Валентин Пронин - Полет орла

• Название: Полет орла
• Автор: Валентин Пронин
• Жанр: О войне

Роман известного писателя посвящен герою Отечественной войны 1812 года, генерал-майору Александру Никитичу Сеславину (1780–1858). Он сражался бок о бок рядом с Багратионом под Аустерлицем, в качестве адъютанта Барклая-де-Толли был участником боев под Смоленском и Бородинской битвы. После принял командование легким отрядом для ведения партизанских действий. Именно благодаря Сеславину был обнаружен отход французов из Москвы, пытавшихся уйти на «зимние квартиры» по Калужской дороге, и поставлен заслон у Малоярославца. Александр девять раз был ранен в боях, героически пройдя всю войну 1812 года, отличился при освобождении Вязьмы, Вильно, участвовал в Заграничном походе русской армии 1813–1814 гг., проявил беспримерную храбрость в битве под Лейпцигом и был на триумфальном параде русских войск в Париже.

---

Александр остался временно в столице, лелея некоторые планы. Николай уехал в деревню к родителям.

Спустя много лет, уже умудренным человеком и опытнейшим военным, Сеславин писал: «С 1807 года, когда я принужден был оставить службу по неудовольствию, я решил предпринять путешествие в Ост-Индию, собрав наперед нужные сведения о странах, которые я должен был проходить. Рассуждая часто об Англии и о причинах возвышения ее, утвердился в той мысли, что не в Европе должно искать средств ослабить влияние Англии, но в Ост-Индии. Россия к ней ближе всех; одна Россия в состоянии разрушить владычество англичан в Индии и овладеть всеми источниками ее богатства и могущества…»

Рассуждая о наибольшей опасности для России со стороны Британской колониальной империи через граничащие с российскими пределами странами Востока, молодой гвардейский офицер предвидел многое, проявившееся позже, и был совершенно прав. Однако ни власти (в лице приближенных к императору сановников), ни официальная дипломатия, ни военные чины, ни мнение образованной части общества не обращались к этой мысли.

Недостаток средств не позволил Сеславину осуществить столь рискованное предприятие. Совершить путешествие в Индию было невозможно по многим причинам, не только сугубо материальным. Кругом под разными обличьями кишела британская и французская агентура. Русская дипломатия контролировалась преимущественно иностранцами. Это никому (в первую очередь императору) не казалось по меньшей мере удивительным.

С прежней увлеченностью (чем занимался он с удовольствием и в Шляхетском корпусе) Сеславин продолжал изучение военной литературы. Труд французского теоретика Жомини пользовался огромной популярностью не только среди военных. Доходило до того, что его «Рассуждения о великих военных действиях» цитировали при дамах в модных салонах Петербурга. Преклонение перед Бонапартом и теориями французских менторов заслоняло в сознании светских франтов и «львиц» сожаление о гибели тысяч русских солдат. Но Сеславин не исключал полезности некоторых положений Жомини. Он внимательно листал и другие книги по искусству боевых действий. Особенное восхищение будили в его сознании описания походов Ганнибала, Цезаря и несравненного русского предводителя армий Александра Васильевича Суворова. Чтение этих книг расширяло кругозор молодого офицера, обогащало его теоритические познания. Кроме «командного образования» Сеславин перечитывает книги авторов, которые в те годы были «властителями дум» европейцев: «Рассуждения о всеобщей истории» Боссюэ, «Приключения Телемака» Фенелона и, конечно, «Исповедь» Руссо. Не исключался и Вольтер. Русская литература еще только начинала прорастать, предвещая будущих гениев.

Здоровье возвращалось медленно. Но все-таки возвращалось. И не столько от припарок и бальзамов сомнительных эскулапов, сколько от внутренних сил молодости.

Сеславин нередко посещал Михайловский замок, где началась его гвардейская служба. Темным видением наплывали в воображении мысли о циничном и жестоком убийстве императора Павла руками аристократов, подталкиваемых агентами иностранных (преимущественно английских) послов. Там, где флейты высвистывали маршевые наигрыши ежедневных вахт-парадов, теперь была угрюмая тишина. Редкие часовые стояли при въезде и кое-где на крутой лестнице. Настало лето. Белесое небо простиралось над болотистыми пространствами. Солнце превращало темную воду в бледное золото и вспыхивало внезапными огнями в дворцовых садах. Каналы были неподвижны, как зеленые зеркала, в них отражались переросшие купы цветущей сирени. Настроение Александра складывалось таким образом, что гатчинские места привлекали его своим безлюдьем. Он проходил мимо полосатой будки гренадера и прогуливался по дальним дорожкам. А сады разрослись и словно застыли в пышном оцепенении. Иногда он бормотал нараспев стихи, автора которых не помнил:

Ночь опустила тьму на старые сады.
Холодный ветр свистит и бьется на полянах.
И сердце верное, все в пламени и ранах
Трепещет с полночи до утренней звезды.
Может быть, томный девичий взгляд и несколько слов, сказанных ласково или таящих коварство, тревожили его воспоминания?

Он старался отвлечься занятиями не только по военной истории, но и принялся за регулярные записи о текущих событиях, ибо склонность к литературно высказанной мысли явно присутствовала в его натуре.

Со временем Сеславин даже начал писать работы для представления в Артиллерийский департамент Военного министерства. Он высказывал в своих работах немало интересных взглядов по поводу более успешного использования и быстроты передвижения орудий, что, по его мнению, способствовало бы отмене обозов с зарядными ящиками. Александр предлагал заменить повозки специальными вьюками, с помощью которых гораздо маневреннее возможно стало бы передвижение конной артиллерии. «Во всех случаях, где должно усилить огонь, зажечь ли отдаленную деревню, в которой засел неприятель, словом – где нужна поспешность, там употребляется конная или летучая артиллерия», – писал Сеславин. «Мнение» Сеславина подшили в дело и отправили в военный архив. В департаменте приняли его «мнение» к сведению, тем и ограничились.

Глава вторая. Дунайские крепости

I

Султан Селим III, худощавый человек среднего роста, с подстриженной бородой, одетый в полувосточный, уже с каким-то европейским оттенком костюм – подобие сюртука с золотыми пуговицами и орденом, на который наверняка ушла горсть драгоценных камней, сидел в широком ярко-алом кресле во вполне партикулярной позе. На голове его красовалась шапочка, расшитая золотыми арабесками. Напротив в мундире с белой лентой и орденом Почетного легиона почтительно наклонил голову посланник Наполеона генерал Себастиани.

Позади султана, слегка прислонившись могучим туловищем к инкрустированному столику, ухмылялся в густую бороду военный визирь султана Юсуф. Беседа продолжалась.

– Русские не обладают достаточным количеством войск, чтобы напасть на граничащие по Дунаю крепости вашего султанского величества. Наоборот, по мнению разведчиков из специального военного подразделения императора Франции, они, то есть генералы русской армии, полностью поглощены, после разгрома австрийских и русских войск под Аустерлицем, хоть какой-то подготовкой в сдерживании приближающейся к границе России великой армии Франции. Это совершенно очевидно, Ваше Величество. Вот карта, где указаны расположения немногочисленных русских гарнизонов, находящихся у южных областей России.

Себастиани несколько витиевато, но свободно говорил по-турецки, хотя султан приказал позвать переводчика, молодого грека, владеющего французским.

С глубоким поклоном получив карту из рук Себастиани, переводчик передал ее по знаку султана военному визирю Юсуфу. Тот нахмурил толстые брови и сузил еще больше тюркские черные глаза, всматриваясь в картографические обозначения и надписи, сделанные по-французски и по-турецки.

– Да, владыка франкских стран, непобедимый император Наполеон, по воле Аллаха, продолжает громить своих врагов, – торжественно произнес после этого султан Селим. – И мы здесь также не думаем дремать. Мы давно хотим возвратить Кавказ и Крым. Там нас ждут преданные мусульмане, в не столь давние времена жившие в собственном ханстве с троном Гиреев в Бахчисарае, всегда почтительно исполнявших волю Стамбула и не дававших покоя дерзостным гяурам-урусам. Также и преданные племена Кавказа склонялись покорно у ног султанов Турции. По стечению несчастливых обстоятельств, урусам удалось захватить наши старые владения. Но Аллах меряет время и, когда захочет, изменит положение вещей и восстановит справедливость.

Султан сделал характерное движение, коснувшись кончиками холеных пальцев своего смуглого лба и седеющей бороды.

– Блистательная Порта, в лице Вашего Султанского Величества, должна твердой ногой встать на побережье Черного моря и вновь во всем своем величии править Крымом, Кавказом и прилегающими территориями. Следует возвратить Азов и Очаков, Кинбурн, Яссы, Измаил.

Перечислив все эти заманчивые для Оттоманской империи перспективы, Себастиани сделал особенно строгое выражение на своем довольно желчном лице и продолжил:

– Император Наполеон Бонапарт надеется, что Ваше Султанское Величество останется доволен его предложением доставить в Стамбул барки, груженные штуцерами, ружьями, полевыми пушками и мортирами на десятки тысяч франков. Кроме того, в ближайшие дни император двинет в Далмацию двадцатипятитысячный корпус генерала Мармона.

Султан Селим медленно поднялся из кресла, ноздри его горбатого носа раздувались. Он приложил правую руку к груди, потом сказал медленно:

– Господин посланник, передайте своему владыке. Оттоманская султанская армия начинает военные действия против войска урусов, находящихся вблизи Дуная. Визирь Юсуф, заготовь мой приказ о начале войны. В качестве главнокомандующего выезжай на Дунай в помощь трехбунчужному паше Кушанице-Али.