Лев Исаков - Баснословия и разыскания о начале Руси. (монологии еретика)

• Название: Баснословия и разыскания о начале Руси. (монологии еретика)
• Автор: Лев Исаков
• Жанр: История

Представлен компендиум работ, связанных одной темой: Оформление древнерусской государственности как прародины ДРЕВНЕРУССКОГО НАРОДА, ВОСХОДЯЩЕГО В ВЕЛИКОРУССКИЙ. Выдвигается положение об особом характере историографии ПВЛ, открывая, что последняя возникает вокруг двух событий Древнерусской истории, Религиозной войны 2 половины 9 века и Феодальной войны 1014—1028 годов, став манифестом великокняжеской монополии Ярославова рода…

---

ВПРОЧЕМ,945-й год вообще резко выделен тем, что ему посвящены целых две статьи: сразу по концу текста договора следует почти стандартное окончание-эпилог, дословно повторяющий статью 907 года: «Игорь же начал княжить в Киеве, мир имея ко всем странам», но который сразу превращается в пролог: «И пришла осень, и стал он замышлять пойти на древлян, желая взять с них еще большую дань».

Последнее нельзя оценить иначе, как экстраординарная кара за какие-то прегрешения: размер дани всегда фиксируется с первых сообщений летописания: Олег назначает северянам лёгкую дань «меньше хазарской», велит радимичам платить «столько же», как и хазарам… Отсутствие древлян, мощного, второго после полян, территориально-племенного союза-объединения Южной Руси в списке участников похода 944 года наводит на подозрение, что непосредственным поводом к конфликту послужило возмущение плачевными итогами похода 941 года с гибелью всех земских ополчений; и отказ от участия в более чем сомнительной военной акции 944-го – истоки же следует искать в постоянном соперничестве Искоростеня с Киевом. В редчайшее исключение летопись без всяких недомолвок титулует предводителя древлян Мала КНЯЗЕМ. Историки почему-то зациклились на «деревянной» летописной версии этнонима «древляне – живущие в деревах» и совершенно не слышат её «стариковской» ноты «древние/древле (искони) – живущие», что несомненно ближе к истине самосознания этноса. Вечное: Отцы и Дети…

В год 6453 (945).В этот год сказала дружина Игорю: «Отроки Свенельда изоделись оружием и одеждой, а мы наги. Пойдём, князь, с нами за данью, и себе добудешь и нам». И послушал их Игорь – пошёл к древлянам за данью и прибавил к прежней дани новую, и творили насилие над ними мужи его. Взяв дань, пошёл он в свой город. Когда же шёл он назад – поразмыслив, сказал своей дружине: «Идите с данью домой, а я возвращусь и похожу ещё». И отпустил дружину свою домой, а сам с малой частью дружины вернулся, желая большего богатства. Древляне же, услышав, что идёт снова, держали совет с князем своим Малом: «Если повадится волк к овцам, то вынесет всё стадо, пока не убьют его; так и этот: если не убьём его, то всех нас погубит». И послали к нему, говоря: «Зачем идёшь опять? Забрал уже всю дань.» И не послушал их Игорь; и древляне, выйдя из города Искоростеня, убили Игоря и дружинников его, так как было их мало. И погребён был Игорь, и есть могила его у Искоростеня в Деревской земле и до сего времени.

В летописи в сущности приведены 2-е версии конфликта с древлянами: Игорь замышляет взять с них дань, больше прежней – дружина требует содержания, вероятно недополученного против обычного, требует похода за данью… Но только С КОГО? Вот в этом пункте начинает проступать явственное рябление в смысле сообщения: и время – осень, и отсутствие имён конкретных данников в требованиях войска свидетельствует, что полагалось традиционное осеннее-зимнее «полюдье» – Игорь обратил его в давно замышляемую карательную экспедицию против древлян, на которых теперь возложили ВСЮ ОБЩЕГОСУДАРСТВЕННУЮ ДАНЬ НА СОДЕРЖАНИЕ ВОЙСКА за 945 год! Изъятие ресурсов проводится едва ли не теми же методами, какими Иван Васильевич Грозный донимался Новгородских измен в 1570 году… То, что организованного сопротивления, при наличии территориальной власти и администрации местного князя Мала, не было оказано, свидетельствует, что поход воспринимался именно как КАРА за какие-то объективные прегрешения; например, за неучастие в походе 944 года…

Но это так сказать текущая «порка» – обращением в будущее и на постоянной основе является фрагмент «прибавил к прежней дани новую»… По летописи некий «Игорь» в 914 году уже «возложил на них дань больше Олеговой»… Разумеется, это семантические оттенки, но ДОСЛОВНО исторический Игорь 945 года не просто увеличил размер наличной дани, а наложил в дополнение к «старой» дани ещё какую-то «новую». Только этим можно объяснить его непостижимый роковой поворот к Искоростеню после роспуска дружин: он вознамерился, «поразмыслив», забрать объявленную уже «новую дань» следующего года и за прошедший год, чем взорвал наконец древлянское долготерпение…

Две согнутые Берёзы Покляпые да Поганое болото, куда бросили разорванное тело князя стали на то воздаянием… Ярость расправы свидетельствует, что это был вырвавшийся из под контроля бунт низов, «…бессмысленный и беспощадный» – куда как расчётистей было бы, захватив князя, держать его заложником против порывов ярившейся власти, выторговывая права и поблажки… «Не приведи Бог видеть Русский Бунт…!» /А.С.Пушкин/

Попытки отговорить великого князя; многократно демонстрируемая древлянскими верхами гибкость и уступчивость; отмечаемое в тексте убийство Игоря, как дело не «Деревской земли» в целом, а «Искоростеня»; особая ярость Карательницы – Ольги именно против него создают косвенную, но цельную картину произошедшего. Есть одно выразительное обстоятельство: во всём тексте совершенно отсутствуют сведения об участии и роли в восстании князя Мала, о его дальнейшей судьбе: по законам эпическим и вассальным его участь должна быть прописана брутально беснующимися красками – ан НИЧЕГО!

…Далее эпическое повествование о тройной мести княгини Ольги сватающим её за князя Мала древлянам: первых 20 похоронила живьём в ладье в Киеве; второе посольство «лучших мужей» сожгла в бане в Киеве; и наконец, с малой дружиной перебила 5000 древлян, заманив и опоив на тризне по своему мужу в Деревской земле; тризне, её указом проведённой древлянами… Вполне эпическое повествование переходной эпохи, соединяющее родовую обязанность кровной мести с христианской троичностью повторения ритуала. Можно ли что-то извлечь из него?

Из самого назначенного летописью обряда Игоревой тризны, проведённой по нему ДРЕВЛЯНАМИ, следует, что от мздоимца – князя не было даже останков, в противном случае Ольга обязана была бы истребовать даже малейшую оставшуюся часть к тризне-погребению в Киеве, или ином родовом месте, к прочим могилам предков – тризна сакрально-родовой обряд и может проводиться только сородичами над сохранившемся телом. В совокупности это свидетельствует в пользу страшной расправы и Поганого Болота, поглотившего князя бесследно без огненного очищения – путь на Тот Свет по исходным древним славяно – русским воззрениям лежал через воду, т.е. реку, озеро, болото.

И, пожалуй, два наблюдения, читаемые из текста: летопись, расписывая сватовство древлян Ольги за Мала, НИЧЕГО НЕ ГОВИТ О САМОМ МАЛЕ, т.е. выводит его и его ближайшее окружение из под прямого обвинения, а и более того, из под всякого обвинения вообще; и косвенно свидетельствует о переговорах, длившихся всё зиму 945—946 гг., без «ладей» и «бань» – великокняжеской администрации чрезвычайно важно было расколоть лагерь восставших: текст летописи неопровержимо свидетельствует, что расправу над мятежниками Киев вынужден был осуществлять в одиночку, ни одна сторонняя дружина в событиях не упомянута, симпатии земель были явно не на стороне Киева.

Можно полагать и 3-й вывод: зимой началось бегство части древлянской знати на Ольгину сторону: весьма вероятно дезертировал и сам Мал…

В год 6454 (946). Ольга с сыном своим Святославом собрала много храбрых воинов и пошла на Деревскую землю. И вышли древляне против неё. И когда сошлись оба войска для схватки, Святослав бросил копьём в древлян, и копьё пролетело между ушей коня и ударило коня по ногам, ибо был Святослав ещё ребёнок. И сказали Свенельд и Асмуд: «Князь уже начал; последуем, дружина, за князем». И победили древлян. Древляне же побежали и затворились в своих городах. Ольга же устремилась с сыном своим к городу Искоростеню, так как те убили её мужа, и стала с сыном своим около города, а древляне затворились в городе и стойко оборонялись из города, ибо знали, что, убив князя, не на что им надеяться. И стояла Ольга всё лето и не могла взять города. /… Далее известный, многократно повторяемый в эпосе разных эпох и народов и эпизод с «троянской данью возмездия» в 3 воробья и 3 голубя от каждого двора и…/…А как взяла город и сожгла его, городских же старейшин забрала в плен, а прочих людей убила, а иных отдала в рабство мужам своим, а остальных оставила платить дань.

И возложила на них тяжкую дань: две части дани шли на Киев, а третья в Вышгород Ольге, ибо был Вышгород городом Ольгиным. И пошла Ольга с сыном своим и с дружиной по Древлянской земле, устанавливая дани и налоги; и сохранились места её стоянок и места для охоты…

Сообщение свидетельствует о крайней опасности возмущения «Деревской земли», о предельном напряжении сил, потребовавшемся для его усмирения – как и о недостаточности применения одной только военной организации: взять Искоростень насильническим напором /другие источники говорят о 5-месячной безуспешной осаде/ так и не удалось. Участь городских старейшин подтверждает: город, его неприступный в прочих условиях детинец на каменном эскарпированном останце правого берега реки Уж, были взяты в результате сговора и капитуляции верхов. Кровавая назидательная баня была устроена исключительно рядовым участникам восстания и городским низам… Крайне избирательно было распределено налоговое бремя: «тяжкая дань» была наложена только на Искоростень, по другим градам, можно полагать, она была меньше, а то и вообще облегчена, разрывая единство «Деревской земли» и экономически удушая Искоростень, как территориальный центр этно – племенного союза. Кстати, в этом месте летописец проговорился, употребив вместо «Деревская/в деревах/земля» топоним «Древлянская /старобытная/ земля», реально соперничавшая с «полянской» Киевщиной: данные археологии свидетельствуют о широкой связи региона не только с восточнославянскими землями, но и с Великой Моравией, Венгрией, Малой Польшей, Балтийским регионом, Арабским Востоком; по единообразию вооружения – со Средней и Северной Европой в целом / П. Толочко/. Вот любопытно, сознательно или «в простоте» летописец постоянно как бы путает «Древлянскую землю» Древней Руси с «Деревской пятиной» средневекового Новгорода?