Олег Гончаров - Ночь Сварога. Княжич

• Название: Ночь Сварога. Княжич
• Автор: Олег Гончаров
• Жанр: Историческая проза

Когда вокруг враги, когда рядом гибнут друзья, когда каждое мгновение может оказаться последним – взрослеешь быстро. Сегодня княжий сын, завтра бесправный раб, а послезавтра… так далеко не загадывает последний мужчина древнего славянского рода. Цикл «Ночь Сварога» для тех, кому надоели выдумки про «засланцев» и «попаденцев», для тех, кто ценит хороший приключенческий исторический роман в духе Вальтера Скотта и Валентина Иванова, для тех, кому интересна история Руси.

---

– Мазилы! – крикнул молодой ратник, спустил порты и в бойницу свой голый зад показал. – Вы лучше сюда стрельните. Все одно не попадете!

– Вот они, Перуновы стрелы, про которые Вязга говорил. А я-то думал… – казалось, посадник был разочарован. – Слышь, Радоня, – крикнул он дородной поварихе, – накрывайте прямо на стогне. Обедать пора…

– …девять… десять… – продолжал считать Асмуд, – одиннадцать… – он понял, что все пальцы загнул, и уже продолжал просто так, – двенадцать… тринадцать… четырнадцать… все. Пролетела.

Тем временем, воины, нарадовавшись вволю, принялись привязывать горшки к стрелам.

– Четырнадцать, – повторил ярл, отмерил четырнадцать вершков на шнуре, торчащем из узкого горла кувшина.

Потом то же самое сделал и на другом горшке, подумал немного и укоротил второй шнур еще на вершок.

– Заряжай! – приказал он воинам…

На стогне уже обед заканчивали, когда в небе вновь раздался свист.

– Во, – сказал кто-то, – Перун новую стрелу пустил.

– Пускай, – ухмыльнулся посадник, – а то ворон слишком много развелось. – Вот ведь людям заняться нечем, – хотел добавить он, но не успел.

Новая стрела, пролетая над городом, вдруг странно хлопнула. Вспухла огненным шаром. Оглушила людей весенним громом среди ясного неба и пролилась жидким пламенем на стогнь.

– А-а-а-а!.. – страшно заголосила Радоня.

В испуге черпаком прикрылась. А через мгновение крик ее утонул в реве упавшего на людей огненного шквала.

С воплями все бросились врассыпную. Старались укрыться от пыла и жара. Да какое там. Разве от Пекла укроешься?

Огненный ливень хлестал беспощадно, не жалея людей.

Не понял посадник, как очутился под вспыхнувшим столом. Прополз вдоль него, наружу выглянул и почуял, как волосы на непокрытой голове дыбом встают.

Прямо на него бежит мальчонка лет шести. Из огнищанских чад, что за стенами Малина от врагов укрылись. Бежит и обезумевшим факелом пылает. Кричит он так, что, кажется, еще немного, и сердце посадника не выдержит. Жутко кричит. А пламя жрет его. Тварью ненасытной. Истязателем безжалостным.

Выскочил посадник из-под стола…

Схватил ковш с водой…

Плеснул на мальчонку…

Отпрянул в ужасе.

От воды еще пуще огонь вспыхнул26.

– Ма-а-а-ма! – захлебнулся криком мальчишка.

Упал.

Затих.

А вокруг люди полыхающие мечутся. Вонь стоит нестерпимая.

Копотью воняет…

Плотью горящей…

А посадник так и застыл с ковшом в руках.

Стоит…

Безумными глазами смотрит на догорающего…

Поделать ничего не может.

– Болярин! Болярин! – сквозь крики и огненный рев слышит посадник и с трудом понимает, что это его зовут.

– Болярин! – подбежал к нему ратник. – Поляне с русью на штурм идут!

– Где? – спросил он, а сам от мальчонки глаз оторвать не может. – Где они?

– К переправе подходят!

И очнулся посадник от страшного сна.

– Кто живой?! – орет. – На стены! – а сам чует, как по щекам его слезы текут.

Утерся быстро, чтоб не видел никто.

Отшвырнул бесполезный ковш.

– На стены! – на бегу крикнул.

Вверх по лестнице влетел.

Дышит тяжело.

На переправу с ненавистью смотрит.

А там уже войско вражье.

– Звери, – прошептал посадник. – Звери лютые…

В третий раз махнул Асмуд своим топором. И ушла последняя стрела с огненным гостинцем.

Не выдержали канаты, что держали приспособу. Полопались. От этого подпрыгнула станина. О землю ударилась. От удара рама треснула. Так она теперь без надобности.

– Хвала тебе, Один! – крикнул ярл.

И крик этот подхватили варяги.

– Хвала тебе, Один!

А стрела перемахнула через реку, над полянским воинством пролетела и взорвалась над башнями воротными. Пролила на тесовые крыши свой огненный дождь.

Запылали башни. Пробежался алый ручеек по крыше, стек по стене на дубовые ворота. И ворота пламенем занялись…

К вечеру каган Игорь взял Малин-град.

Хозяином въехал через догорающие ворота. Остановил коня посреди площади. Сурово, как и подобает захватчику, взглянул на кучку защитников, окруженных плотным кольцом.

Не больше десятка их осталось. Обожженные. Израненные. Закопченные. Они молча ждали своей участи.

– Кто тут за старшего у вас? – спросил каган.

– Я, – ответил замазанный сажей не старый еще человек с выбитым правым глазом, опаленной бородой и надорванным ухом, и сделал шаг вперед, придерживая перебитую руку. – Посадник я малинский.

– Если хочешь жить, целуй стремя и на верность присягу давай, – сказал Игорь.

– Я уже один раз стремя целовал, – ответил посадник, – князю моему, Малу Древлянскому. И по сто раз присягать не приучен.

– Смелый, – усмехнулся Игорь. – И как же звать тебя?

– Нет у меня больше имени. Вместе с ним, – показал он на сгоревшие останки мальчишки, что все еще лежали на стогне, – вы мое имя сожгли.

– Как же ты без имени в Сваргу пойдешь? – удивился каган.

– Ничего. Там Даждьбог своих от чужих отличит.

Спустился с коня каган киевский, подошел к пленникам. Оглядел.

Два ратника молодых, почти мальчики. Смотрят зверенышами затравленными.

Девчушка к материнскому подолу прижалась. Разорван у матери подол почти до пупа. Видно, потешились с ней воины. И девчонку в покое не оставили. Трясет ее мелкой дрожью. В коленки материнские лицо спрятала.

Баба дородная. Волосы у нее на голове почти совсем выгорели. Лысая стоит. Глаза потупила.

Мужичек огнищанин, рожа от побоев распухла, а из-под синюшных мешков колючкой взгляд ненавидящий.

Рядом кто-то сильно обгоревший лежит, и не разберешь то ли мужик, то ли баба. Сплошной ожог сукровицей сячится. Стонет тихонько, но жив еще. Или жива?

Наконец, к посаднику подошел. Посмотрел ему в уцелевший глаз. И что-то увидел там такое, от чего передернуло его.

Отвернулся каган.

Отошел прочь. Асмуда подозвал:

– Что с ними делать будем? – спросил.

– Под нож всех, – ответил старый варяг.

– И баб тоже?

– Всех, – уверенно сказал Асмуд. – Это для других острасткой будет.

– Ну, как знаешь, – кивнул каган.

Он подошел к еще тлеющей лестнице и поднялся на стену. Красивый вид открывался с нее. Переправа как на ладони. Удобно. Жаль, что обгорело здесь все.

– Нужно будет восстановить, – подумал Игорь.

Потом обернулся и окинул взглядом свой новый город. Сильно он пострадал от греческого огня. Так это дело поправимое…

– Прими, Перун! – услышал каган.

Это внизу началась резня…

Игорь стоял на крепостной стене. Смотрел сверху на кровавую бойню. Во все глаза смотрел и ужасался от того, как пьянит, как щекочет ноздри запах горелой плоти и горячей человеческой крови…

С Вязгой я встретился спустя почти тридцать лет. Как раз с племянником27 на Новгородский стол ехали28. Решили по дороге на уток поохотиться, да по пути на избушку лесную наткнулись.

Так я со старым Вязгой знакомство свел

Семью он все-таки потерял. Не сдержал обещания старый варяг. Надругались над женой и дочерьми его ратники. А потом повесили, чтоб под ногами не болтались. Хотели и Вязгу повесить, да сбежал он.

В чаще избу поставил. Охотой да рыбалкой жил. О мести не думал. Не герой он. Огнищанин обычный. Так и тянул лямку жизни потихоньку. Дни и лета не считал.

Иногда на него охотники набредали. Им-то долгими вечерами он и рассказывал историю о том, как держался и как пал город древлянский, Малин-на-Ирше.

– Вот только не помню, как того посадника звали, – закончил он свой рассказ. – А может, и не знал никогда…

12 июля 942 г.

На высоком берегу Ужа, на гранитном утесе, гордо и неприступно высились дубовые стены стольного города древлянского Коростеня.

У подножия крепости, но на почтительном расстоянии, опасаясь древлянских стрел, остановил войско Игорь. Здесь, на окраине деревеньки Шатрище, они вместе с Асмудом решали, что делать дальше.

Игорь восседал на своем коне, а рядом, оперевшись на рукоять топора, стоял старый варяг. Он снизу вверх смотрел на кагана, но в его взгляде не было ни капли почтения.

– Да, – вздохнул киевский каган, глядя на крепость, – корст, он и есть корст29. Его горшками цареградскими не напугаешь. Хельги, и тот об него чуть зубы не сломал30…

– Не убивайся так, – ответил ему ярл. – В городе войска, от силы, человек пятьдесят. Личная охрана княгини, да с окрестных деревень семей сто набежало. Огнищане – не воины. Если не рассусоливать, к вечеру в детинце пировать будем.

– Думаешь?

– Думаю.

– Хорошо, – согласился каган. – Бери город. Но Беляну не трогай. Она мне живой нужна.

– А то я не знаю? – съязвил Асмуд. – Я на приступ полян брошу. А как только они стену возьмут, тут уж и дружине твоей дело найдется.