Стефан Машкевич - Улицы Киева. Ретропутешествие

• Название: Улицы Киева. Ретропутешествие
• Автор: Стефан Машкевич
• Жанр: Гиды, путеводители
• Год: 2015
• ISBN: 978-966-03-7184-2

Эта книга – своего рода путешествие по Киеву в пространстве-времени. В каждомиз семи маршрутов по городу содержится рассказ об истории названий всех улиц, по которымон проходит, а также об этапах топонимической истории Киева. Историческое исследо-вание, основанное на документальной информации из известных и малоизвестных первоисточников, сопровождается литературными фрагментами и многочисленными иллюстрациями.

---

Мариинско-Благовещенская улица (Саксаганского), угол Безаковской (Симона Петлюры). Начало XX в.

И это оригинальное название не имело шанса пережить советскую власть. В 1919 году Мариинско-Благовещенская стала улицей Леонида Пятакова – одного из лидеров киевских большевиков, который жил неподалеку, на Кузнечной, 5, в только что покинутом нами квартале между Караваевской и Мариинско-Благовещенской. В конце декабря 1917 года Пятаков был похищен неизвестными людьми с порога собственного дома, а в середине января его труп обнаружили крестьяне у Поста Волынского[114]. Большевики обвинили в преступлении находившуюся тогда у власти Центральную Раду, и происшедшее автоматически возводило Пятакова в ранг героя.

Леонид Пятаков

(1888–1917)

Как это часто бывает, в неформальном контексте имя в названии улицы во многих случаях опускали, ограничиваясь фамилией. (И даже в официальных сообщениях 1919 года о переименовании упоминается: в одном – улица Леонида Пятакова[115], в другом – улица Пятакова[116].) У Леонида был младший брат, Георгий; в 1917 году он был главой большевистской фракции Киевской городской думы, в 1918–1919 – председателем Временного Рабоче-Крестьянского правительства Украины. В течение восемнадцати лет такой дуализм в названии улицы никаких проблем не вызывал…

В январе 1937 года на так называемом «Процессе Параллельного антисоветского троцкистского центра» (Втором московском процессе) Георгий Пятаков был осужден как враг народа, приговорен к смертной казни и тотчас же по окончании процесса расстрелян. Словосочетание «улица Пятакова» сразу стало запретным. Еще до окончания процесса в Киевский горсовет и в редакции газет начали приходить письма примерно такого содержания: «<…> Навсегда должны быть забыты имена этих кровавых фашистских псов. Я предлагаю переименовать ул. Пятакова на <…>». Фантазия у разных авторов работала по-разному: предлагали назвать улицу именем Сталина, Орджоникидзе, Николая Островского, «руководителя чекистов Украины – стального большевика тов. В. А. Балицкого» (последнее, будь оно избрано, быстро привело бы ко второму раунду подобных же предложений, ибо стальной большевик Всеволод Балицкий был арестован в июле того же 1937 года) и даже вернуть прежнее название – Мариинско-Благовещенская. Авторы спешили проявить бдительность: обвинение кого угодно в отсутствии таковой могло вызвать вполне понятные последствия. Более просвещенные были осведомлены о разнице между братьями. «Траплялися навiть листи такого змiсту, – сообщала редакция газеты „Комунiст“ председателю Киевского горсовета, – мовляв, я знаю, що це не троцькiст П’ятаков, а iнший, але все ж вважаю за потрiбне вулицю переїменувати, щоб запобiгти кривотолкам»[117].

В конце июня городские власти попытались выйти из положения, что называется, малой кровью – издав постановление президиума горсовета под названием «Про випадки неприпустимого перекручення назви вулицi iмени Леонiда Пятакова», в котором требовалось: «нi в якому разi НЕ ПРИПУСКАТИ СКОРОЧЕННЯ ЇЇ АБО ОБМЕЖЕННЯ ОДНИМИ IНIЦIАЛАМИ IМЕНИ»[118]. Это, однако, не помогло – и уже 28 августа 1937 года вышло постановление президиума горсовета (обратите внимание: имя Пятакова вообще не упомянуто!):

Перейменувати колишню Марино-Благовiщенську вулицю на вулицю iмени народного артиста САКСАГАНСЬКОГО Панаса Карповича[119].

Сам Панас Саксаганский жил тогда неподалеку, на параллельной Жилянской улице.

Панас Саксаганский (Тобилевич)

(1859–1940)

Название с фамилией в родительном падеже – это изобретение советской эпохи: до революции от фамилии образовывали прилагательное (Пушкинская, Караваевская…). Старожилы вспоминают, что и эту улицу киевляне поначалу называли на старый манер – Саксаганская[120]. Уже в наше время появилась ностальгическая песня:

На Саксаганской улице играет саксофон
Забытую мелодию – фокстрот или чарльстон.
На Саксаганской улице играет саксофон…
Ах, как мы были молоды, ах, как я был влюблен!

Но официально названия «Саксаганская» никогда не существовало.

Пройдя по бывшей Мариинско-Благовещенской один квартал на восток, оказываемся на Большой Васильковской улице. Еще совсем недавно она называлась Красноармейской: своеобразный привет киевлянам из 1919 года…

Большая Васильковская улица. Конец XIX – начало XX в.

1919: «Меняя, баш на баш, отчизны имена…»

Идея переименования улиц и городов на революционный лад родом оттуда же, откуда и большинство подобных начинаний – из Великой французской революции. В апреле 1791 года, в день погребения одного из видных деятелей этой революции, командира батальона Национальной гвардии Оноре Мирабо, писатель и политик маркиз Шарль де Вильетт обратился к собранию якобинцев с письмом, которое начиналось так:

Frères et Amis,

J’ai pris la liberté d’effacer à l’angle de ma maison cette inscription: quai des Théatins, et je viens d’y substituer: quai Voltaire <…> Nous aurons toujours un Voltaire et nous n’aurons plus jamais de Théatins.

[ «Братья и Друзья, я позволил себе стереть с угла своего дома надпись: набережная Театинцев, и только что заменил ее на: набережная Вольтера. <…> Вольтер у нас будет всегда, а театинцев не будет больше никогда»]. Театинцы – священнический орден Римско-католической церкви. «Я предлагаю добрым патриотам рю Платрьер [Известковой улицы. – С. М.], – продолжал де Вильетт, – поместить на углах своих домов имя Жан-Жака Руссо. Для чувствительных сердец, для пылких душ важно вспоминать, проходя по этой улице, что здесь на третьем этаже жил Руссо, и едва ли важно, что в былые времена здесь обжигалась известь. <…> Мне подумалось, что декрета Национального собрания, которое готовит народные празднества в честь Мирабо, Жан-Жака и Вольтера, было бы вполне достаточно для такого незначительного нововведения». Действительно, через несколько дней эти два переименования были утверждены, а шоссе д’Антен, где в одном из домов скончался Мирабо, было названо в его честь[121]. Революционеры быстро вошли во вкус: просьбы о переименовании улиц стали поступать едва ли не ежедневно. Затем взялись за названия секций (районов) Парижа, после чего дело приобрело общенациональный масштаб: Конвент поручил Комитету народного просвещения разработать проект всеобщего переименования площадей и улиц во всей Франции. «Не естественно ли было бы с площади Революции вступать на улицу Конституции, которая приводила бы к улице Счастья?» – риторически вопрошал автор проекта, конституционный епископ Грегуар. Еще через два-три года добрались и до названий городов: «за недостаточно современный образ мыслей» лишились своих имен Тулон и Лион; Марсель превратился ни много ни мало в «Безымянный». Новые топонимы частично исчезли во время термидорской реакции, частично были отменены Наполеоном, а окончательно с ними было покончено в 1814 году[122].

В Киеве первыми, меньше чем через месяц после революции, были переименованы не улицы, а днепровские пароходы. Поскольку они принадлежали частному «Обществу пароходства по Днепру и его притокам», для их переименования достаточно было постановления правления этого общества. Так 29 марта 1917 года получили новые имена пять пароходов, ранее называвшиеся в честь членов царской семьи: «Император Николай II» стал «Ломоносовым», «Александр III» превратился в «Кременчуг», и так далее. Лишь «Александр II» сохранил свое имя – возможно, благодаря репутации «царя-освободителя»[123].

Первые проекты революционного переименования улиц появились уже весной 1917 года (о чем будет рассказано ниже). Ни один из проектов 1917–1918 годов реализован не был. Воплотили революционный порыв на карте города наиболее решительные из революционеров – большевики – в свое второе пришествие в Киев, начавшееся в феврале 1919 года. В конце того же месяца был опубликован первый (насколько нам известно) советский проект переименования киевских улиц. Проект был выработан на совещаниях коллегии городского отдела Исполнительного Комитета, на которые были приглашены «представители фракций политических партий, стоящих на советской платформе, а также представители культурно-исторических обществ»[124]. Председателем коллегии стал Владимир Алгасов (настоящая фамилия Бурдаков. До лета 1918 года был левым эсером, осенью того же года вовремя «почувствовал момент» и вступил в РКП(б), что, впрочем, не спасло его от ареста, объявления врагом народа и расстрела в 1938 году). В числе членов коллегии были профессор Киевского университета, фольклорист, этнограф Андрей Лобода, заведующий Киевским городским художественно-промышленным и научным музеем Николай Беляшевский (именем которого в 1968 году была названа улица в Святошине) и историк, этнограф, профессор Киевского университета, академик ВУАН Орест Левицкий. 20 февраля 1919 года на совещании коллегии были выработаны принципы, которыми надлежало руководствоваться: «Новые названия будут присвоены прежде всего улицам, имена которых связаны с губернаторско-царским режимом последних десятилетий или носящим названия в честь местных богатеев. Наименования же улиц, связанные с тысячелетней историей Киева, будут не только сохранены, но даже будут приняты меры к восстановлению старых исторических названий»[125]. О характере самих новых названий Левицкий высказался вполне однозначно: «Новые названия будут связаны с именами тех из деятелей мировой, российской и украинской революции, которые в течение последнего столетия боролись за свержение старого порядка. Так именно стоит вопрос этот в Петрограде и Москве, где имена Радищева, Бакунина, Маркса почтены одинаково с именами революционеров той революции, которой мы ныне являемся свидетелями»[126].