Олег Глушкин - Королевская гора и восемь рассказов

• Название: Королевская гора и восемь рассказов
• Автор: Олег Глушкин
• Жанр: Русское современное

Жизнь представляет каждому свою волшебную гору, можно просто созерцать ее, а можно и должно одолеть и добраться до вершины. Об этом роман «Королевская гора», охватывающий и годы тоталитаризма, и начало нового века, с уходом в далекое прошлое. На протяжении всего романа рушатся попытки постановки пьесы об основании Кёнигсберга, не может найти входа актерский талант. В рассказах также герой часто терпит поражение, но остается честным и не отступает с избранного пути.

---

Он был много сильнее Аврутина, но не смог устоять, однако именно его падение подтолкнуло к воде. Сейчас или никогда. Аврутин решил, что сама судьба предоставляет ему случай доказать, что все ошибаются в нем, что Эвелина поймет, кого она теряет. Он поискал её глазами и не увидел. Ей расскажут, подумал он. И улучив момент, когда очередная волна разбилась о берег, а новая только нарастала вдали, он ринулся в воду. Крики предостережения он уже не слышал. Ему некуда было отступать. Он приготовился встретить волну, она надвигалась, затмив небо, он понимал, что ему не устоять и нырнул в нее. Где-то над головой она пронеслась. И когда он вынырнул, он точно попал в ложбину между волнами, и это позволило ему отдышаться. Новая волна была еще выше прежней, он не успел поднырнуть и его вынесло на берег к ногам театралов, некоторые из них даже аплодировали ему, но он не услышал аплодисментов, потому что очередная волна не дала ему зацепиться за берег, она накрыла с головой и потянула в море, навстречу новым зарождающимся вдали волнам. Теперь его начало швырять с новой силой. И он нахлебался соленой воды. Проще всего было прекратить сопротивление. И на мгновение такая мысль мелькнула в его голове. Пусть закончится жизнь, стоит ли сожалеть о ней, если все отвергают тебя. И вдруг как проблеск – что же ты делаешь, ведь будут говорить, вот стукач покончил с собой, не выдержал, раскаялся. Нет, он не позволит злословить, он должен выжить. И набрав воздуха, он нырнул. Дно было каменистое, И он стал перебираться к берегу держась за камни. Он раскровянил руки, тело тоже горело ушибленное волнами, он цеплялся за камни из последних сил. И когда вынырнул, то совсем рядом увидел берег, и испуганное лицо Эвелины. Он обрадовался и прозевал волну. Его опять схватила масса воды и потащила от берега. Так повторялось несколько раз, он пытался выкарабкаться на берег, а волны старательно оттаскивали от берега и не хотели отпускать свою жертву. И когда на горизонте показалась самая высокая волна, наверное, с десятиэтажный дом, и он понял, что настало последнее мгновение, ему пришло спасительное решение, он сжался, обхватил голову руками, поджал колени, приняв вид эмбриона. Он отдался воле случая. И волна пощадила его, она подхватила сжавшегося в комок пловца и с такой силой швырнула на берег, что он упал даже не на песок, а на то место, где росли низкие сосны, и другая волна уже не могла сюда докатится, она не смогла вернуть его морю. Он спасся, но торжествовать победу не мог, наглотавшийся соленой воды, весь в ушибах и ссадинах, он не мог даже пошевелиться. Он увидел, как к нему бегут и кричат, но ничего не слышал, уши его были забиты водой, он попытался встать, но едва поднялся, как сразу упал и потерял сознание…

Очнулся Аврутин в больнице, не сразу, но догадался где он, глядя на окрашенные масляной краской голубые стены и белый потолок. Была забинтована грудь и левая рука, он попытался повернуться, остро кольнуло под ребрами, пошевелил пальцами руки, здесь все было нормально, главная боль угнездилась в голове, стоял слышный только ему гул, и ломило виски. Рядом на койке лежал небритый старик, а ещё через койку совсем молодой парень с загипсованной ногой. Аврутин понял, что он попал в травматологическое отделение. Надо было бы пойти в туалет, но одежды не было. Рядом с кроватью стояла утка. Под подушкой нашел трусы. Собрался уже встать и пойти на поиски туалета, когда в палату, окруженная свитой врачей и сестер, вошла заведующая отделением – огненно- рыжая женщина с золотыми зубами. Кровать Аврутина была первой на её пути.

Ну и как наш очередной герой? – спросила она. Молодой и худущий врач стал объяснять. Трещина в ребре, многочисленные ушибы. Пить надо меньше, заключила заведующая. Я не пил, возразил Аврутин. Вы все так говорите, а вчера привезли невменяемого. Это волны, попытался объяснить Аврутин. Еще чище, возмутилась заведующая, полезть в море в пьяном виде может только идиот! Кстати у него сотрясение мозга, подсказал выглядывающий из-за ее спины длинноволосый врач. Рентген, капельница, томограф и все анализы, распорядилась заведующая. Верните одежду, попросил Аврутин. Одежду вернуть, согласилась она. Превозмогая боль под ребрами, он встал, и когда ушли врачи начал свой поход по коридорам, все разыскал и даже купил газету в киоске на первом этаже. Потом закрутилась череда процедур, и он только успевал перемещаться от одной медсестры к другой. Боль в голове немного прошла, но все равно стоял глухой гул. Это было самое неприятное. Через два дня был день посещений. После пяти стали приходить родственники. Аврутин никого не ждал. И к старику и к молодому его соседу пришли женщины. Стали разворачивать свертки. Запахло копченостями и солеными огурцами. Он отвернулся к стене и сделал вид, что спит. Сначала просто лежал с закрытыми глазами, а потом и задремал по-настоящему.

Его разбудил знакомый голос. На стуле около его кровати сидел Григорий Ефимович. Облаченный в белый халат, с длинными спадающими на плечи волосами, его наставник мало чем отличался от здешних врачей. Пожалуй, держался только более скованно. Аврутин обрадовался, улыбнулся и протянул другу здоровую руку. Рукопожатие получилось слабым и вялым. Ты можешь ходить, спросил Григорий Ефимович. Аврутин встал. Пойдем в коридор, там есть диван, сказал он. В коридоре в закутке стоял видавший виды диван. Он служил постелью для больных в периоды, когда в палатах не оставалось свободных мест. Сейчас он был не занят. Аврутин откинулся на спинку и вытянул ноги. Григорий Ефимович сидел напряженно, словно ему вставили штырь в позвоночник. Аврутин сразу понял, что его наставник чем-то встревожен. Вы не бойтесь за меня, сказал Аврутин, неделю больше не продержат, так, ушибы и немного голова. Скажите нашим в техотделе, чтобы не волновались. Под нашими понималась одна Эвелина. Никто другой, как понимал Аврутин, волноваться не будет. Да и не было ему дела до их волнений. А что с головой, спросил Григорий Ефимович. Сотрясение, ответил Аврутин. Это хорошо, почему-то обрадовался инженер. И стал полушепотом рассказывать о том, как все складывается с театром. Вести были плохие. У Мирского сделали обыск. Причем в его отсутствие, как раз в тот день, когда уехали к морю. Нашли Солженицына, Архипелаг ГУЛАГ, выпуск «Посева». Возможно, подкинули специально. Мирский уехал из города, никто не знает, куда он подался, рассказывал Григорий Ефимович. Старик не понимает, что в нашей стране скрыться невозможно. Почти всех ваших артистов сейчас тягают в КГБ, хотят сотворить дело. И даже пустили слух, что ты именно подтолкнул Мирского к постановке этой злосчастной пьесы. Так что не спеши выписываться, жалуйся на головные боли, возможно, все дело замнут и тебя оставят в покое. Аврутин почти ничего не понял, какой Солженицын, что за «Посев», и вообще, что за ерунда, ведь пьесу начали репетировать, когда он еще и не слышал про этот театр. Но если его не станут вместе со всеми допрашивать, если он отлежится в больнице, это окончательно убедит Эвелину в его стукачестве.

Мне нечего скрывать, сказал Григорию Ефимовичу, почему-то тоже перейдя на шепот, чего мне бояться, я пойду и расскажу, что Мирский гениальный режиссёр, что его не преследовать надо, а взять в областной театр, мне есть с чем сравнивать, я был в БДТ и на Таганке. Твои фантазии там никого не убедят, усмехнулся Григорий Ефимович. Ты подумай лучше о себе. И пьесу дай мне, прочту, легче будет защитить тебя. Откуда у меня пьеса, сказал Аврутин, у меня только запись моей роли была. Эх, зря, сказал Григорий Ефимович и сразу заторопился, стал крутить головой, словно высматривая не прячется ли кто-нибудь за спинкой дивана и не подслушивает ли их разговор, подозрительно посмотрел на дежурную сестру и стал прощаться. Спросил, что принести. Ничего не надо, сказал Аврутин.

На следующий день он упросил заведующую выписать его. Бюллетень она давать не хотела, прочла целую лекцию о вреде пьянства, шумела на всю больницу, махала короткими руками. А когда она ушла, старшая сестра сжалилась над ним, выписала бюллетень и сказала – вы не смотрите, что Афанасьевна, так звали здесь все заведующую, кричит, она человек отходчивый, я дежурила, когда вас привезли, да было наличие алкоголя в крови, но не такое уж большое, чтобы шум поднимать, а Афанасьевна наша любит всех поучать, но душа добрая, сейчас пойду и подпишу бюллетень у неё. И действительно, пяти минут не прошло, как Аврутин получил желанный голубой листок с печатью. Он аккуратно сложил его и положил в карман халата. Ведь без этого листка запросто мог лишиться работы. С прогульщиками на заводе не церемонились.

В общежитии его ждал вызов в милицию, зачем и почему он не мог сразу догадаться, ведь если это по театральным делам, то, наверное, таскают в КГБ. Спросить было не у кого. Эвелину послали в командировку в городок на Волге, где проектировали военные корабли. Телефон Григория Ефимовича не отвечал. День сложился суматошный. Шли противопожарные учения. После обеда всех выгнали из отдела. Люди в начищенных до блеска касках разворачивали шланги, суетились. Потом появились работники из лаборатории, все в противогазах, похожие на инопланетян. Женщины из конструкторского уселись на тележки кар. Смеялись, рассказывали свои истории. Когда подошел к ним, сразу смолкли. У Аврутина было тяжело на душе, неужели предстоит вот так быть всё время отверженным, испытывать постоянно молчаливое презрение, стать козлом отпущения, и вбирать в себя накопившийся у них гнев и страх вместо того, кто на самом деле виновен. И гнев людей тоже понятен – стукачей на заводе не любили, да и только ли на заводе – нет слова уничижительней, чем прозвище – сексот, секретный сотрудник…