Игорь Евтишенков - Римская сага. Том III. В парфянском плену

• Название: Римская сага. Том III. В парфянском плену
• Автор: Игорь Евтишенков
• Жанр: Русское современное

После сокрушительного разгрома армии Марка Красса под Каррами легат Лаций попадает в плен. Его жизнь, как и жизнь его товарищей, превращается в сплошную муку, пока тех, кто выжил после издевательств парфян, не отправляют на север страны строить дворец местному правителю. Однако невольное участие в дворцовых интригах жены правителя и его сестры приводит к гибели друзей Лация. После этого опасность нависает над ним самим, и он даже не подозревает, как судьба распорядится его жизнью на этот раз.

---

– Это тоже твой раб, – стараясь быть вежливым, ответил Сурена и удивился, как искренне обрадовался этим словам сын Орода. – Что хочешь, то с ним и делай.

– Ты уже уходишь? – обернулся Пакор, заметив, что Сурена встал.

– Да, надеюсь, ты приятно проведёшь здесь время с остальными старейшинами, – ответил он и ушёл. Пакор растянул лицо в улыбке и раздосадовано пнул сидевшего впереди слугу. Тот покатился под ограду под хохот приближённых. Всем стало весело.

– Нет, мне здесь не нравится, – неожиданно заявил он. – Лучше повеселимся вечером у Сурены, – обратился он к главам родов и тоже встал. Лация загнали за ограду, где парфяне снова стали связывать руки всем пленным. Лабиена увели в другое место. Парфяне живо что-то обсуждали, и Лаций успел в последний момент незаметно спрятать под тунику чёрный нож. И хотя он немного оттопыривался у бедра, грязь и кровь скрывали это. Потом их всех отвели в старые амбары на окраине города. Лаций вернулся туда уже без Варгонта, и только там Икадион рассказал ему и Атилле всё, о чём говорил предатель Лабиен на площади.

– Странно, он же легат. И никогда не был таким, – устало произнёс он.

– Плен многих людей меняет, – ответил Икадион. – Говорят, его посадили в отдельную клетку.

– Теперь этот подкидыш свиньи заведёт себе гарем и станет местным царьком, – пробурчал в другом углу Атилла. Если бы он знал, что его слова окажутся вещими, то предпочёл бы отрубить себе язык, но Атилла всегда сразу говорил то, что приходило ему на ум.

– Варгонт, прости, – прошептал Лаций и заплакал. Неожиданно эмоции переполнили его, и он не смог их сдержать. Икадион вздохнул и сел рядом. Атилла засопел, сделав вид, что заснул, а Лаций лежал и вспоминал своего друга. И горькие слёзы ещё долго текли по его заросшим щекам.

В это время Сурена прискакал в свой лагерь и приказал привести старого Кхабжа. Предчувствуя беду, тот испуганно заполз в шатёр на коленях. Сопровождавшие визиря слуги уже успели предупредить его о происшедшем.

– Кхабж, – обратился к нему Сурена не предвещавшим ничего хорошего голосом, – тебе пора искать замену, – после этих слов старый евнух распластался на земле и задрожал. – Но будет лучше, если ты подготовишь эту замену сам. Как ты думаешь? – зловеще спросил Сурена, но евнух не мог даже пошевелиться, не то, что говорить. – Мне больше не нужна Лейла, – медленно произнёс он и подождал, пока его слова дойдут до перепуганного слуги. – Она вообще больше никому не нужна. Ты понял? – Сурена сделал паузу, а евнух ожесточённо застучал подбородком о землю, стараясь изобразить понимание. – Ты можешь взять её сына и вырастить из него главного евнуха, если хочешь. А теперь иди, – закончил визирь. Он хотел отдохнуть перед пиром. Потому что на следующий день надо было ехать к царю в Экбатану.

Кхабж выполз задом из шатра и с невиданной прытью понёсся к шатру наложниц. Он ворвался туда, как ураган, держа в руках мешок. Недовольная таким неуважением Коринтия стала у него на пути и хотела что-то сказать, но он так сильно толкнул её в сторону, что она отлетела к стене и подвернула руку. Безумный взгляд евнуха вселил в неё такой ужас, что она замерла и не дышала, пока тот расшвыривал остальных наложниц. Те с ужасом разбегались в разные стороны и испуганно жались по углам. Когда он, наконец, добрался до Лейлы, та кормила грудью ребёнка, что-то напевая ему на своём родном языке. Не дав ей опомниться, он накинул на голову мешок, обвязал вокруг горла верёвку и, упёршись коленями в грудь, сдавил изо всех сил. Раздался короткий хруст, и через мгновение всё было кончено. Ребёнок ещё продолжал искать грудь матери губами, но Кхабж схватил его за ноги и потащил на свет. Прямо у входа евнух положил его на землю, достал нож и стал дёргать младенца за ноги, пытаясь развести колени в стороны и подвести лезвие под нужное место. Он несколько раз промахнулся мимо оттянутой кожи и порезал себе палец, даже не вспомнив о том, что в таком возрасте мальчиков никогда не кастрируют. Но страх был сильнее разума. Перепачкавшись своей кровью, он, в конце концов, зажал визжавшего младенца между ног и отрезал кожу в том месте, где обычно у малышей должны были находиться ещё не совсем заметные яички. Затем Кхабж занёс ребёнка в шатёр и, стараясь перекричать его визг, крикнул рабыне-кормилице:

– Отвечаешь за него головой! Если умрёт, лучше сразу перережь себе горло! – с этими словами он вышел из шатра и нетвёрдой походкой направился к палатке евнухов. А позади ещё долго слышался крик ребёнка и причитания наложниц, оплакивавших судьбу несчастной Лейлы.

Опасная игра Заиры

Утро выдалось в этот день в столице Парфии хмурым. С берегов Тигра в город поднялся плотный туман, и теперь здесь ничего нельзя было различить на расстоянии нескольких шагов. В рваных клочьях растворились даже цветные купола дворца сатрапа Орода. Но визирь Сурена не обращал на это внимания. Он приказал слугам собраться ещё ночью, сразу после пира, где все, включая Пакора и старейшин, пили и смеялись, пока не заснули там, где сидели. Некоторых из наиболее пожилых гостей пришлось уносить на коврах – они не могли шевелиться, не то что идти. Сурена мало пил, но всегда поднимал чашу, когда очередной вельможа с блаженной улыбкой на губах и искрами зависти в глазах произносил тост в честь сатрапа и, естественно, визиря. После того, как все гости разошлись, или, скорее, их разнесли по разным местам, к нему подошёл Абгар.

– Ты покидаешь столицу, великий Сурена? – спросил он.

– Да, – кивнул визирь и прищурил взгляд. Напоминать ему о словах Пакора не было смысла – араб сидел рядом и всё слышал.

– Мои кони готовы идти по твоим следам, – как всегда, осторожно произнёс Абгар.

– Зачем? – удивился Сурена. – У тебя дела в Экбатане? Или просто это по дороге в твою столицу?

– Экбатана лежит в стороне от дороги в мой город, – ответил арабский царь, – но в этом городе находится человек, который может изменить дорогу всей моей жизни. И чем раньше на ней осядет пыль, тем быстрее моё сердце обретёт покой.

– А-а, ты о дочери, – улыбнулся визирь, вспомнив о Заире. Абгару было неприятно видеть такое снисхождение, но он ничем не выразил свои чувства. Сурена пожал плечами и сказал: – Ну, что ж, следуй за нами. Мы поедем через города Бисутун и Конхобар. Остановимся на юге Экбатаны.

– Мы будем готовы, о, великий победитель римлян, – тихо произнёс Абгар и поклонился. Через мгновение его уже не было рядом.

Заира выглядела уставшей и всё время молчала. Она прятала взгляд, и отец заметил это с первого взгляда. Он решил пока ничего не спрашивать и подошёл к Хантре, которая с бледным лицом лежала в углу комнаты. Старый купец, в доме которого они остановились, прислал свою повитуху, которая не только принимала роды, но и лечила всех его родных. Толстая, но проворная женщина сразу же подбежала к старой Хантре и стала что-то шептать. Потом она пододвинула светильник и посмотрела ей в глаза, осторожно оттянула веки, поцокала языком и потрогала мочки ушей. Хантра открыла глаза.

– Что с тобой? – тихо спросил Абгар, продолжая краем глаза наблюдать за дочерью. Та делала вид, что разбирает какие-то вещи, но часто вздыхала и по-прежнему смотрела в пол.

– Грудь болит, – пробормотала Хантра. – Тяжело дышать.

– Что же ты так? – с удивлением покачал головой он.

– Не знаю, испугалась, может, – с трудом произнесла она.

– Душа у неё заболела. Надо ветки верблюжьей колючки заварить и выпить, – сказала знахарка. – Губы у неё синие. Давит ей грудь, вот и тяжело. Сейчас сбегаю, принесу, – засуетилась она и направилась к двери.

– Воды принеси сначала! – приказал Абгар, и та, заискивающе улыбаясь, быстро направилась к выходу.

– Старая я уже, наверное, стала, – как бы оправдываясь, прошептала Хантра.

– Ничего, поживёшь ещё, – он положил руку ей на плечо и кивнул в сторону Заиры: – Что с ней?

– То же самое, – вздохнула сестра. – Сердце болит.

– От чего? – нахмурился он. – Не надо было вам смотреть, – покачал он головой.

– Не это, – прошептала Хантра. – Она свадьбы боится. И встречи с сатрапом, – Хантра многозначительно подняла брови, но Абгар ничего не понял.

– Как боится? – растерянно спросил он. – Ты что несёшь?

– Подожди, – дыхание старухи стало прерывистым, и она на какое-то время закрыла глаза. Абгар посмотрел на Заиру. Девушка стояла у окна, прижав к груди покрывало, и кусала губы. Щёки у неё раскраснелись, и этот румянец постоянно менял оттенок – от нежно- абрикосового до цвета спелой вишни. Он ещё никогда не видел её такой взволнованной. Сестра приоткрыла глаза и повернула к нему голову. – Она сказала мне, что боится первой ночи, – одними губами прошептала она. Абгар озадаченно хмыкнул и сдвинул брови. От сердца отлегло. Он хотел что-то сказать, потом передумал, затем снова открыл рот и снова ничего не сказал. Может, это и страшно, но все девушки боятся этого. Что ж тут такого? Заиру надо было успокоить, но он не знал, как это сделать. В этот момент вернулась толстая повитуха и положила перед ним мешок с водой. После этого она сразу же занялась Хантрой: положила ей под голову несколько подушек, протёрла лицо, приложила к губам под носом мешочек с сухой полынью и отошла за горячей водой, чтобы заварить красные цветки какого-то растения.