландец был прав, Фонтейн действительно являлся эмигрантом из Парижа. Несмотря на то, что переехал он сюда в раннем возрасте, английский так и не стал ему родным языком. Неправильные ударения и картавость навсегда поселились в английской речи Джона. Надо признать, что он даже не пытался говорить правильно.

– Да, во Франции меня звали по-другому, – подтвердил Фонтейн слова Рэя. – Но то имя мне не нравилось, поэтому оно осталось там, в Европе. А тут – новая страна, новый дом… и новое имя.

– Понимаю, – кивнул О’Коналл.

В отличие от напарника, или кем они друг другу являлись, Рэй производил более приятное впечатление. По крайней мере, даже если ему, как и Смиту, что-то не понравилось в Фонтейне, он это мастерски скрывал. Сам О’Коналл был явно младше Теренса, сомнений в том не было. Во взгляде Рэя прямолинейности не было и в помине, скорее разведывательный интерес, за что Джон отдал ему должное. И самое важное, что для себя отметил француз, это был первый ирландец, который не испепелял его взглядом.

Вообще Джон не любил ирландцев. Как народ они были очень даже дружелюбные, но как преступная группировка, или, как они любили говорить, «банда», ирландцы француза сильно раздражали. Всё дело было в том, что «трилистники», как их любил называть про себя Джон, не желали признавать того, что они сильно уступают итальянцам. Фонтейн для себя давно отметил, что гораздо выгоднее работать либо с итальянцами, которые почти захватили Нью-Йорк, либо же наняться в банду, которая как минимум не мешает итальянцам. Ирландцы никоим образом не подходили под вторую категорию. К началу двадцатых годов Джон уже успел заработать некоторую репутацию надёжного человека, а также познакомился с Лексом. Тогда он ещё не был барменом и работал на дона семьи Бользано. С помощью Лекса Джон обзавёлся некоторыми полезными связями, которые никоим образом не пересекались с ирландцами. Надо признать, те в долгу не остались. Многие ирландцы начали презрительно смотреть на Фонтейна, и что-то ему подсказывало, что рано или поздно эти взгляды сменятся на кое-что посерьёзнее. Однако это ощущение пропало со временем.

– От макаронников что-нибудь слышно? – спросил Теренс, опрокидывая в себя стакан виски.

– Даже если бы я что-то слышал, ты всерьёз думаешь, что я бы тебе это сказал? – скептически ответил Лекс.

Джон немало удивился дерзости бармена. Сам он, конечно, относился к ирландцам немногим лучше, но чтобы вот так запросто переговариваться с начальником – никогда. Теренс тоже так считал, потому что в его глазах мелькнул нехороший огонёк.

– За языком своим следи, – зло проговорил он. – Ты – мой работник, я могу тебя запросто уволить.

– Мы оба знаем, что ты меня не уволишь, – совершенно спокойно ответил Лекс.

– Терри, расслабься, – вступил в разговор Рэй.

– Согласен с месье О’Коналлом, – поддержал его Джон. – Не стоит выпендриваться там, где это не к месту.

Теренс переключил свой взгляд на француза. Джон не боялся этого ирландца. Оружие он точно доставать не будет, если оно у него, конечно, имелось, а в рукопашной схватке у них примерно равные шансы. Хотя были всё-таки опасения, что кто-то из посетителей-ирландцев ринется на помощь Смиту. Однако ощущать на себе взгляд Теренса было довольно неприятно. Фонтейн прикладывал все усилия, чтобы не отводить глаз, и ему это хорошо удавалось. Видя, что оппонента это раздражает, француз слегка ухмыльнулся. Это взбесило Теренса ещё больше.

– А тебя никто не спрашивал, грёбаный лягушатник, – процедил ирландец.

– Не переходи на личности, трилистник, – Джона вполне устраивало то, что Теренс вышел из себя, но называть себя «лягушатником» он не позволял никому. Это прозвище казалось ему мерзким.

– Да ты хоть знаешь…

– Теренс, угомонись, – повысил голос Рэй. Джон мысленно похвалил О’Коналла за правильность направления мысли. – Пойдём, у нас ещё остались дела.

Смит посмотрел на соратника со злостью. Может быть, ему не нравилось то, что его, «ветерана», усмиряет ещё молодой член банды. Однако же, в пылу гнева он не заметил, что в их сторону направлены глаза многих посетителей. Почти все ирландцы с надеждой ожидали того, что Теренс заедет кулаком по наглой физиономии француза, который посмел идти поперёк слова далеко не последнего человека в банде. Остальные же клиенты не горели желанием наблюдать назревающий конфликт и смотрели скорее с осуждением. Так или иначе, Теренс напоследок зло зыркнул глазами в сторону Джона и проговорил: