Мария Фомальгаут - Шляпа что-то замышляпа

• Название: Шляпа что-то замышляпа
• Автор: Мария Фомальгаут
• Жанр: Научная Фантастика

Сентябрями дождик капал В час луны и в час совы: Шляпа что-то замышляпа И сорвалась с головы. И, недолго размышляпа, Вдоль по ветру – раз-два-три – Полетела эта шляпа, Огибая фонари…

---

Хозяин перевязывает мне руку, сжимаю зубы, чтобы не застонать от боли.

Вспоминаю.

– А росток?

– Жив, жив твой росток… идиотище… чего церемониться, выдернул бы, да и все…

Хочу сказать, что так нельзя.

Не говорю.

– Ну, всё… айда собирать.

Не знаю, что собирать. Но иду.

Трава за ночь покрылась инеем, уже подмораживает, вот и осень, не улетел я за летом в теплые края.

Идем на поле, хозяин держит лезвие, хоть убейте, не понимаю, что будем делать.

– Ну, вот… осторожно верхушку срезаешь… там, где жизнь в космос вышла… ты смотри, не там, где разумная жизнь появилась, а там, где она в космос проклюнулась, понял, да?

Не понимаю. Вернее, это-то я понял, а вот то, что мы делаем…

– К-как срезать?

– Ножичком, как.

– Они же… погибнут.

– Погибнут, конечно. Ну, не погибнут, время остановится.

– Но… зачем?

– Зачем-зачем, на продажу, зачем… думаешь, чего растили-то?

Не верю себе. Срезаю побеги, все переворачивается внутри, понимаю, что никогда себе этого не прощу, никогда, никогда. А что делать, куда деваться, астрофизик я или где…

Наполняем корзины доверху, хозяин одергивает меня, да куда ты так сыпешь, хва уже, а то выпадут.

Сиротливо торчат обезглавленные вселенные.

– Эти тоже срезай давай… ботву… на корм пойдут… их в масле потушить, перцем приправить, так вообще ни в сказке сказать, ни пером описать…

Срезаю и эти тоже. Складываю в корзины, хозяин отбирает несколько побегов нам на ужин, бормочет, хорошо приготовить, так тя за уши не оттащишь. Вытаскивает срезанные верхушки растений, одну, две, пять, приговаривает, парень, ты чего набросал-то, чего набросал, в космос-то тут жизнь вышла, это да, только ничего, что разумом здесь и не пахнет, и даже не воняет? Ой, горе мое… ничего, ничего, я сам такой был, научишься…

Молчу.

Понимаю, что ничему я не научусь.

– А этот-то о вас отзывался хорошо… – препод испытующе смотрит на меня, – работать к нему пойдете?

– Не…

– А чего так?

– А так…

– Что-то получше себе нашли?

– Не…

– Тогда почему?

Понимаю, что ничего не смогу объяснить. Почему. Потому что. Потому что никакого астрофизика из меня не получится…

– Урожай-то когда собирать будешь?

Это хозяин спрашивает. То есть, бывший хозяин, я уже на себя работаю… если это вообще можно работой назвать.

Смотрю на высоченные стволы.

– Успеется.

Бывший хозяин фыркает.

– Чего успеется, сейчас самое время. Чего ждать-то будем, второго пришествия?

– Да… успеется…

Хочу сказать, что никогда не буду собирать урожай, не говорю.

Он называет себя.

Вспоминаю, спохватываюсь.

– А, то-то я смотрю, лицо знакомое… ну как, опыта набрался, своё поле решил отгрохать?

Парень кивает.

– А то.

– Тоже правильно… так и надо жить… это я всю жизнь на одном месте, как к хозяину прежнему нанялся, так и пашу, хозяин помер, я остался… я у тебя что хотел-то… семян попросить…

– Это можно…

Парень идет к своему дому, иду за ним, вижу в отдалении поле, что-то не так с этим полем, еще не понимаю, что, но не так…

Не выдерживаю.

– А можно поле глянуть?

– Отчего же нельзя… пойдемте, посмотрим.

Смотрю.

Не верю себе.

Я, конечно, много повидал, но никогда не встречал ростков такой высоты. Никогда. Нигде. Настоящие деревья, в два раза больше человеческого роста, разум начинается где-то посередине, и тянется, тянется, тянется…

Восторженно вздыхаю.

– Ничего себе.

– Ну а то… стараемся…

– Слушай, а как у тебя это получается-то?

– Ну как… как обычно, как вы меня учили… где разбегаются, там сгонять надо, вон у меня и Полкан для этого… где сходятся, там наоборот, раздвинуть надо… только вот эти вот, где тепловая смерть, там не получается ничего, гибнут они…

– Да я не про то! Парень, ты как делаешь, что жизнь у тебя тянется и тянется?

– Да… по-всякому…

– …за подстрекательство к пацифизму приговаривается к смертной казни.

Не успеваю ничего сказать, не успеваю возразить, – заряд тока прошибает каждую клеточку моего тела.

Еще успеваю подумать, что сделал всё, что мог, и будь я проклят, если они не остановят войну…

Возвращаюсь.

Домой.

Возвращаться всегда больно. Очень больно. Тело еще помнит, что с ним сделали там, в чужом мире, тело хочет уснуть и никогда не просыпаться…

Заставляю себя открыть глаза.

Оглядываюсь.

Бывший хозяин хлопает меня по щекам, очнись, очнись, очнись, хочет встряхнуть за плечи, делаю знак, не надо, не надо, не на-а-ад-о-о-о, башка и так раскалывается…

Выдыхаю:

– Получилось.

Говорю юнцу:

– Ты осторожнее. Так тебя и хлопнуть могут.

– Что могут… сколько раз уже хлопали…

– И часто так приходится?

– Да… по-всякому… иногда и по пять раз в день туда…

Мне кажется, я ослышался. Быть того не может, с ума сойти, пять раз в день умирать…

Обречённо смотрю на поле. И хоть бы одна сволочь выжила, хоть бы одна сволочь не сгорела, как же, нате вам, получите-распишитесь, все вселенные, все как одна поднимают в небо верхушки мертвых цивилизаций…

Сплевываю. Ловлю себя на том, что начинаю ненавидеть юнца, люто, бешено ненавидеть, конечно, хорошо, что ученик превосходит своего учителя, но чтобы настолько…

Черт.

Срезаю верхушки, срезаю цивилизации, ладно, на второй сорт, может, сгодится, может, еще кто купит, если упаковать получше… Добираюсь до последнего ростка, долго думаю, смотрю на изможденного человека в высокой башне, вот он склонился над плохоньким телескопом, смотрит в звезды…

Оставляю стебель. Сам не знаю, зачем.

Иду к автобусной остановке, что я делаю, что делаю, куда я еду, кто меня там ждет…

Выхожу из автобуса.

Шагаю к чужому полю, вернее, к тому, что осталось от чужого поля, а ничего не осталось, так и есть, срезанные под корень миры с обрубленными цивилизациями.

Хочу окликнуть хозяина. Не окликаю. Вижу на поле воронку, последнюю, живую, уцелевшую, вижу цивилизацию, которая тянется и тянется – в бесконечность.

Иду к стеблю, спотыкаюсь обо что-то, не сразу понимаю, что я вижу, кто это лежит на земле, а-а-а, вот и хозяин, как же его зовут-то, не то Славик, не то Вадик, вертится, вертится на языке, и не вспомню…

– Ну, Вадь, молодец ты… не думал, что ученик своего учителя вот так прев…

Не отвечает. Почему не отвечает, почему он лежит, не встает, поворачиваю его к себе, только сейчас вижу рубашку, залитую кровью…

Осторожно спрашиваю:

– Жить будет?

Врач мотает головой.

– Да, похоже, что и нет.

Сами собой вырываются слова, которые в приличном обществе не говорят.

Врач косится на меня:

– Сын ваш?

– Не… работал у меня. Хороший парень, смышленый…

– Ну, сочувствую. Кто его так вообще, вроде отродясь у нас тут не убивали никого.

– Да во вселенную полез.

– В какую еще вселенную?

– Ну, которые на плантациях растут.

– Охренеть… что, совсем с катушек съехал?

– Похоже на то…

Парень открывает глаза, смотрит на меня, хрипит что-то, да ты лежи, лежи, что всполошился-то…

– По… по…

Лежи, лежи…

– По… бег…

– В порядке твой побег, в порядке, на поле там… живехонька цивилизация…

Парень опирается о мою руку, доходит до поля, смотрит на спасенную цивилизацию.

– Они же что со мной сделали-то… был там один, ему деньги нужны были из бюджета… а тут я со своими технологиями… ну, чтобы люди сами о своей вселенной заботиться могли. Я тендер выиграл, а он в отместку головорезов каких-то нанял, чтобы меня в переулке…

Хлопаю его по плечу.

– Хватит, хватит, не вспоминай…

Не вспоминает. Смотрит на росток цивилизации, довольно кивает:

– Абсолютный рекорд.

Что-то происходит. Не сразу понимаю, что, не сразу понимаю, как такое получилось, вот он стоит, вот он держит в руке отрубленную верхушку с цивилизацией.

– Зачем… зачем?

– На аукционе целое состояние дадут… обещали…

– Так ты… ты… на аукцион? На аукцион, да?

…свою вину признает, уверяет, что напал на своего бывшего работника в состоянии аффекта, потому что тот…

Смотрю на последний стебель, который остался на моем поле.

Хочу перерубить.

Не перерубаю, замечаю то, чего раньше не видел.

Вот оно.

Человек, сидящий в башне, спускает веревочную лестницу, ниже, ниже, ниже, – вниз по воронке вселенной до самого глубокого прошлого, пытается что-то изменить…

Одиннадцатый

Тим ползет по клетчатому полю. Десять раз клеточка белая, один раз клеточка черная.

Под черными клеточками бывают кубики.

Под белыми клеточками ничего не бывает.

Тим доползает до черной клеточки. Если копнуть хорошо, можно достать кубик. И еще кубик. Тим достанет кубики, отправит в реактор.